«Что-то изменилось?»: татарский режиссер поставил в Москве спектакль по картине Брейгеля

Вместо толкования художественного шедевра зрителям предлагают буквально перевернуть свое сознание, привычное мироощущение вверх тормашками и увидеть один из самых необычных спектаклей в жизни Фото: пресс-служба центра им. Мейерхольда

«БРЕЙГЕЛЬ ПЕРВЫМ ИЗ ВСЕХ ХУДОЖНИКОВ ИЗОБРАЗИЛ ЛЮДЕЙ С ОСОБЕННОСТЯМИ»

«Здесь больше, чем просто селедка» — именно так называется новый спектакль бывшего главного режиссера Казанского ТЮЗа Туфана Имамутдинова, недавно появившийся в репертуаре одной из главных экспериментальных театральных площадок Москвы, центра им. Мейерхольда. Загадочное название постановки по не менее загадочной картине. Более 450 лет назад голландский мастер Питер Брейгель – старший создал свои невероятные «Фламандские пословицы», или «Мир вверх тормашками» (в альтернативном варианте). На небольшой, всего 117 на 164 см, деревянной поверхности художник вместил несколько десятков персонажей и сотню мудрых и ироничных изречений.

Часть из них давно вышла из употребления, потому полностью разгадать картину уже не получится. Однако в спектакле этого и не требуется. Вместо толкования художественного шедевра зрителям предлагают буквально перевернуть свое сознание, привычное мироощущение вверх тормашками и увидеть один из самых необычных спектаклей в жизни.

Сам Имамутдинов, недавний претендент на «Золотую маску» за спектакль «Аллюки» в содружестве с тем же центром творческих проектов «Инклюзион», объясняет выбор темы в разговоре с «БИЗНЕС Online» так: «С картинами я встречаюсь уже не первый раз. До этого ставил спектакль по раннему периоду Ван Гога, который мы делали в ТЮЗе с Анной Гарафеевой, потом была постановка по картинам русского художника Валентина Губарева и мусульманская живопись шамаиль. Потому идея работы с картиной Брейгеля „Фламандские пословицы“ возникла не с пустого места. Я примерно понимал, в каком направлении можно двигаться и что мы еще не пробовали. Пожалуй, это была самая интересная из всех моих работ».

И дело здесь не только в теме, но и в героях. Особых героях. «Брейгель первым из всех художников изобразил людей с особенностями, — говорит Имамутдинов. — Им отведена какая-то крайняя точка на картине. Они будто незначительные. Их действительно трудно заметить, пока не приглядишься. А это, в свою очередь, очень образно и актуально. В нашем обществе все так и происходит».

Туфан Имамутдинов: «Пожалуй, это была самая интересная из всех моих работ» Фото: «БИЗНЕС Online»

ИХ ВСЕГО ШЕСТЕРО

Хотя у постановки есть вполне конкретная команда авторов-профессионалов — режиссер, хореограф, композитор, музыканты, плюс поддержка «Инклюзиона»,  ГМИИ им. Пушкина, благотворительного фонда «Искусство, наука и спорт», инклюзивного культурного центра «Тверская 15», — каркас спектакля сооружали именно артисты. А точнее, незрячие и слепоглухие люди.

Их всего шестеро: трое слепоглухих, двое слепых и одна с остаточным зрением. С помощью тифлокомментатора они «рассмотрели» картину, выбрали фрагменты, соответствующие им пословицы, а затем написали тексты, которые и стали сценарной основой постановки. Все это говорит перед началом спектакля Татьяна Медюх, директор центра реализации творческих проектов «Инклюзион».

«Нам было важно показать, что люди с ограниченными возможностями не ограничены в творчестве. Им не нужны какие-то „костыли“, которые станут писать за них тексты, ставить танцы. Для меня было важно, что из шести артистов трое почти не выходили на сцену. Надежда Голован и Алексей Горелов на сцене уже года три-четыре, поэтому им более привычно. Я преследовал еще и творческо-терапевтическую цель, чтобы они сами сделали спектакль. И если у них когда-либо возникнет желание самостоятельно ставить, чтобы не возникало мысли „я не смогу“», — признается Имамутдинов.

Их всего шестеро: трое слепоглухих, двое слепых и одна с остаточным зрением Фото: пресс-служба центра им. Мейерхольда

На сцене — кромешная тьма. Требуется время, чтобы к ней привыкнуть. Слева от зала загорается слабая лампочка над пюпитром. Там сидят музыканты — Анна Тончева и Роман Ломов. Оба специалисты по исторической музыке Средневековья. Постепенно мягкий свет заполняет сцену, и зритель видит остальных участников перформанса. Все шестеро бок о бок сидят на сером диване и искренне улыбаются.

Внезапно самая старшая актриса Надежда Голован вскакивает с места и начинает экспрессивно дирижировать импровизированным оркестром — музыкантами, исполнителями и даже тифлокомментатором Верой Февральских, которая аккуратно расположилась на стульчике справа от дивана. «Кажется, скучно не будет», — слышится с соседнего кресла. Да, никто не собирает читать лекцию о голландской живописи или проводить семинар о проблемах слепых. Так что же это тогда?

Сначала — рассказ. Обаятельная блондинка Наталья Горох медитативно и по-хорошему буднично вспоминает о приятном летнем дне, о друге, который пришел ее навестить (кстати, он сидит слева от нее), и о его давней мечте — станцевать Спартака в балете Хачатуряна. Сам Алексей Горелов (тот самый друг) в спектакле не говорит. Зато танцует. Да так, что присутствующие расплываются в блаженной улыбке от происходящего.

Внезапно самая старшая актриса Надежда Голован вскакивает с места и начинает экспрессивно дирижировать импровизированным оркестром — музыкантами, исполнителями и даже тифлокомментатором Верой Февральских Фото: пресс-служба центра им. Мейерхольда

«ЛЮДИ С РАЗЛИЧНЫМИ ОСОБЕННОСТЯМИ ИМЕЮТ ПРАВО ДУМАТЬ О ЧЕМ УГОДНО»

Терапевтический эффект тоже сохраняется. Причем не только для актеров, но и для самих создателей. «Всегда, когда работаешь с особенными людьми, они тебя чему-то учат. Хотя бы тому, что привычные законы, по которым ты выстраиваешь спектакль, тут не работают. Даже элементарно выучить текст для слепого или слепоглухого очень сложно. Они не привыкли запоминать визуально. У них другая выразительность слова, тела. И в этом их преимущество», — признается режиссер.

В спектакле нет ничего лишнего. Все просто, минималистично и в то же время детализированно и символично. Если музыка, то она будет написана гениальным русским композитором и философом Владимиром Мартыновым, если костюмы, то они перекликаются с цветовой гаммой картины Брейгеля, если отстраненные разговоры, то не о буквальном и ожидаемом, а о личном, прекрасном и искреннем.

А как непринужденно незрячие актеры ловят красный воздушный шар, заботливо сообщая о своих действиях легким хлопком по колену соседа. А потом снова танцуют, взлетают под сценой, опять же помогая друг другу, и делятся своим внутренним светом.

Не сразу замечаешь, как медитативные разговоры переходят в настоятельную просьбу: «Закройте глаза». Зал не реагирует, но свет гаснет. И снова: «Закройте глаза». Часть послушно выполняет. «Откройте», — звучит со сцены. Кругом темнота. «Что-то изменилось?» — спрашивает голос. Вот только неясно, актер это или уже подсознание.

«У нас же только половина актеров оказалась без драматического опыта. И это не помешало прекрасно создать атмосферу. Еще на начальном этапе мы быстро поладили, обсудили, почему именно они выбирают пословицы и пишут тексты, — рассказывает Имамутдинов. — Для нас было важно не педалировать тему слепоты. Не должно возникать фраз из серии „посмотрите, как мы видим мир“ или „пожалейте нас“. Спектакль вообще о другом. Люди с различными особенностями имеют право думать о чем угодно. А нам кажется, что, кроме их физических проблем, больше не о чем. Они готовы обсуждать все».