«Люди с «коронафобией» могут навязчиво измерять температуру, сатурацию, принюхиваться…»

Ренат Миназов: «Мне кажется, что и доктора, и заболевшие, и незаразившиеся привыкли к этому заболеванию» Фото предоставлено клиникой «Инсайт»

«ВРАЧИ ПРИХОДЯТ НЕ СО СТРАХОМ ЗАБОЛЕТЬ И УМЕРЕТЬ, А ИЗ-ЗА ПОВЫШЕННОЙ АГРЕССИВНОСТИ»

— Ренат Данисович, россияне живут с коронавирусом уже почти 9 месяцев. На ваш взгляд, привыкли ли жители к пандемии? Какой психологический фон в стране?

— Я не способен оценивать всю страну, могу лишь говорить о своих впечатлениях. Мне кажется, что и доктора, и заболевшие, и незаразившиеся привыкли к этому заболеванию. Скоро, как когда-то произошло с вирусом гриппа, коронавирус будет носить сезонный характер — все станем периодически болеть, может быть, по весне — осени, и, когда у нас уже появятся более мощные коллективный и индивидуальный иммунитеты, тогда мы начнем легче переносить болезнь как физически, так и психологически.

— Если вы не можете говорить за страну, то расскажите о психологическом фоне среди ваших клиентов.

— Когда шла первая волна в марте — апреле, появилось очень много страхов из-за неопределенности. Люди боялись: было непонятно, что их ожидало, что могло произойти. Тогда имелись лишь какие-то теоретические материалы о вирусе. Сейчас же у людей есть живая практика: у каждого в семье, в окружении, среди коллег есть переболевшие. Соответственно, имеется понимание течения заболевания, каждый в некоторой степени стал вирусологом, много об этом пишут, рассуждают. В подобных дискуссиях люди сливают свою тревогу — рассказал другому, и стало спокойнее. Таким образом, мы пришли к большему спокойствию, к пониманию того, как с этим бороться.

Понятное дело, что остается напряженность, связанная с нехваткой койко-мест, потому что все мы как дети хотим быть под крылышком у родителей. То есть люди не желают самостоятельно справляться с болезнью: «Отвезите в стационар, и чтобы над каждой койкой стоял врач с аппаратом ИВЛ». Так что, наверное, это единственная тема, которая напрягает сейчас: что скорая не принимает, температура высокая, что делать и так далее. Хотя многие ситуации можно и нужно лечить амбулаторно, потому что в поликлинике возможно инфицироваться и заразить еще кучу народа. Так что людям говорят сидеть дома, прописывают таблетки. Наверное, благодаря этим инструкциям, которые появились недавно, стало несколько спокойнее.

— Ведется ли какая-то особая психологическая работа с врачами, которые ежедневно консультируют больных и работают с опасным биоматериалом?

— Да, начиная с апреля у нас таких пациентов стало больше. И тут даже дело не в том, что врачи боятся коронавируса — эти люди, как правило, к нам приходят не со страхом заболеть и умереть, а из-за повышенной агрессивности. Они работают сутки через сутки, не спят, как говорится, «злые как собаки», готовы напасть на всех, орут на жену, детей, их все выбешивает. Такие люди к нам приходят и просят им помочь. Также есть еще пациенты-врачи, страдающие бессонницей, апатией, даже с какими-то депрессивными моментами. Но существуют и такие, кто боится именно коронавируса.

— Что вы говорите этим врачам?

— Вы, наверное, думаете, что мы им говорим, что все будет хорошо? Нет, мы никогда не утешаем, но и не запугиваем. На самом деле, когда человек приходит с каким-то страхом, его достаточно выслушать, чтобы ему стало легче. А если пациент понимает, как его нынешний страх связан с детскими, то становится еще немного лучше.

Если говорить о страхе, то в основе любой фобии стоит боязнь смерти. Человек страшится смерти тогда, когда он неполно прожил свою жизнь. Понятно, что все боятся умереть, но особенно те, у кого сейчас качество жизни хуже. Так что одна из техник, как избавиться от страха, — это проработать тему с качеством жизни.

Мы спрашиваем: «Вот тебе 25 лет, ты как, полно прожил свою жизнь или нет? Сделал ли все, что хотел?» Нам отвечают, что не успел. Мы в ответ говорим: «Что ты можешь сделать, чтобы чуть больше успеть? Может, ты что-то откладываешь на потом, что пора уже совершить сейчас?» И, как правило, подобные интервенции снижают тревогу по поводу смерти.

— Грубо говоря, отвечаете: «Бойтесь не коронавируса, а того, что вы можете что-то не успеть сделать»?

— Мы не говорим: «Не бойтесь, что можете что-то не успеть», а, скорее, что надо сконцентрироваться на том, что способны сделать. Когда этот вопрос решен, страх смерти не столь велик.

«Люди с «коронафобией» могут навязчиво измерять свою температуру, сатурацию, принюхиваться и искать симптомы пропавшего обоняния и вкуса» Фото: «БИЗНЕС Online»

«У „КОРОНАФОБИИ“ НЕТ ПЕРСПЕКТИВ ПОТЕСНИТЬ КАНЦЕРОФОБИЮ И КАРДИОФОБИЮ»

— Когда впервые психиатры поставили диагноз «коронафобия» и когда — непосредственно вы?

— О «коронафобии» мы узнали только в этом году, раньше, естественно, такого диагноза мы никогда не ставили. В то же время следует отметить, что в МКБ-10 диагноза «коронафобия» нет — людям, которые приходят с фобиями, мы ставим «расстройство приспособительных реакций», «расстройство адаптации» или какие-то иные диагнозы из подрубрики невротических расстройств.

Про коронавирусы нам рассказывали и на курсах по инфекционным болезням в медицинском институте, так что для нас эта болезнь не была большой новостью. Коронавирусы всегда жили рядом с нами, просто в данный момент они подняли голову. Как говорят инфекционисты и вирусологи, вирус гриппа мы подавили коллективным иммунитетом и вакцинами, так что кому-то пришлось стать главным в этой стае.

До коронавируса мы чаще среди страхов болезней имели дело с канцерофобией — боязнью рака. На втором месте была, наверное, кардиофобия — это боязнь сердечных приступов, остановки сердца и так далее.

— Кто наиболее может быть подвержен «коронафобии»?

— Мы рассматриваем «коронафобию» отдельно — в контексте фобий в целом. Люди, у которых изначально были склонности к паническим атакам, тревожно-фобическим расстройствам, генерализованному тревожному расстройству, более подвержены приобретению расстройства, связанному с коронавирусом.

Плюс ко всему «коронафобией» чаще всего страдают люди, у которых есть какие-то определенные личностные особенности — это и тревожность, и мнительность, и перфекционизм, потому что перфекционисты сложнее адаптируются к меняющимся условиям. Также данной фобии могут быть подвержены люди с эпилептоидным характером, ригидные — те, кто живет, как трамвай, по расписанию, которым очень сложно менять стереотипы своего поведения.

— Какие симптомы у «коронафобии» и как они отличаются от тех, что есть при канцерофобии и кардиофобии?

— Принципиальной разницы не наблюдаем. Принципы психотерапии, фармакотерапии будут едиными. Есть различия в специфике, у людей с разными фобиями могут различаться мыслительно-логические цепочки — при канцерофобии человек в себе ищет что-то одно, при «коронафобии» — другое. Принципы же терапии также никак не отличаются.

— То есть главный признак «коронафобии» — это зацикленность на себе и поиск у себя признаков и симптомов коронавирусной инфекции?

— Да. Люди с «коронафобией» могут навязчиво измерять свою температуру, сатурацию, принюхиваться и искать симптомы пропавшего обоняния и вкуса. Для этого они покупают кислые продукты и вещества с резким запахом. Так или иначе они находятся в поисках симптомов коронавирусной инфекции у себя, но при этом нет объективных показаний, чтобы диагностировать данную болезнь. Плюс ко всему они могут проходить различные обследования, в том числе и компьютерную томографию, приходить за консультациями к пульмонологам, иммунологам, вирусологам, инфекционистам и так далее. Люди навязчиво себя ведут по отношению к врачам.

Из-за этого ухудшается качество жизни, и поскольку организм все время находится в состоянии стресса, что оказывает очень мощное влияние на гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковую систему, то в ответ организм ищет отдых, и, как следствие, снижается иммунитет. Защитная функция организма ослабевает, потому что человеку надо отдыхать, он не может все время находиться в напряжении. Нарушается сон — а раз нет сна, то отсутствует и психическое восстановление и возникает истощение.

Но нужно понимать, что если у человека есть реальные симптомы коронавируса или подтвержденный диагноз, то это уже не «коронафобия», а страх, связанный с вашей жизнью. Это другое. А если у вас заболевания нет, но вы стараетесь найти его у себя, то это ипохондрическое расстройство.

— Насколько вам часто встречались пациенты с «коронафобией»?

— Единицы.

— Почему их так мало?

— Думаю, что должна пройти пандемия, и, если заболевание будет устойчивым и внедрится в наше сознание как опасная болезнь, уносящая жизни, тогда «коронафобия» станет процветать, как канцерофобия. А пока ничего не ясно: какова окажется статистика в дальнейшем, появится ли вакцина, станет ли заболевание сезонным, как грипп. Но мне кажется, что у «коронафобии» вообще нет перспектив потеснить ни канцерофобию, ни кардиофобию.

— Это вы судите исходя из того, что нет ни гриппофобии, ни ОРВИ-фобии?

— Да, ОРВИ-фобии нет, и ее уже не будет.

— Как действовать, если человек заподозрил «коронафобию» у близкого?

— Если вы заподозрили «коронафобию», которая мешает человеку нормально социально функционировать, выходить из дома, работать, то нужно обратиться к специалисту. Так как впоследствии на этом фоне могут появиться новые страхи. Следует еще понимать, что «коронафобия» — признак более тяжелого заболевания, как и многие другие фобии, ведь за подобным может лежать какое-то психотическое расстройство, например шизофрения или биполярное аффективное расстройство и так далее. А если же у человека «коронафобия» не вызывает каких-либо социальных дисфункций, то не надо вмешиваться, пока он сам не захочет в себе что-то изменить.

«Если человек впадает в уныние, никак не пытается бороться, «складывает лапки» и говорит, что «умираю, ну и ладно», то таким пациентам нужна помощь» Фото: «БИЗНЕС Online»

«БЕГАТЬ И ГОВОРИТЬ, ЧТО ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО, — ЭТО МЕДВЕЖЬЯ УСЛУГА»

— А как людям, которые болеют коронавирусом, справиться со своей тревожностью?

— У тех больных, кто обращался к нам, мы даже больше замечали не симптомы тревожности, а агрессии и депрессии, или аффективное расстройство. То есть человек, с одной стороны, был агрессивен, не объясняя себе причины такого поведения, а с другой — люди уходили в какую-то депрессию. У них появлялась склонность к апатии, суициду и так далее. И мы работали с этой картиной аффективного расстройства. Случалось, конечно, когда у людей на данном фоне обострялись страхи, но в таком случае при «коронафобии», как и при других фобиях, мы работали в классическом варианте.

— Эти агрессивно настроенные люди к вам сами обращались или их близкие и родственники?

— По-разному. Бывало так, что муж приведет жену или жена — мужа, случалось, что человек сам приходил из-за чувства вины.

— И сколько человек к вам обратилось из-за проблем, вызванных коронавирусом?

— Наверное, процентов 5–10 от всех пациентов, не больше.

— Это мало или столько и должно быть сейчас?

— Мне кажется, что ровно столько, сколько и должно быть, ни больше ни меньше.

— А нужна ли психологическая поддержка людям, которые заболели коронавирусом? Например, у меня есть больной друг, и он впадает в депрессию. Следует ли мне обратиться к психологу за помощью?

— Смотрите, когда у любого человека есть чувство плеча, он сам все начинает понимать. Если человек впадает в уныние, никак не пытается бороться, «складывает лапки» и говорит, что «умираю, ну и ладно», то таким пациентам нужна помощь. У нас были такие случаи, и мы проводили онлайн-консультации с заболевшими, которые лежат в больнице несколько недель подряд.

Но, как правило, если у человека есть сильная социальная поддержка семьи и близких, то такие проблемы появляются крайне редко, и наша помощь сводится к консультации уже самих близких. Ведь когда родственники бегают и говорят со страхом в глазах, что все будет хорошо, — это медвежья услуга, и уже сам пациент начинает думать: «А что это все так настороженно бегают вокруг меня, я что, умираю, а мне правду не сообщают?!»

Так что с больными людьми надо общаться, строить планы, как и ранее, но при этом не забывая о смерти, что все мы смертные и в конечном счете все уйдем.

— Мы говорили о людях, которые болели, болеют или боятся заболеть. Но вот как лечить страх того, что заболеешь не ты, а твои родственники и близкие?

— Это одна из разновидностей фобий, когда человек боится не за себя, а за близкого. Но здесь, как в других случаях, принципы терапии точно такие же, они никоим образом не отличаются от других фобий.

Я очень надеюсь, что это заболевание начнет носить сезонный характер и мы будем к нему точно так же относиться, как к ОРВИ Фото: «БИЗНЕС Online»

«МАСКИ, КОТОРЫЕ МЫ НОСИМ, ПРИДАЮТ ЕЩе Бо́ЛЬШУЮ ЦЕННОСТЬ ОБЩЕНИЮ»

— Какие советы вы можете дать людям, которые сейчас испытывают страх заболеть?

— Нельзя говорить: «Не думай», потому что человек все равно о таком размышляет. Это совершенно бесполезно. Также не имеет смысла говорить с иронией: «Думай об этом», потому что таким образом можно спровоцировать человека.

Важно разобраться с природой подобных мыслей, спросить: «А почему ты так часто об этом думаешь? Может, такое как-то связано с твоей жизнью? А если ты не можешь с этим разобраться сам, то, возможно, стоит обратиться к специалисту? Если ты хочешь поговорить об этом, то давай». Нужно предложить человеку помощь, плечо, слушающее ухо и внимание. Такого обычно бывает достаточно. Человек всегда чувствует, когда ему искренне пытаются помочь, а когда лгут.

— Нужна ли психологическая реабилитация человеку после выздоровления?

— Возможно, что кому-то из пациентов необходима будет реабилитация, а кому-то совершенно нет. Всегда следует исходить из особенностей человека.

— Какие неврологические и психологические последствия может повлечь перенесенный ковид?

— Этого мы не знаем! Мы даже пока психологические последствия устойчиво описать не можем, нам надо еще где-то с годик понаблюдать.

— А нельзя провести анализ среди тех людей, которые уже выздоровели?

— Нет, еще мало времени прошло. Это будут преждевременные, не совсем объективные выводы. Нужно исследовать достаточное количество пациентов, надо иметь контрольную группу, необходимо проводить научные исследования. Лично я еще таких не наблюдал, поэтому сейчас мы можем судить только субъективно.

— Как изменится наше общество в будущем после пандемии?

— Я очень надеюсь, что это заболевание начнет носить сезонный характер и мы будем к нему точно так же относиться, как к ОРВИ. Подобное никоим образом не повлияет ни на социальную изоляцию, ни на отчужденность и так далее. Наоборот, маски, которые мы носим, придают еще бо́льшую ценность живому общению, и она продолжит только нарастать.