Абел Аганбегян: «Надо перейти к дефицитному бюджету! Все страны перешли – это выгоднее»

Абел Аганбегян: «По нашим данным, у нас больных за всю историю 400 тысяч — это те, которых выявили врачи. А тех, кто не обращался, — 20 миллионов, если брать 16 процентов от численности в России» Фото: © Илья Питалев, РИА «Новости»

«КОРОНАВИРУС ПРЕЖДЕ ВСЕГО СКАЗЫВАЕТСЯ НА ПОКАЗАТЕЛЯХ БЕЗРАБОТИЦЫ И ДОХОДОВ»

О том, как «перепрыгнуть» от кризиса к росту, на днях в ходе онлайн-мастер-класса рассказывал академик РАН Абел Аганбегян. По его словам, с апреля Россия была ввергнута в глубокий, прежде всего социальный, но также финансово-экономической кризис, связанный с коронавирусной пандемией и с кризисом в экспорте нефтегазовой промышленности.

Что касается эпидемии коронавируса в стране, то Аганбегян отметил, что пока никто не знает, когда «эта полка кончится», поскольку болезнь продолжает быстро распространяться. Академик сказал, что если в Москве удалось снизить количество новых заболевших в 3 раза, то в том же Подмосковье или Санкт-Петербурге динамика не столь выразительна. В итоге, по мнению Аганбегяна, число заболевших в России с нынешних 480 тыс. к августу вырастет до 600 тыс., а к концу сентября общее количество зараженных составит 650–700 тыс. человек. «Ясно, что придется всем беречься, насколько это возможно, до всеобщей вакцинации, потому что коронавирус не прекратится, даже первая волна не закончится к какой-то дате, к августу например. Еще какое-то количество больных появится, и в сентябре можно будет заразиться. А с октября не исключена вторая волна, может, она станет не столь мощная, возможно, сможем ее задушить в самом начале, как это сделали в Китае, куда вторая волна поступила», — рассуждал академик.

Аганбегян отметил, что бо́льшая часть болеет бессимптомно, поэтому антитела выявили уже у 16,5% населения, то есть они уже переболели. «По нашим данным, у нас больных за всю историю 400 тысяч — это те, которых выявили врачи. А тех, кто не обращался, — 20 миллионов, если брать 16 процентов от численности в России. Поэтому заразиться можно не только от тех, про кого мы считаем, что они больны, но и от тех, кто не знает, что инфицирован, у них не выявлен коронавирус. Они как-то переболели», — отметил он.

Главные экономические последствия коронавируса — рост безработицы и сокращение доходов населения. «Это огромное число людей. Они потеряли доход. Вы ведь знаете, что 63 процента населения России не имеют ни сбережений, ни счетов в банках. У них нет каких-то денег, чтобы жить, если не платится зарплата», — сказал Аганбегян. И напомнил, что такие люди могут получить пособие по безработице, максимальная сумма которого равна прожиточному минимуму. «А если вы живете в семье, если вы кормилец, если у вас есть один или два ребенка — вы нищие, если не получаете зарплату в десятки тысяч. А в коронавирус зарплаты у многих нет. Поэтому он прежде всего сказывается на показателях безработицы и доходов», — считает экономист. По его мнению, влияние пандемии коронавируса на доходах населения сказывается сильнее, чем на промышленности и валовом продукте, и более значимо.

В то же время экономист не поддерживает популярную в народе идею «вертолетных денег». «У нас нет таких средств, к великому сожалению. Не нужно всем раздавать по 20 тысяч, потому что у нас все-таки 10 процентов населения России, а это 15 миллионов человек, имеют средний душевой доход 100 тысяч в месяц. Зачем им 20 тысяч давать, когда у нас тоже 15 миллионов бедных с душевым доходом 6 тысяч? Вот им надо перечислить», — ответил Аганбегян на вопрос корреспондента «БИЗНЕС Online». Поэтому академик предложил увеличить в 2020 году МРОТ с 12 130 рублей до 20 тыс., а в 2024-м — до 30 тыс. рублей. Причем он полагает, что это можно сделать за счет предприятий, где эти бедные работают. «На 72 процента их финансовый результат за 2018–2019 годы вырос, а они увеличили ФОТ всего на 20 процентов, а в инвестиции дали еще меньше. Положили все на счета. У них 30 триллионов лежат в России, и десятки миллиардов долларов они, переведя в валюту, направили в офшоры. Поэтому государству это не обойдется больше, чем в 3 триллиона», — подсчитал он.

В итоге если МРОТ повысить минимум до 20 тыс. рублей, то компании вынуждены будут увеличить зарплаты тех, кто сейчас получает от 20 до 30 тысяч. «То есть сразу 40 процентам населения России поднимете доход и выйдете из нищеты. 65 процентов людей, получающих ниже прожиточного минимума, — это работающие. Ни в одной стране ничего подобного нет. У нас минимальная зарплата на уровне прожиточного минимума, а должна быть, по крайней мере, в 2 раза выше».

В то же время Аганбегян считает необходимым увеличить пенсию по старости с 15 до 20 тыс. рублей, а тем, кто хочет, разрешить выходить на пенсию по старым правилам — в 55 и 60 лет, но при этом платить им «старую» пенсию. «Мы единственная страна почти, где продолжительность здоровой жизни мужчин ниже пенсионного возраста. У нас пенсионный возраст — 65 лет, а средняя продолжительность здоровой жизни — 61 год. А в развитых странах это 72 года, а на пенсию выходят в 67 лет, а многие страны — в 65», — указал он.

Кроме того, экономист призвал увеличить и пособие по безработице: 12 тыс. должны быть низшим пределом, а верхний — это 30 тыс. рублей. Данная мера, считает он, обойдется государству еще в 3 трлн рублей.

«Мы единственная страна почти, где продолжительность здоровой жизни мужчин ниже пенсионного возраста. У нас пенсионный возраст — 65 лет, а средняя продолжительность здоровой жизни — 61 год» Фото: «БИЗНЕС Online»

«НАДЕЯТЬСЯ, ЧТО МЫ БУДЕМ УВЕЛИЧИВАТЬ ВВП ЗА СЧЕТ ПОВЫШЕННОЙ ДОБЫЧИ НЕФТИ И ГАЗА, НИКАКИХ ОСНОВАНИЙ НЕТ»

Второй негативный процесс — снижение цен на нефть в 4 раза по сравнению с апрелем 2019 года: тогда нефть в среднем стоила $71 за баррель, а стала — $18. По газу цена также скатилась в 2 раза: 1 тыс. кубометров стоила $240, а сейчас — в районе $120. Кроме того, как отметил Аганбегян, сократились объемы добычи нефти и газа, их поставки по России и экспорт, ведь в ходе кризиса страны стали значительно меньше потреблять энергоресурсов, а также проводят интенсивную электрификацию автотранспорта — главного потребителя этих ресурсов.

Академик напомнил, что нефть, газ и продукты их переработки в годы высокой цены составляли 70% выручки экспорта. «Такое сокращение цен резко уменьшает экспорт. Он упал у нас более чем на 100 миллиардов. Он повлек за собой сокращение валового продукта, потому что экспорт составлял 25 процентов нашего валового продукта», — пояснил он. Также Аганбегян отметил, что экспорт обеспечивал 45–55% всех доходов федерального бюджета: если весь бюджет — 23 трлн рублей, то нефть и газ из них — это 9 триллионов.

А поскольку бюджет — это основной источник финансирования здравоохранения, образования, поэтому в кризис существенно сокращается финансирование данных сфер. «Здравоохранение как-то держится за счет дополнительных средств на коронавирус, а образование, информационные технологии сократились значительно. Вся сфера, которая называется экономикой знаний, снизилась», — считает экономист.

Более того, Аганбегян полагает, что нефтегазовая отрасль уже не увидит былых ценовых уровней. «Надо забыть о ценах и объемах до кризиса. Нужно вычеркнуть из памяти, что нефть стоила 110–115. Надо забыть, сколько нефти экспортировалось — до 12 миллионов баррелей в день», — уверен он. При этом он полагает, что объем добычи постепенно восстановится, года через четыре может достичь 90% от прежнего уровня, а вот цена на Urals вряд ли поднимется выше $40–45 к концу 2022 года, а, как считают некоторые эксперты, даже к концу 2024-го. «Пока цена поднимается неплохо, но это временный подъем. Мы видели, что в мае нефть Urals стоила 31 доллар, но на этом уровне и будет, потому что наполнены все хранилища нефтью, включая танкеры. А если цена еще повысится, то страны начнут использовать огромные запасы, которые накопились. Они будут брать ее из запасов, а не по дорогой стоимости, и она опять снизится. Это мы потеряли от снижения цен на нефть, уменьшения экспорта», — рассуждает Аганбегян. Поэтому он уверен, что впредь нефть не сыграет значительной роли в ускорении социально-экономического развития России. «Да, цены повысятся почти в 2 раза с апреля, и это вытащит нас из кризиса. Но надеяться, что нефть продолжит рост и мы будем увеличивать валовый продукт за счет повышенной добычи нефти и газа, никаких оснований нет», — добавил академик.

«Это очень серьезное снижение. И теперь они еще уменьшились в 2020 году из-за пандемии, сокращения экспортной выручки нефти и газа. Получилось так, что этот кризис — прежде всего социальный» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ТАКОГО ГЛУБОКОГО КРИЗИСА МЫ НЕ ИМЕЛИ В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ»

Оба процесса — коронавирус и нефтегазовое сокращение выручки — наложились на тенденцию 7-летней стагнации в России. Если сравнить с показателями 2013 года, то к 2019-му инвестиции в основной капитал в РФ сократились на 2,2%, а накопления основного капитала по системе статистических нацсчетов, куда входят неформальные инвестиции, не проходящие по отчетности, — на 5%. Больше всего за этот период снизились реальные доходы — минус 10% по сравнению с 2013 годом, при этом розничный товарооборот упал на 8,6%. «Это очень серьезное снижение. И теперь они еще уменьшились в 2020-м из-за пандемии, сокращения экспортной выручки нефти и газа. Получилось так, что этот кризис — прежде всего социальный», — указал Аганбегян.

По итогам 2020 года оценки академика по падению ВВП сходятся с прогнозами минэкономики РФ — минус 5%. Эксперт уточнил, что максимально падение может составить 6–8%. А вот безработица с 4 млн подскочит до 7–10 млн человек, при этом реальные доходы сократятся на 8–10%, уверен Аганбегян. «Надо еще считать, что у нас же больше 25 процентов всех работников (а трудятся у нас 70 миллионов человек) — это неформальная занятость. Они тоже лишились работы. 20 миллионов людей работали по трудовым соглашениям в торговле, на отдельных предприятиях, они ремонтировали квартиры, тротуары, мостили мостовые, строили небольшие объекты, среди них домработницы, те, кто оказывал услуги населению. Возьмите то же строительство дач — это все же неформалы делают. Таких людей миллионы! И многие из них остались без работы. Если считать безработицу настоящую, то она намного превысит официальные цифры. Но и они показывают, что в 2 раза выросла регистрируемая безработица», — рассуждает экономист. Впрочем, он отметил, что большинство все равно не заявляют, что они безработные, так как надеются, что с открытием их отрасли их снова возьмут на работу. Однако те, кто был занят неформально, даже официально встать на учет не могут: никто им не выдаст справку, что они где-то работали.

В итоге Аганбегян убежден, что консолидированный бюджет, составляющий 37–38 трлн рублей, сократится до 25–30 трлн в этот кризис. Вместе с тем убыточность предприятий возрастет с нынешних 35% до 45–50%. «Такого глубокого кризиса мы не имели в последнее время. Конечно, кризис 1990-х годов, так называемый трансформационный, который длился 10 лет с двойным сокращением валового продукта, промышленности, сельского хозяйства, реальных доходов — в 4–5 раз сократились инвестиции тогда, — был более глубоким. Кризис 2009-го, который мы пережили, был менее глубоким, прежде всего по социальным показателям, там реальные доходы не снизились. Но за один год, 2010-й, реальные доходы превзошли уровень наивысший до этого 2008-го и продолжали увеличиваться на 2 процента в год, в 2013-м достигнув максимума в новой России», — считает экономист.

«Больше всего пострадало от этого образование, но и здравоохранение прошло оптимизацию, когда число врачей сократилось на 50 тысяч, количество медсестер — на 150 тысяч, урезали койки» Фото: «БИЗНЕС Online»

«СТАГНАЦИЯ НЕ ИМЕЕТ СТРОЙНОГО МЕХАНИЗМА ПОДЪЕМА, ПЕРЕХОДА К РОСТУ»

Теперь России предстоит восстановить экономику. Однако, по мнению Аганбегяна, «стагнация не имеет стройного механизма подъема, перехода к росту», напротив, вызывает негативный тренд. С одним из них страна уже познакомилась — это сокращение драйверов экономического роста: инвестиций в основной капитал и вложений в человеческий капитал, то есть в экономику знаний. Академик указал, что больше всего пострадало от этого образование, но и здравоохранение прошло оптимизацию, когда число врачей сократилось на 50 тыс., количество медсестер — на 150 тыс., урезали койки, закрыли тысячи больниц в районах, ФАПы на селе. «Безобразие сплошное! Слава богу, оптимизация закончилась и начался даже отыгрыш», — считает он.

Вместе с тем стагнация сказалась и на оттоке капитала из России. Если в 2006 году приток капитала на 43 млрд превысил отток, а в 2007-м даже на 82 млрд, то с 2008 года пошел катастрофический отток. Когда начался кризис, из страны на $133 млрд больше капитала ушло, чем пришло, в 2011-м — на $80,5 млрд (было неясно, кто станет президентом). Но самый большой отток капитала был в 2014 году, когда ввели санкции, — $151,5 миллиарда. «В первом квартале 2020 года отток капитала составил еще 17 миллиардов долларов. Если с 2008-го по первый квартал 2020-го сложить суммарно, то это 800 миллиардов долларов за 13 лет. Это, конечно, обескровило нашу финансовую систему. Мало того что инвестиции снижались, что человеческий капитал сокращается, так еще и отток капитала», — посчитал Аганбегян.

Но и это был не единственный негативный тренд. Тогда же наступил демографический кризис в России. За пять лет на 5 млн снизилась численность трудоспособного населения. «Число родившихся стало сокращаться с 2016 года — с 1,9 миллиона до 1,5 миллиона. Ужас! Количество умерших тоже снизилось, но всего на 90 тысяч. Поэтому число умерших превысило количество родившихся. Если умирает больше, чем родится, этот процесс крайне нехороший, он называется депопуляцией. Так вот, у нас депопуляция 135 тысяч [человек] в 2017 году, 220 тысяч в 2018-м и 315 тысяч в 2019 году», — пояснил академик. При этом, по его словам, сальдо миграции оставалось положительным. Так что в 2017-м приток населения в Россию составил 211 тыс., из-за чего население даже выросло на 80 тыс. человек. Но уже в 2018-м сальдо миграции снизилось до 125 тыс., и тогда население страны сократилось на 94 тыс., в 2019-м — еще на 30 тысяч. В 2020 году, как ожидает академик, население России уменьшится еще на 100 тыс. человек. «Судя по данным первого квартала, рождаемость дальше снижается, депопуляция растет, миграция тоже сокращается. Кто же поедет в страну, где опять девальвация? Невыгодно в Россию приезжать работать», — отметил он.

«Судя по данным первого квартала, рождаемость дальше снижается, депопуляция растет, миграция тоже сокращается. Кто же поедет в страну, где опять девальвация? Невыгодно в Россию приезжать работать» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЕСЛИ 4 ТРиллиона РУБЛЕЙ ВЛОЖИТЬ, ТО УЖЕ В 2022 ГОДУ МОЖЕМ 3 процентов ДОСТИЧЬ»

Тем не менее Аганбегян полагает, что нынешний кризис дает России уникальный шанс перейти от стагнации к росту. «В отличие от стагнации, кризис содержит внутри себя механизм послекризисного отскока от дна, куда мы упадем в кризис, наверх, в сторону экономического роста. Отскок будет значителен», — уверен экономист. Правда, он полагает, что, если мы не хотим, чтобы все снова закончилось стагнацией, надо будет превзойти показатели не 2019 года, а 2013-го. В этом случае доходы надо поднять не на 8%, а на 18%.

Соответственно, крупные суммы придется вложить прежде всего в «локомотивы развития» — инвестиции в основной капитал и экономику знаний. Так, Аганбегян подсчитал, что инвестиции в основной капитал и экономику надо увеличивать по 10–15% в год начиная с 2021-го. «Это не очень большие деньги, потому что объем инвестиций в стране — 18 триллионов рублей и нужно 2 триллиона на них, а все вложения в экономику знаний — вообще 15 триллионов, поэтому тут нужно даже меньше 2 триллионов. Так что 4 триллионов с избытком в год хватит. Если их вложить, то уже в 2022-м можем 3 процентов достичь. Тогда мы в 2021 году поднимемся не на 2,5 процента, как считает минэкономразвития, а процентов на 6, то есть восстановимся при падении на 6 процентов в этом году. А с 2022-го начнется 3-процентный рост», — объяснил экономист.

Для примера он привел данные по другим государствам. Так, развитые страны имеют около 20% долю инвестиций в основной капитал и 30–40% долю экономики знаний в ВВП, что дает им рост 1,5–2%. В Китае это 45–50% и 20% соответственно, и он рос на 7%. Если взять Россию, то у нас инвестиции в основной капитал составляют 17% (20% с теневыми накоплениями) и 14% приходится на экономику знаний — в итоге развиваемся на 1%. «Если Россия хочет развиваться, то ей нужно до 25–28 процентов к 2025 году поднять долю инвестиций в основной капитал, до 22 процентов — экономику знаний, тогда мы выйдем на темп 4–5 процентов. А если тренд продолжать до 2030 года, то выйдем на 30–33 процента по основному капиталу и 30 процентов в доле экономики знаний, тогда бы мы могли на 5–6 процентов подниматься», — считает Аганбегян.

Экономист уверен, что у России есть хорошие возможности «перепрыгнуть через стагнацию» и возродить социально-экономический рост, по которому «мы соскучились» Фото: «БИЗНЕС Online»

 «ЦБ СТАЛ СМЯГЧАТЬ СВОЮ НЕПРАВИЛЬНУЮ ПОЛИТИКУ, КОТОРАЯ ПРИВЕЛА НАС К СТАГНАЦИИ»

Сколько в целом понадобится денег? Если минэкономики считает, что на 2020 год придется потратить 5 трлн рублей, то академик утверждает, что нужно привлечь 8 трлн рублей, а на 2021-й — уже 12 трлн рублей и до 17 трлн в 2023 году. Треть вложений должна идти за счет бюджета, который может возместить потери за счет ФНБ, в котором есть ликвидные 11 трлн рублей. А дальше начнется экономический рост и доходы бюджета возместятся.

Две трети из этих денег, считает Аганбегян, можно мобилизовать за счет банков в виде низкопроцентных кредитов. Академик порадовался, что наконец «дожили», когда ЦБ начал снижать ключевую ставку, что надо было делать еще в 2012–2013 годах. «ЦБ стал смягчать свою неправильную политику, которая привела нас к стагнации. Привели к ней ЦБ, минфин, минэкономразвития на пустом месте. Это рукотворная стагнация, она возникла за полтора года до введения санкций, присоединения Крыма. При самых благоприятных условиях мы вступили в стагнацию под действием этих министерств, когда они раздули инфляцию, подняли ставку, перестали увеличивать кредитные ресурсы, на 25–30 процентов сократили госинвестиции, которые были половиной всех вливаний. Естественно, экономика оказалась в стагнации. Она не могла не оказаться», — рассуждает Аганбегян. Он надеется, что через неделю ЦБ все-таки сократит ставку до 4,5% и тогда снизятся другие ставки.

Однако главная цель таких существенных трат, по его мнению, — это технологический прорыв. «Только благодаря этому способна подняться страна. Мы не можем ее поднять только за счет традиционных отраслей, спрос на продукцию которых мало растет. Надо поднимать за счет технологических перевооружений действующих отраслей — перевести на новую технологию энергетику, машиностроение, химию, лесозаготовку, добычу нефти и газа и т. д. С другой стороны, нам нужно в 3–4 раза увеличить долю наукоемких высокотехнологических отраслей, которая у нас очень низкая. Речь идет о аэрокосмической промышленности, авиационной, фармацевтике, синтетической химии, научном приборостроении, полупроводниковой промышленности, компьютерном производстве и т. д.», — рассказал Аганбегян, добавляя, что технологический уровень надо поднимать максимально на своем оборудовании. В итоге к 2035 году государство может выйти на технологический уровень развитых стран. В то же время Аганбегян считает, что надо не только банковские активы привлекать, но и часть золотовалютных резервов, а также увеличить госдолг с 14,9% до 30–40%. «Нужно перейти к дефицитному бюджету, все страны перешли, это выгоднее. У нас государство, к сожалению, фискальное. Оно любит экономить, сидит на сундуке с золотом, которое обесценивается, никуда не используется. Это неправильно, — заявил академик в ответ на вопрос нашего корреспондента. — Правильно было в кризис 2009 года, когда 211 миллиардов долларов из золотовалютных резервов Путин истратил (президентом в 2008–2012 годах был Дмитрий Медведев — прим. ред.). Тогда у нас будет подъем и все что угодно. А правительство боится: вдруг что-то случится. Но хуже не может произойти, чем было».

В то же время академик призвал провести реформу приватизации, поскольку у нас экономика не столько рыночная, сколько государственная. Плюс он выступает за реформу финансовой системы и регионов, которые надо перевести на самофинансирование, самоуправление, самоокупаемость. «70 процентов регионов дают больше [федеральному] бюджету, чем он им», — добавил Аганбегян.

В целом же экономист уверен, что у России есть хорошие возможности «перепрыгнуть через стагнацию» и возродить социально-экономический рост, по которому «мы соскучились». «Тогда мы выйдем на пятое место, опередив Германию, которая сейчас на пятом месте по экономическому потенциалу, по размеру валового продукта, подсчитанному по паритету покупательной способности. А если продолжим, то к 2030 году Японию обгоним и выйдем на четвертое. Впереди нас будет на первом месте Китай, потом США и Индия, которая со временем обгонит Америку, конечно», — прогнозирует Аганбегян.