Айрат Хайруллин: «Вся информация о вас у государства уже есть. Но она разрознена»

Айрат Хайруллин: «Многие думают, что цифровизация пройдет мимо, но цунами накроет всех. Если правильно скользить по волне, сможешь продвинуться на ней далеко вперед. Если нет — тебя просто смоет» Фото: Василий Иванов

«ИНФРАСТРУКТУРА НЕ ЗАМЕТИЛА БЕСПРЕЦЕДЕНТНЫХ НАГРУзок»

— Айрат Ринатович, коронавирус стал испытанием для всех без исключения ведомств, и в значительной степени это стресс-тест именно для министерства цифры, потому что огромное количество процессов перешло в онлайн. На ваш взгляд, удалось ли пройти такой тест? Что он показал?

— Мое личное мнение — ничего сверхъестественного для нашего министерства не произошло. Самое главное, что в Татарстане удалось сохранить благополучную санитарно-эпидемиологическую обстановку. А инфраструктура справилась и не заметила беспрецедентных нагрузок. В пиковое время в РТ скорость потребления интернет-трафика достигала 1,3 Тбит в секунду. Много это или мало? Подобное равноценно скачиванию одновременно 135 тысяч роликов TikTok в одну секунду или 405 миллионов одновременных текстовых сообщений (по 250 символов каждый) по WhatsApp. В докоронавирусную эпоху скорость потребления трафика не превышала 1 Тбит в секунду.

То есть скачок был на 30–40 процентов, но инфраструктура связи доказала свою отказоустойчивость, в том числе и в части государственных информационных систем. Благодаря слаженной работе предприятий связи и предыдущих руководителей министерства в республике была построена современная и надежная инфраструктура связи.

«Таттелеком» планирует к 2024-му все 230 тысяч абонентов перевести на «оптику», в этом году намечен перевод не менее 10 тысяч абонентов» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Но все равно поступало множество жалоб на «медленный» и «сбоящий» интернет…

— Масштабных сбоев у операторов не имелось. Были зафиксированы трудности в Альметьевске у МТС, но буквально в течение двух дней компания их решила, закупив новое оборудование, а проблема «медленного» интернета существовала и до коронавируса. Как это ни парадоксально, она связана с тем, что уровень проникновения интернета в Татарстане один из самых высоких среди регионов России и наибольший в ПФО: 77 процентов домохозяйств имеют домашний интернет. Но в частных домах — как правило, в сельской местности — осталось большое количество подключений по технологии ADSL — через медные линии. Это 230 тысяч абонентов «Таттелекома» и 12 тысяч абонентов «ТатАИСнефть». 10 лет назад технология ADSL была востребована на рынке, но с тех пор ситуация изменилась, люди стали потреблять больше «тяжелого» видеоконтента. «Таттелеком» планирует к 2024-му все 230 тысяч абонентов перевести на «оптику», в этом году намечен перевод не менее 10 тысяч абонентов.

Что касается мобильного интернета, то в 2020-м будет построено 1 957 базовых станций. 226 базовых станций уже возведено с начала года. Сегодня в Татарстане 22 населенных пункта все еще остаются без сотовой связи. 8 из них численностью более 60 человек будут обеспечены услугами мобильной связи в первую очередь. 

Только МТС и «Вымпелком» в этом году инвестируют 2 млрд рублей в сотовую связь в Татарстане. Большие инвестиции планируют «Таттелеком», «МегаФон» и Tele2.

«В этом году в рамках нацпроекта «Цифровая экономика» и по решению президента РТ Рустама Минниханова 100 процентов школ будет обеспечено интернетом скоростью не ниже 100 Мб/с. Такого нет ни в одном регионе России» Фото: president.tatarstan.ru

— Складывается впечатление, что основной удар приняли на себя школы. Учителя и ученики прочувствовали все возможные проблемы с подключениями, да еще и сервис edu.tatar «упал» в первый день «дистанта». Как решается проблема?

— Во-первых, ничего не «падало». Сервис edu.tatar подвергся большой нагрузке, но это только в первый день, к системе оперативно были добавлены дополнительные вычислительные мощности. Но, к сожалению, портал edu.tatar не обеспечивает педагогов и школьников необходимым образовательным контентом. Да, там есть электронный дневник, расписание, некоторые факультативы и тестирование для педагогов, учет дополнительного образования, сайты школ, электронная почта. И на этом все. Но даже так в системе «Электронное образование» ежедневно работают более 1 миллиона татарстанцев.

Во-вторых, действительно, в течение этих двух месяцев мы получили 2,3 тысячи обращений от учителей школ и 197 письменных жалоб на работу операторов связи от жителей. Каждая жалоба была взята на контроль и решена непосредственно на месте, но проблемы остались.

Потому в текущем году по татарстанским школам принята беспрецедентная программа в масштабах всей России. В республике 1 680 общеобразовательных объектов (включая все здания и филиалы): из них по «оптике» подключены всего 608 школ, оставшиеся подключены к сети интернет по устаревшей технологии ADSL. В прошлом году мы подключили 27 школ по оптике, а в этом в рамках нацпроекта «Цифровая экономика» и по решению президента РТ Рустама Минниханова оставшиеся 1 045 учебных заведений будут подключены к интернету по волоконно-оптическим линям связи! Это значит, что 100 процентов школ Татарстана окажется обеспечено интернетом скоростью не ниже 100 Мб/с. Такого нет ни в одном регионе России. И значимость подобного сложно переоценить: цифровое неравенство, особенно в сельской местности, все равно присутствовало, а теперь каждый сельский школьник будет интегрирован в глобальную повестку. Ему откроется множество возможностей, начиная с дистанционного образования и заканчивая курсами развития IT-предпринимательства, самообучения. Но самое главное, что, когда оптика приходит в школу, она становится неким узлом связи для всего села, оттуда гораздо проще провести оптический интернет до остальных домохозяйств. Просто так волоконно-оптические линии во многие населенные пункты никогда бы не провели: подобное, к сожалению, очень дорого и экономически не окупается. Но Татарстан такое решение принял: быть оптическому интернету в каждом населенном пункте. Это те рельсы цифровой экономики, которые в первую очередь послужат жителям республики на долгие десятилетия вперед.

«Электронные образовательные ресурсы никогда не заменят живого учителя: я ни за что бы не позволил, чтобы мой ребенок занимался только с бездушной машиной» Фото: president.tatarstan.ru

— Но довести до школы интернет — полбеды. Если нет материалов, техники, как его использовать?

— Абсурдно думать, что в запасе должен лежать какой-то образовательный контент «на всякий случай», если вдруг все уйдут на самоизоляцию. Электронные образовательные ресурсы никогда не заменят живого учителя: я ни за что бы не позволил, чтобы мой ребенок занимался только с бездушной машиной. С тем, что произошло, человечество столкнулось впервые, при этом нет уверенности, что подобное не случится снова, многие эпидемиологи прогнозируют, что коронавирус — лишь учебная тревога, а человечество в будущем столкнется с еще более опасными инфекциями. Значит, надо развивать цифровизацию, которая поможет снизить риски.

Сам образовательный процесс состоит из двух вещей: управление и контент. Первое — это полноценная ERP-система, которую предстоит создать, чтобы обеспечить все аспекты управления школой и кадровыми ресурсами. Мы с Рафисом Тимерхановичем (Бургановым — прим. ред.) несколько раз говорили о необходимости определить педагогические подходы, которые можно применять с помощью цифровых технологий. Вместе с педагогическим сообществом и методическим объединением должны быть выработаны требования к электронной образовательной платформе.

«С Рафисом Тимерхановичем [Бургановым] (на фото) несколько раз говорили о необходимости определить педагогические подходы, которые можно применять с помощью цифровых технологий» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Вы будете ждать разработку федеральной системы или займетесь своей?

— У нас ожидается заседание правительства по цифровизации, этот вопрос там тоже будет подниматься. Я считаю, что данную проблему надо решать, и не только из-за пандемии. Во-первых, на мой взгляд, ФГОС рассчитан на среднего ученика, а на электронных образовательных ресурсах вы получаете дополнительный, интересующий вас контент сверх программы.

Во-вторых, по различным экспертным оценкам, 47 процентам современных школьников неинтересно учиться. Нужны современные образовательные ресурсы, виртуальные уроки, использование элементов геймификации в обучении, формирование индивидуальных образовательных траекторий, что поможет педагогам в плане экономии времени на проверку заданий, подготовку к урокам и во многом другом. В конце концов, надо сделать образовательный процесс для школьника увлекательным и разнообразным, а с помощью визуализации и геймификации можно мотивировать ребенка учиться лучше. 

Я считаю очень важным, чтобы в Татарстане появилась современная образовательная платформа. Хочу повторить: электронное образование не заменит учителя и школу, оно лишь дополняет и увеличивает качество и эффективность освоения учебного материала.

«Считаю очень важным, чтобы в Татарстане появилась современная образовательная платформа. Она дополняет и увеличивает качество и эффективность освоения учебного материала» Фото: president.tatarstan.ru

— С образованием понятно. А есть еще сферы, в которых коронавирус стал катализатором цифровых процессов?

— Например, мы вместе с управлением судебного департамента РТ и судебным сообществом работаем над тем, чтобы дать возможность истцу, ответчику и суду участвовать в рассмотрении дел путем использования систем видео-конференц-связи. Судья будет находиться в зале судебного заседания, а истец и ответчик смогут участвовать в процессе из дома или офиса. Мы предполагаем, что авторизация истца и ответчика станет происходить через ЕСИА (государственная единая система идентификации и авторизации). Для чего это нужно? Если ответчик — житель Казани, а дело рассматривается в Агрызском районе, то первый сможет принять участие в рассмотрении судебного дела из удобного для него места, ему не придется ездить в Агрызский городской суд.

— Какие еще уроки и наблюдения по итогам коронавируса вы сделали?

— Количество посылок и корреспонденции в период пандемии в 2 раза уменьшилось. Вместо миллиона международных посылок «Татарстан Почтасы» обрабатывала 450 тысяч посылок в сутки, потому что снизилась деловая активность.

Мы видим, что за апрель и май на портале госуслуг появились 75 тысяч новых пользователей при среднемесячном приросте в докоронавирусную эпоху в 13 тысяч. Оплата ЖКХ через портал госуслуг выросла на 35 процентов до 1,7 миллиарда рублей в месяц. На данный момент на портале доступно 306 электронных сервисов, причем только 40 из них — государственные и муниципальные услуги. А всего таких в Татарстане 365 государственных и муниципальных услуг— и мы поставили перед собой задачу, чтобы любую государственную и муниципальную услугу к 2024 году можно было получить через интернет.

«Для многих компаний вклад в информационные технологии — это инвестиционная составляющая, а в кризис все начинают резать такие бюджеты в первую очередь» Фото: Василий Иванов

«IT-ОТРАСЛЬ ОДНОЗНАЧНО ПОСТРАДАЛА, НО НАДЕЮСЬ, ЧТО это не приведет к фатальным последствиям»

— Как происходящее отразилось на IT-рынке Татарстана? Это пострадавшая отрасль или бенефициар пандемии?

— Замедление темпов экономического роста всегда приводит к сокращению затрат на IT. Для многих компаний вклад в информационные технологии — инвестиционная составляющая, а в кризис все начинают резать такие бюджеты в первую очередь. О каких-то цифрах говорить преждевременно, но, учитывая предыдущие мировые кризисы, мы видим, что компании свои IT-бюджеты сворачивают, и, к сожалению, рынок это тоже почувствует. Ряд татарстанских компаний уже зафиксировал проседание выручки. В основном те, кто занимается производством компьютерной и вычислительной техники, потому что они привязаны еще и к курсу рубля.

В целом IT-отрасль однозначно пострадала, но оценить, насколько сильно, можно будет только по итогам третьего квартала. Надеемся, что подобное не приведет к фатальным последствиям. При этом есть и компании, которые нашли новые возможности для роста в условиях кризиса. Яркий пример — проект KazanExpress, который не только смог построить успешную модель бизнеса, но и оказал весомую социальную поддержку наиболее пострадавшей части населения благодаря доставке продуктовых наборов.

— А если говорить о государственном секторе, бюджеты на цифровизацию будут скорректированы?

— В государственном секторе есть трехлетний план по исполнению бюджета. Основные контракты были заключены нами еще в прошлом году. Мы ушли от волатильности рубля и не видим серьезных изменений, касающихся данных контрактов. Но работа, связанная с отраслевой информатизацией, по ряду направлений поставлена на паузу. Я думаю, что с учетом неопределенности исполнения бюджетов у нас будет введен внутренний мораторий на расходы.

«С Дамиром Фаттаховым (слева) начали работу по созданию ресурса, с помощью которого можно было бы приобретать путевки в детские оздоровительные лагеря через интернет» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Понятно уже, на какие проекты этот мораторий распространится?

— Например, мы с министром по делам молодежи Дамиром Фаттаховым начали работу по созданию ресурса, с помощью которого можно было бы приобретать путевки в детские оздоровительные лагеря через интернет. Сейчас такое невозможно, надо прийти в исполком, а сам процесс получения путевки в подходящий лагерь иногда не совсем прозрачный. Планировалось, что мы займемся этим в текущем году, но средства на подобное пока не выделены.

— Как само министерство цифрового развития пережило коронавирус? Уходили ли ваши сотрудники на «дистанционку» и можно ли вообще перевести госуправление на удаленный режим?

— В коронавирусную эпоху на министерство оказалось возложено очень много задач, потому у нас все сотрудники были на своих местах. Мы предпринимаем все меры предосторожности: у всех есть средства защиты, все соблюдают масочно-перчаточный режим, на входе установлен калиброванный тепловизор. Имелись случаи, когда к нам приезжали курьеры, сотрудники банков, система их не впускала, потому что у них была температура выше 37 градусов.

— Возможно ли вообще госуправление перевести на «удаленку»?

— Возможно, мы технически готовы. Это теоретически позволяет делать два масштабных инструмента: система электронного документооборота, которой пользуются 40 тысяч пользователей, и электронная почта @tatar.ru. Кроме того, есть большое количество защищенных ведомственных информационных систем. Технических ограничений на работу в удаленном режиме нет, мы заранее, еще в январе, этим озаботились.

— А почему вы не перешли в итоге?

— В чем риски «удаленки»? Когда ты переводишь всю систему в режим удаленного доступа, это примерно то же самое, что идти с чемоданом денег, из которого торчат купюры, по ночному Нью-Йорку и рассчитывать, что тебя не ограбят. У нас есть государственная интегрированная система телекоммуникаций (ГИСТ), которая обеспечивается внешним контуром безопасности. Сотрудники на своих рабочих местах находятся в доверенной среде. Доступ к данной системе «снаружи», с белых IP-адресов не получишь. Когда переводим человека на «удаленку», мы должны дать доступ его IP-адресу к системе. Это можно сделать двумя путями: прописав вручную все IP-адреса каждого (9 тысяч государственных и муниципальных служащих) либо обеспечив доступ всем, сделав так, что в систему попадет только авторизованный сотрудник, но в таком случае вероятность появления уязвимостей повышается, а наша задача — минимизировать все риски.

— То есть все упирается в безопасность?

— Не только. Нельзя идеализировать ситуацию и думать, что с помощью средств электронного документооборота можно выполнить всю работу — это лишь один из инструментов передачи информации из точки А в точку Б. У нас сотрудники ЦЦТ работают на «удаленке» — и в первое время снизилась их продуктивность, потому что падает скорость коммуникации.

Если бы все госслужащие были дома, кто бы вел работу по принятию необходимых мер, связанных с эпидемиологической ситуацией? У нас президент РТ оставался на рабочем месте и 2 раза в неделю с выездом в районы на местах отслеживал ситуацию.

«На создание и запуск системы [цифровых пропусков] ушло примерно 48 часов. Ребята трудились круглосуточно, с небольшими перерывами на сон. Ночью шла обкатка, утром все должно было работать» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПОЛУЧИЛСЯ ХАКАТОН, МЫ РАБОТАЛИ КРУГЛОСУТОЧНО»

— Татарстан стал первым регионом, где была внедрена система цифровых пропусков. Как появилась такая идея? Правда ли, что они создавались чуть ли не за сутки?

— В пятницу состоялось выступление президента РФ, а в понедельник, 30 марта, в 16:00 на заседании оперштаба республики было принято решение о введении ограничительных мер, самоизоляции и введении пропусков, чтобы жизнь и благополучие людей не подвергались риску. На создание и запуск системы ушло примерно 48 часов. Получился такой реальный хакатон, работали вместе две команды — центра цифровой трансформации и «Ак Барс Цифровые Технологии». Ребята трудились круглосуточно, с небольшими перерывами на сон. Ночью шла обкатка, утром все должно было работать.

— Почему пошли по пути СМС-пропусков? Все правила цифровой гигиены говорят о том, что это самый ненадежный вид связи.

— А какая есть альтернатива в столь короткие сроки? Web-версия появилась через неделю. Но из 350 тысяч человек, которые ежедневно применяли цифровые пропуска, ее использовали 25 тысяч. Онлайн-регистрацией не могли пользоваться те, у кого нет смартфонов и интернета. В итоге система позволила 1,7 миллиона человек в условиях самоизоляции осуществлять свои житейские потребности. И я считаю, что такой механизм себя оправдал, несмотря на то что его создали в рекордные сроки. Кроме того, мы были первыми, кто пообещал — и сдержал обещание — уничтожить базу данных цифровых пропусков под контролем межведомственной комиссии, куда вошли ФСБ и Роскомнадзор.

— Все равно часто звучало беспокойство по поводу того, что данные попадают в руки двух коммерческих компаний — Ак Барс Банка, который создавал систему, и ООО «СМС Трафик», которое обеспечивало услуги передачи СМС. Где гарантия, что на каком-то этапе некий не очень добросовестный сотрудник их не скопировал?

— Гарантия одна — Уголовный кодекс. А вообще мы свои персональные данные оставляем везде: в отелях сканируют ваш паспорт — вы же не требуете у гостиницы удалить их после вашего отъезда. На выборах ваши данные переписываются в журнал. При покупке автомобиля или недвижимости вы их предоставляете продавцу. В силу природы услуг мы обязаны предоставлять данные контрагенту.

А что касается нашей системы, мы сделали так, чтобы ваш телефон являлся средством идентификации, при этом все личные сведения были надежно защищены и хранились в приватном облаке ABCloud, аттестованном по требованиям ФЗ «О персональных данных». За безопасность данных жителей республики отвечали ведущие IT-специалисты Татарстана. На мой взгляд, к системе цифровых пропусков привлечено излишнее внимание. Ситуация для человечества была неоднозначная. Цифровой пропуск позволил гражданам относиться более осознанно к своим передвижениям. Как говорится, лишний раз без надобности не покидать место самоизоляции.

«Телефон являлся средством идентификации, при этом все личные сведения были надежно защищены. За безопасность данных жителей республики отвечали ведущие IT-специалисты Татарстана» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Следили ли вы за тем, как эту задачу решают другие регионы? Почему они пошли по своему пути, а не стали масштабировать татарстанскую систему? Был ли запрос от них?

— Создавая сервис, мы исходили прежде всего из реалий, в которых находилась наша республика. Безусловно, мы наблюдали за решениями, которые внедряли другие регионы, например за московскими QR-кодами, которые, на мой взгляд, были гораздо сложнее в использовании и требовали бóльших усилий в части регистрации и получения. Много было недовольств в Москве.

Каждый регион действовал по своему сценарию, с учетом конкретных обстоятельств и уровня развития. Не все субъекты могли бы корректно применить наше решение на своей территории из-за нехватки технических возможностей, но запрос от нескольких регионов действительно был. Интересовались, например, Ростовская, Саратовская и Тюменская области, Чувашия, Мордовия, Приморский край, Карачаево-Черкесия.

— Данный опыт по развертыванию пропускной системы можно назвать одним из главных достижений министерства в текущем году?

— Нет. Это наша рутинная работа. Сейчас мы одновременно реализуем более 159 проектов и направлений.

«Унифицировали подходы к расходованию бюджетных средств. Произвели большие изменения в сфере закупок: каждый бюджетный рубль, который выделяется на IT в Татарстане, разыгрывается на тендерных условиях» Фото: Василий Иванов

«ПРОИЗВЕЛИ НЕБОЛЬШУЮ РЕВОЛЮЦИЮ. БОЛЬШЕ НИКАКИХ ЕДИНСТВЕННЫХ ПОСТАВЩИКОВ!»

— Айрат Ринатович, 5 июня был год, как вы возглавили «цифровое» министерство. Многие говорят, что ваше назначение связано с попыткой встряхнуть отрасль. Можете выделить свои главные достижения? Что самое важное удалось сделать за это время?

— Если быть точным, у меня годовщина не в июне, а в октябре. Было министерство информатизации и связи, я его возглавлял четыре месяца, и фактически все это время мы занимались его ликвидацией и реорганизацией. Министерство цифрового развития госуправления, информационных технологий и связи появилось в октябре, его профиль расширился.

Если говорить о важных аспектах, которые имеют значение для республики и которые нам удалось реализовать, то можно выделить следующие. Сегодня Татарстан — один из немногих регионов России, который активно участвует в реализации национального проекта «Цифровая экономика». В 2019 году осуществлен масштабный переход на цифровое телевидение. Это был беспрецедентный по охвату жителей проект, так как практически в каждой семье используется телевизор. Хочу поблагодарить за совместную работу всех мэров, глав районов и, конечно, волонтеров. Их работа была организована на самом высоком уровне. Это уже история, но надо сказать, что фактически был подомовой обход. Стояла задача, чтобы ни одни житель не лишился возможности смотреть свои любимые телепередачи.

Также хотел бы отметить, что в дополнение к 1,4 миллиарда рублей республиканского бюджета в 2019-м и за вторую половину 2020 года удалось привлечь на цифровизацию дополнительно еще 2 миллиарда рублей федеральных бюджетных средств. Это очень значимая финансовая подпитка. Задачу выстраивания отношений с федеральным центром ставил и Рустам Нургалиевич.

«Ценю доверие федерального центра к республике, в особенности Максута Игоревича [Шадаева] (на фото). У нас партнерские отношения, Татарстан находится в авангарде среди субъектов РФ» Фото: government.ru

— Как, кстати, отношения с новым федеральным министром Максутом Шадаевым складываются?

— Отлично, мы давно знаем друг друга. Я ценю доверие федерального центра к республике, в особенности нашего министра Максута Игоревича. У нас партнерские отношения, Татарстан находится в авангарде среди субъектов РФ, где динамично и продуктивно реализуется программа «Цифровая экономика». Не все регионы могут этим отличиться. 

Кроме того, продолжая разговор о том, что удалось, хочу отметить, что мы унифицировали подходы к расходованию бюджетных средств. Больше никаких единственных поставщиков! Произвели большие изменения в сфере закупок: каждый бюджетный рубль, который выделяется на IT в Татарстане, разыгрывается на тендерных условиях. Да, закон позволяет определять единственного поставщика в области электронного правительства, но я считаю, что мы не обязаны таким правом злоупотреблять. Пусть рынок определяет, сколько стоит то или иное решение. У нас шло много баталий по этому поводу, но мы решили, что все должно быть публично и прозрачно.

— Минсвязи действительно исторически упрекали в непрозрачности. Делали какую-то ревизию наследия предшественников?

— Любой госорган каждый год проверяют. Мы изучили документы двух-трехлетней давности, учли предыдущие недоработки. Выяснилось, что большое количество информационных систем находится не на балансе, есть много материального имущества — сейчас проводим инвентаризацию. Очень много техники было закуплено в рамках Универсиады — есть большой склад, где хранятся телефонные аппараты, терминалы электронной очереди, компьютерная техника. Мы их будем передавать на баланс муниципалитетам, школам, управлениям МЧС, другим госучреждениям, там, где в этом есть потребность. 

— Вы рассказывали, что будете прорабатывать вопросы ценообразования программных продуктов совместно с ЦЭСИ. Продолжается ли работа в этом направлении?

— По итогам 2019 года мы смогли сэкономить 75 миллионов рублей при том же объеме закупаемых услуг просто потому, что создали конкурентные условия, привлекли компании, которые никогда не участвовали в государственных тендерах. А ведь в Казани очень много талантливых IT-специалистов, есть те, кто, например, занимается разработками для «Яндекса», — мы с ними тоже работаем.

Но это экономия не окончательная. Мы считаем правильным формирование некого норматива разработки информационных систем в человеко-часах. Это творческий продукт, в основе лежит интеллектуальный труд людей, который можно по-разному оценивать. И ЦЦТ как раз способен оценить, сколько времени и человеческих ресурсов нужно на разработку конкретной подсистемы, а значит, и представить объективную стоимость.

— Значит, центр цифровой трансформации получил функцию госзаказчика? Чем еще он занимается?

— Смотрите, самый ценный ресурс для всех — время. И работа центра цифровой трансформации направлена на то, чтобы определять те аспекты, по которым человек или бизнес тратит очень много времени на взаимодействие с государством. В ЦЦТ работают эксперты, которые обладают высокой эмпатией. Специалисты центра должны стать глазами конкретного жителя и понять, как его проблемы можно решить с помощью цифровых технологий. Для этого мы создаем карту путешествий (customer journey map). Бизнес-аналитик в буквальном смысле выходит в «поле»: выезжает в районы и проводит исследования, фиксируя и изучая, как человек на самом деле получает ту или иную государственную или муниципальную услугу. Они формируют бизнес-процесс «как есть» (as is) и проектируют «как должно быть» (to be), ориентируясь не на регламенты (в последних всегда все красиво написано), а на удобство человека.

Для этого работают и с рынком, и с получателями услуг, и с муниципалитетами, и с госорганами — в каждом министерстве появился замминистра, который отвечает за цифровую трансформацию в своей отрасли, а на базе Университета Иннополис в прошлом году обучили 890 госслужащих. Потом внедряют технологии: чтобы с их помощью любой человек любого возраста в любое время и в любом месте мог легко получить ту или иную услугу. Для этого ЦЦТ формирует требования к информационным системам: клиентоцентричность и датацентричность прежде всего. Формируется единая архитектура «Государство как платформа». Это обеспечивает создание микросервисной и облачной архитектуры.  

— В целом удовлетворены работой ЦЦТ?

— Центр цифровой трансформации существует пять месяцев. Мы первые в России, кто применяет в цифровизации принципы реального проектного управления и Agile одновременно в государственной сфере. Специалистов и экспертов не хватает, идет очень точечный подбор в команду. Она очень сильная. Впереди еще многое предстоит сделать, предлагаю не забегать вперед.

— Какая средняя зарплата на рынке? Если говорить, например, об архитекторе.

— Обычно считают, что IT-сфера ограничивается профессиями: программист и системный администратор. На самом деле в IT более 20 профессий. Когда говорим об архитекторе, надо понимать что есть архитектор бизнес-решений (enterprise architect), системный архитектор (system architect) или архитектор данных (data architect), поэтому в непрофессиональной среде много терминологической путаницы. Средняя зарплата архитектора систем в Татарстане в районе 250–300 тысяч рублей в месяц. В Москве — от 500 тысяч рублей в месяц, в зависимости от квалификации, опыта и системного видения, а также масштаба и специфики бизнеса. Зарплата может быть и 1 миллион рублей в месяц. Но, получая такую сумму, человек может принести компании сотню миллионов дополнительных доходов.

— Неплохо! А средняя зарплата в ЦЦТ?

— Все зависит от позиции: у нас есть сотрудники, которые получают и 30 тысяч в месяц, и те, у которых достаточно конкурентная заработная плата. Но вопрос зарплат не всегда самый главный — любая крупная коммерческая IT-компания может предложить доход больше. У нас есть специалисты, которым другие IT-компании предлагали зарплату выше, но для них главная мотивация — это не деньги. Один из последних примеров — к нам пришел человек, работавший в проекте онлайн-казино. Сейчас он трудится в ЦЦТ, да, получает меньше, но говорит, что больше не хочет зарабатывать на человеческих слабостях. Он теперь будет отвечать у нас за геймификацию сервисов.

— А насколько сильно вообще команду перетряхнули?

— Перетряхнули, чтобы выбить пыль из ковра, освежить его. Но ковер остался целым и невредимым (смеется). Никто ничего не перетряхивал. Мы сохранили преемственность. По моей инициативе уменьшили количество заместителей министра: было четыре, стало три. Сами заместители министра поменялись, но, например, Булат Исмагилов, который был первым заместителем, перешел в ЦЦТ и работает в области больших данных. Азат Мугинов теперь возглавляет офис закупок в ЦЦТ — его не было раньше. Тимур Зарипов переехал в Москву и трудится в федеральном министерстве. Дмитрий Вандюков работает в Иннополисе. Команда та же самая. У нас появился начальник по информационной безопасности — его тоже не было. У нас суперкомпактное министерство — 48 человек.

«Приступили к созданию уникальных суперсервисов. В этом году планируется запуск 7: «Мои субсидии», «Я-строю», «Забота», «Я-гражданин», «Я-школьник», «Мое здоровье», «Мой дозор» Фото: Василий Иванов

«ВСЕ, ЧТО РЕЙТИНГУЕТСЯ, БУДЕМ РЕЙТИНГОВАТЬ, ЧТОБЫ НАЛОГОПЛАТЕЛЬЩИК БЫЛ ДОВОЛЕН»

— Над какими информационными системами сейчас идет работа?

— Мы приступили к созданию уникальных не только для Татарстана, но и для России в целом ряда суперсервисов. В этом году планируется запуск 7: «Мои субсидии», «Я-строю», «Забота» (или «Я-родитель»), «Я-гражданин», «Я-школьник», «Мое здоровье», «Мой дозор». Они стоят на двух китах: клиентоцентричность и датацентричность, то есть задача — поставить во главу угла интересы жителя республики и создать проактивные услуги. Они должны не столько реагировать на запросы гражданина, сколько в проактивном режиме предлагать государственные услуги в зависимости от жизненной ситуации.

«Мои субсидии» — суперсервис, который создается при активном участии министра сельского хозяйства Марата Зяббарова (слева)» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Можете привести пример, как будет работать такой суперсервис?

— Расскажу про «Мои субсидии» — суперсервис, который создается при активном участии министра сельского хозяйства Марата Зяббарова. У нас 65 тысяч личных подсобных хозяйств ежегодно получают около 350 миллионов рублей на возмещение затрат на содержание дойных коров, козоматок и козочек до одного года. Представьте, что вы сельский житель, у вас есть одна корова и право получить субсидию на ее содержание. Но для этого вам предстоит прийти в исполком сельского поселения, написать сложное заявление на получение субсидии, далее заявление регистрируется в журнале, который должен быть пронумерован, прошнурован и скреплен печатью. Сельсовет пять рабочих дней рассматривает обращение, потом формирует бумажную выписку из электронной похозяйственной книги учета личных подсобных хозяйств, заверяет эту выписку, далее оформляет справку-расчет о причитающихся гражданину субсидиях, затем направляет представленные документы в управление сельского хозяйства соответствующего района. Там данный комплект в течение 10 дней регистрируется в журнале, который должен быть пронумерован, прошнурован и скреплен печатью. Далее это управление формирует сводные справки-расчеты о причитающихся субсидиях по всему муниципальному району. Затем они представляются в центральный аппарат минсельхоза РТ, которое в течение 10 рабочих дней перечисляет сводную субсидию на лицевой счет управления сельского хозяйства, а оно в течение трех рабочих дней перечисляет гражданину 2,3 тысячи рублей на дойную корову. Это я описал вам идеальную ситуацию, когда никто ни на одном этапе не ошибся или не опечатался. Теперь представим, что сельский житель на одну цифру ошибся, указав в заявлении реквизиты банковского счета? В таких случаях придется проделать повторно весь этот круг.

С запуском суперсервиса будут автоматом подтягиваться данные из электронной похозяйственной книги, а житель сможет получить субсидию в пять кликов, указав номер банковской карты и свои данные. А завтра тот же фермер вообще не должен будет никаких заявлений подавать: если видим, что у него увеличилось поголовье, мы должны автоматом перечислять ему деньги. Таким образом достигаем еще одного эффекта: когда человек поймет, что учтенные коровы позволят получить определенные финансовые средства, он будет активнее ставить их на ветеринарный учет, и у нас станет более прозрачная картина по ЛПХ.

Если вы многодетная семья и президент страны Владимир Путин сказал, что имеете право на выплаты, вам не нужно будет писать заявление на госуслугах: государство знает, что у вас есть дети, и автоматом перечисляет деньги на ваш расчетный счет. Это наша целевая модель, к которой мы стремимся.

Поэтому мы сейчас приступили к проектированию микросервиса «Цифровой идентификатор пользователя», который будет обогащаться данными как из федеральных систем, так из республиканских и муниципальных.

— Что это такое?

— То, что позволяет оказывать вам проактивные услуги. Мы понимаем, что, если у вас трое детей и вы предприниматель, имеете право на «Лизинг-грант» и еще ряд субсидий. Цифровой профиль жителя, который обогащается данными, позволяет нам о вас больше знать и проактивно оказывать услуги. Чем больше мы знаем о жителе, тем быстрее и качественнее сможем оказывать ему госуслуги.

Я недавно был в одном из сельских районов, общался с жителями. Их главная проблема — они не знают, на что имеют право от государства. Семьи с невысоким доходом, не у всех есть возможность купить смартфоны, выйти в интернет и разобраться в положенных субсидиях — их для сельчан более 200.

«Мы не планируем собирать сведения в одном месте, потому что возникают риски. Как и деньги, информацию нельзя хранить в одной корзине. Она будет лежать в разных информационных системах» Фото: Василий Иванов

— В пределе насколько полная информация должна быть в цифровом идентификаторе?

— Смотрите, вся информация о вас у государства уже есть. Но сегодня она разрознена. В строительном комплексе, например, есть четыре информационные системы: «Мониторинг жилого фонда» ГЖИ, «Капстрой», созданный ГИСУ, «Стройнадзор» и «Стройкомплекс», который эксплуатирует минстрой РТ. Во всех четырех системах одни и те же данные, но они друг с другом не бьются, потому что в свое время не был сделан идентификатор строительного объекта. Цифровой профиль касается не только гражданина: должна появиться корпоративная модель данных. И сейчас мы реализуем проект «Фабрика данных», которая будет работать как с теми сведениями, которые хранятся в нашем облаке (1,6 Петабайт), так и с поставщиками агрегированных и обезличенных данных, например сведения операторов сотовой связи. Вы писали, например, про проект, связанный с туристами. Это позволит знать, кто, когда и какие туристические объекты посещает, из каких городов и стран к нам приезжают, какого они возраста и пола. Управление, основанное на данных, является одним из фундаментальных, основополагающих принципов, которые сейчас будут реализовываться в новых цифровых сервисах.

— А можно рассказать немножко поподробнее о «Фабрике данных»? В чем ее функция?

— Что такое производство данных? Есть так называемый ETL-процесс (от англ. extract, transform, load — то есть извлечь, трансформировать, загрузить). Это похоже на нефтедобычу: надо пробурить скважину (построить API к информационной системе), извлечь данные, нормализовать их, очистить, систематизировать, верифицировать их и применить. Есть задача создать распределенный ситуационный центр, который должен позволить органам государственной власти составлять прогнозно-аналитические модели в социально-экономической сфере. Поставщиком информации для них как раз и будет «Фабрика данных».

При этом мы не планируем собирать сведения в одном месте, потому что возникают риски. Как и деньги, информацию нельзя хранить в одной корзине. Она будет лежать в разных информационных системах, каждая из которых станет работать с цифровым идентификатором. Так что, если человек оформил свидетельство о рождении ребенка, система здравоохранения будет знать, что надо отправить к нему педиатра, и сама поставит на учет в поликлинику.

— На каком этапе «нефтедобычи» сейчас находитесь? Со скважинами определились?

— Да, мы уже пробурили скважины к 17 информационным системам из 55. Поняли, что ряд информсистем, которые были созданы 8–10 лет назад, потребует определенных технологических усовершенствований, а дальше данные автоматом попадают в систему, с помощью которой принимаются управленческие решения. Знаете, в каком районе самый высокий уровень пользования порталом госуслуг?

«Знаете, в каком районе самый высокий уровень пользования порталом госуслуг? В Сабинском. Это объясняется позицией главы. Раис Нургалиевич [Минниханов] (на фото) этой темой очень интересуется» Фото: «БИЗНЕС Online»

— В Альметьевске?

— Нет. В Сабинском районе. Это объясняется позицией главы. Раис Нургалиевич этой темой очень интересуется. По его инициативе Сабинский район станет пилотной зоной реализации суперсервиса «Я-строю». Сейчас над этим работает команда ЦЦТ. Оцифровываются услуги как есть и как должно быть. Мы реально ходим и смотрим, как люди получают ордер на земляные работы, разрешение на строительство и так далее. Выяснилось, что для того, чтобы построить дом, гражданину нужно посетить 8 организаций, что может занять до 228 дней, а для подачи уведомления на начало строительства и заявления на получение технических условий на подключение к электросетям жителю надо заполнить 87 параметров на 10 страницах. Вероятность ошибки очень большая, по статистике, до 50 процентов документов возвращают из-за неправильного оформления. Мы их свели к 6 — убрали дублирующиеся поля и добавили уже имеющуюся информацию из ЕСИА. Дальше сможем развивать эту систему от предложения ипотеки до выбора кадастрового инженера, а в четвертом квартале планируем приступить к реализации и для юридических лиц.

Чем отличается новое министерство: здесь применяется междисциплинарный подход. Над сервисом работают не только наши сотрудники, но и цифровые юристы, строители, мы привлекаем сотрудников исполкома Сабинского района, застройщиков — и этой командой по принципу agile управляет ЦЦТ. В процесс вовлекаются Сетевая компания, «Водоканал», газовики, кадастровые инженеры. С последними вообще отдельная история: мы хотим, чтобы они подключались к нашему маркетплейсу, получали заказы и люди могли оценивать их работу. Когда вам нужно будет дом зарегистрировать, мы вам предложим лучшего кадастрового инженера — с рейтингом, похожим как на Booking.com.

«Мы хотим, чтобы стратегия была у каждого министерства: своя стратегия в области цифровизации образования, медицины, промышленности» Фото: Василий Иванов

— Кого еще рейтинговать планируете?

— Все, что рейтингуется, будем рейтинговать (смеется), чтобы налогоплательщику было удобно и он остался доволен. Наша задача — с помощью алгоритма сделать инструмент, позволяющий получать информацию, которую раньше узнать было невозможно. Откуда он знает, хороший это кадастровый инженер или плохой? Можно погуглить, может сработать сарафанное радио, но не всегда данные приемы работают.

— Когда министерство опубликует стратегию цифровизации?

— Мы ее презентуем после заседания правительства. Более того, хотим, чтобы такая стратегия была у каждого министерства: своя стратегия в области цифровизации образования, медицины, промышленности. Мы видим, что в этом плане очень активно работают «Татнефть», КАМАЗ, КМПО — у них появилась культура работы с большими данными. Многие компании думают, что цифровизация пройдет мимо них, но цунами цифровизации накроет всех. Если правильно скользить по волне, сможешь продвинуться на ней далеко вперед. Если нет, тебя просто смоет, на твое место придут другие компании.