Карл Старфельт, «Рубин»: «В Казани хороший выбор еды, даже лучше, чем в Швеции»

Карл Старфельт: «В моем возрасте было 28 разных команд, из них в 27 мог играть кто угодно, а в единственной были только лучшие» Фото: «БИЗНЕС Online»

ДОХОДЫ ШВЕДСКИХ КЛУБОВ НАПРЯМУЮ ЗАВИСЯТ ОТ БОЛЕЛЬЩИКОВ

— Карл, для начала хочется услышать историю вашего прихода в футбол. Откуда пошло это увлечение?

— Я родился в семье, которая очень любит футбол, где играют в него. В пять лет начал играть за местную команду, спустя два года попал в лучшую академию Швеции.

— «Броммапойкарна»?

— Да. Сейчас в сборной Швеции играют человек 5–7 из этой академии. В Швеции давно идут споры, не слишком ли большая конкуренция у нее в детских командах. Если игрок не подходит, его сразу убирают. Тем не менее академия «Броммапойкарна» готовит много футболистов для сборной. Там идут по своему пути: выбирают лучших игроков из региона Стокгольма. Но это и большой клуб сам по себе. В моем возрасте было 28 разных команд, из них в 27 мог играть кто угодно, а в единственной были только лучшие.

— При этом результаты клуба на профессиональном уровне очень скромные…

— Да, это так, есть много разных факторов. В Стокгольме существует три клуба, у которых большая история и огромное количество поклонников. Все хотят играть в этих командах. У «Броммапойкарны» прекрасная академия, но нет большой базы болельщиков, ну и денег в таком количестве тоже. Когда футболисты «Броммапойкарны» вырастают, то переходят в другие стокгольмские клубы: либо их туда продают, либо они уходят на правах свободных агентов. Как только игрок показывает хорошие результаты, он сразу покидает команду. За последние 10 лет у «Броммапойкарны» были успехи с выходом в высший дивизион. Но затем игроки, показав себя, уходили, а клуб спускался вниз, во второй дивизион. Если бы футболисты оставались, то команда была бы в числе лучших в Швеции.

— Еще и стадион у команды маленький, всего 6 тысяч. Это ведь тоже показатель уровня?

— Да, конечно. В Швеции все зависит от болельщиков. Например, в Европе или России компании или отдельные богатые люди финансируют клубы. Но в Швеции есть правило: 51 процент акций клуба принадлежит членам клуба — фанатам. Никакая большая компания не может войти в клуб и скупить акции. Получается, что огромная часть дохода связана именно с фанатами. Из-за этого также ведется большая дискуссия. С одной стороны, у нас великолепные фанаты. Есть особые взаимоотношения и отдельного вида ценности, не может быть такого, что придет инвестор и переименует вашу любимую команду в честь своего предприятия. С другой стороны, футболисты уходят, потому что клуб не способен платить большие деньги из-за этого правила.

«ГЁТЕБОРГ» И ПЕРВЫЙ ТРАНСФЕР

— Из «Броммапойкарны» вы перешли в «Гётеборг» — один из крупнейших клубов своей страны. Наверняка для вас это был особенный момент…

— Это клуб с величайшей историей, он дважды выигрывал Кубок УЕФА. В Швеции он второй по количеству титулов во внутреннем чемпионате. Они связались со мной и заявили, что очень заинтересованы. Для меня это стало большим событием. В «Гётеборге» все было иначе, нежели в «Броммапойкарне»: совершенно другой уровень внимания — после хороших выступлений люди на улицах города подходили и поздравляли, а если сыграешь плохо, то тоже подходили и спрашивали: «Какого черта происходит, почему ты так хреново играешь?» На одном из матчей после нескольких неудачных игр болельщики стали освистывать нас, потом они перекрыли нам выход со стадиона. Повысился уровень ответственности, но в тот момент карьеры для меня это было здорово, ведь футболист должен уметь преодолевать подобные состояния — такое делает тебя сильнее.

— Трансфер в «Гётеборг» стал, наверное, еще и большим потрясением в бытовом плане: вы поменяли большой Стокгольм на Гётеборг. Как это переживали?

— Конечно, разница есть, но все-таки Гётеборг — второй город по населению в Швеции. Это не было заменой столицы на маленький городок. Большая разница для меня была в первую очередь в том, что в Стокгольме я всегда находился рядом с семьей, друзьями. Вначале было непросто, но я счастлив, что на это пошел. Потому что сразу переехать в Казань из комфортных условий семейной жизни было бы безумно сложно.

— Теперь вы живете в Казани — городе крупнее Стокгольма. Чувствуете ли вы себя в Татарстане комфортно?

— 100 процентов! Мне очень нравится Казань — есть много хороших мест, отличных ресторанов, сам по себе город красивый, замечательная инфраструктура. Да, я переехал совсем в другую страну, с иным языком и отличной культурой, но у меня точно нет никаких жалоб, мне все очень нравится. Если в первые полгода переживешь и преодолеешь трудности, то адаптация, считай, пройдена.

— В Швеции, как и везде в Скандинавии, еда в большей степени представлена рыбой. Здесь совсем иная кухня. К этому тоже уже привыкли?

— На самом деле я удивлен по поводу еды в России, она мне очень нравится. Здесь много разных видов кухни — русская, европейская и азиатская. В Казани хороший выбор еды, даже лучше, чем в Швеции.

— Но скандинавской кухни в Казани нет…

— Да. Но вообще мы в Швеции не едим особо много скандинавской еды. У нас в основном европейская кухня, есть итальянская, американская еда, очень популярны блюда азиатской кухни. Я не пробовал слишком много русской кухни, но борщ — это топ!

— Хотел спросить про одно из известнейших блюд шведской кухни сюрстрёминг. Расскажите непонимающим россиянам, что это такое?

— Это гнилая рыба. Поверьте, вы не будете ее есть! Если все-таки хотите, настоятельно советую этого не делать. У меня был дедушка, который ел ее. Он клал эту рыбу на сэндвичи и говорил: «Если съешь — я дам тебе денег». Я попробовал один раз, и меня вырвало, не получилось, короче. Это самая отвратительная вещь, которую я пробовал, но мои родители и дедушки с бабушками ее ели. Сама по себе эта рыба холодная, ее нельзя подогревать, но, поскольку она долго заквашивается в банке, вкус такой, будто это горячая еда.

— Швеция и IKEA — неразрывно связанные понятия в головах у многих. Это как матрешка и балалайка у русских. Вас не бесит такая ассоциация?

— Меня совсем не смущают стереотипы о подобном. Это же здорово, когда ты в любом уголке мира можешь найти шведскую еду или какие-то другие вещи, которые напоминают о Родине. Я был в Казани в IKEA, митболы тоже ел.

— Одноклубники по поводу IKEA не подкалывали?

— Нет, было много много шуток насчет викингов — это более очевидная тема.

— В чем секрет того, что все североевропейские футболисты такие образованные?

— В скандинавских странах образование — важная часть жизни. С чем это может быть связано? В Швеции в последние десятилетия экономическая обстановка стабильная и очень благоприятная. Низкий уровень бедности, бесплатные школы и больницы, поддержка государства — с социальной точки зрения, люди в безопасности. Предполагаю, что это позволяет населению больше сфокусироваться на таких вещах, как карьера или образование. Когда тебе сложно добыть кусок еды и все силы направлены на такое, об образовании не думаешь.

— Кстати, есть ли у вас высшее образование или вы планируете его получить?

— Нет. Сейчас я не учусь и на 100 процентов сфокусирован на футболе. Посмотрим, как сложится в будущем. Думаю, ближе к завершению карьеры задумаюсь об этом. Надеюсь, минимум 10 лет на раздумья у меня еще есть.

«В «Гётеборге» все было иначе, нежели в «Броммапойкарне» Фото: © Michael Erichsen / ZUMAPRESS.com / globallookpress.com

ТРАНСФЕР В «РУБИН» ПО СОВЕТУ БЁРГСТРЕМА

— Вы рассказывали, что говорили с Эмилем Бергстрёмом о «Рубине». У него самого не осталось обиды на Казань из-за не самого удачного отрезка карьеры?

— У него очень хорошие впечатления о клубе, ему нравился и город. Он сказал мне: «Если считаешь, что точно будешь играть, тогда поезжай». И я очень счастлив в клубе и с футбольной точки зрения, и в бытовом смысле: в команде отличная атмосфера. С приходом Леонида Слуцукого я заметил значительные позитивные изменения, для меня лично стало лучше.

— Насколько понимаю, решение о переходе в «Рубин» вы приняли не очень быстро. Какие были сомнения?

— В первую очередь пугала неизвестность. Для европейцев Россия не входит в число самых популярных курортных направлений.

— Имелись другие варианты, кроме «Рубина»?

— Предложений не было. Интересовались европейские клубы, но именно от «Рубина» я получил конкретный запрос.

— Ваша адаптация в клубе, кажется, проходила ужасно: вы на самом старте карьеры в Казани получили травму. Интересно, что переживает футболист в такой момент?

— У меня такой характер, что я не сдаюсь, у меня никогда не возникало мысли о возвращении в Швецию. Если человек начинает себя мучить какими-то переживаниями или мыслями о возможном отъезде, то полноценная концентрация потеряется и это точно не принесет добра. Тот период был очень сложным. Представьте себе: я переехал в другой город и страну, без семьи, друзей или даже знакомых. Едешь сюда только ради футбола, подобное занимает все твои мысли, а при этом играть в футбол ты не можешь из-за повреждения. Когда я шел на базу для реабилитации, час занимался в бассейне и уезжал, то удовольствия это приносило мало. В самом начале мне пришлось жить на базе клуба, потому что болела нога и я не мог подниматься по лестнице, а я на тот момент жил в Казани в квартире на четвертом этаже без лифта. Я счастлив, что сумел преодолеть тот период. Когда Слуцкий пришел в «Рубин», на тот момент я не играл на протяжении 6 месяцев: в таких обстоятельствах сложно показывать себя в лучшем виде. Поэтому я очень благодарен за данный мне шанс и за то, что он в меня поверил.

— Ровно год назад на сборах в этом же месте вы, по сути, выиграли себе место в стартовом составе: пришел Слуцкий, все для вас началось заново и вы доказали, что можете быть в основе. Это ведь был важнейший для вас период в «Рубине»?

— В сезоне 2019/20, когда мы ушли на зимнюю паузу после матча с «Сочи», я подумал: «Получу ли новый шанс?» Если есть возможность, то мне нужно сделать 100 процентов зависящего от меня, чтобы воспользоваться. В отпуске очень упорно работал, занимался постоянно. В отличие от игроков, с которыми мне предстояло конкурировать, я не играл полгода, а они тратили силы на матчи. Мне нужно было сделать больший объем физической работы, чтобы стать лучше готовым к старту сборов. И в итоге по окончании того зимнего сбора я стал одним из немногих игроков, которые отработали тренировочный лагерь от начала и до конца.

— Приход Слуцкого перевернул вашу карьеру в «Рубине» с ног на голову?

— Конечно.

«Думаю, я всегда действовал хорошо в обороне. Считаю, что мне хватает силы, есть хорошая скорость. В оборонительных единоборствах это неплохо помогает» Фото: © Andreas L Eriksson / ZUMAPRESS.com / globallookpress.com

— До этого клубом управлял молодой наставник почти без опыта, а вместо него теперь бывший тренер сборной, чемпион страны и просто специалист с опытом работы в Европе. С его приходом стало ощутимо, что команда пойдет наверх?

— Думаю, когда приходит такой большой тренер, как Слуцкий, это само по себе сигнал, что клуб движется вперед. За него я говорить не могу, но думаю, что он вряд ли бы согласился работать в команде, у которой нет высочайших амбиций. Мне кажется, он не пошел бы в клуб, в котором только и думают, что о сохранении места в премьер-лиге.

— Легионерам «Рубина» стало проще из-за прихода тренера с хорошим английским языком?

— Конечно, стало легче коммуницировать, теперь с тренером можно разговаривать напрямую. Плюс он сам работал с большим количеством игроков с европейской ментальностью, имеет опыт в европейском чемпионате — это тоже очень позитивно.

— Статистика: вы один из лучших в лиге по выигранным единоборствам в обороне (81 процент). Откуда такие впечатляющие цифры?

— Думаю, я всегда действовал хорошо в обороне. Считаю, что мне хватает силы, есть хорошая скорость. В оборонительных единоборствах подобное неплохо помогает. Поскольку я защитник, такие показатели должны быть по умолчанию, я к этому должен априори стремиться.

«Думаю, когда приходит такой большой тренер, как Слуцкий, это само по себе сигнал, что клуб движется вперед» Фото: «БИЗНЕС Online»

— То есть за такие показатели Слуцкий не скажет: «Вау, браво, Карл»?

— Именно. Я центральный защитник, в выигрыше единоборств просто состоит моя работа, не стоит так сильно заострять на этом внимание.

— Слуцкий говорил, что защитники «Рубина» стали испытывать куда меньше проблем с приходом в команду Абильдгора. Он забирает множество мячей и не доводит атаки соперника до вашей линии. Согласны с тренером?

— Оливер делает огромный объем работы в центре поля, он берет на себя множество единоборств, при этом большинство из них выигрывает. Например, верховые единоборства: он один из игроков чемпионата, которые больше всех вступают в дуэль в воздухе. И в итоге Оли выигрывает бо́льшую часть из них. Это делает нашу работу легче.

Нам достается гораздо меньше единоборств, и когда нам уже приходится вступать в них, то мы находимся в гораздо более свежем состоянии. Если по ходу матча мне постоянно приходилось бы вступать в единоборства, то в этом случае к концу игры я был бы более уставшим и подобные цифры выигранных дуэлей, которые вы озвучили, уже бы показать не смог.

— Оливер — ваш самый близкий друг в команде?

— Да. Мы все время живем с ним вместе: на сборах, во время выездных матчей, на базе. Мы живем в Казани в одном доме. Очень здорово общаемся, одним словом.

— И как он в качестве соседа?

— Ха-ха, на самом деле у меня есть одна вещь, которую я могу рассказать про Оливера в качестве соседа. Он обожает, когда в комнате низкая температура, очень низкая. Он открывает все окна, мне приходится укрываться всеми одеялами мира, а он лежит без всяких покрывал, и ему нормально. Сумасшествие!

— До Оливера таким другом в команде был Видар Кьяртанссон. Жалеете о его уходе?

— Видар — очень приятный парень. Помимо этого, еще и хороший футболист, на мой взгляд. За свою карьеру он забил множество мячей. Но для нападающего он попал в клуб не в самый лучший момент, потому что наша команда являлась не самой забивающей. Для форварда тогда было непросто. Думаю, он еще добьется успеха с другими клубами.

— В «Рубине» у вас был отрезок сразу с тремя пенальти в свои ворота из-за игры руками. Можете прокомментировать это?

— О, данный вопрос можно не переводить, я все понял. До того как приехал в Россию, я ни разу не сыграл в своей штрафной руками в официальных матчах. Думаю, что наличие VAR на это значительно повлияло. До того с VAR я не играл, поэтому теперь понимаю, что надо быть более аккуратным. После этих эпизодов с тремя пенальти я должен был перестроить свою игру, потому что, как только мяч попадает в руку, в нынешних реалиях судьи сразу же идут смотреть повтор. Когда это произошло в третий раз, я подумал: «Да что ты, серьезно, опять?! Этого не может быть на самом деле!»

— Слышал, что даже глава судейского корпуса России Виктор Кашшаи шутил над вами по этому поводу. Правда?

— Да-да. Сложно вспомнить, что именно он говорил, но показывал много видеоматериала, где в том числе была и моя игра руками. Все, что я должен сказать по данному поводу: мне нужно было перестроить свою игру. Не могу сказать, что это было вопросом неверного решения. Доля случайности и факт того, что на игре есть VAR, — все, пенальти есть. Ну и заметьте, ведь после этих ситуаций прошло достаточно много времени и пенальти больше не повторяются. Значит, мне удалось перестроиться.

— Ваш партнер по обороне — Филип Уремович. Насколько комфортно играть с ним в связке?

— Он хороший футболист и человек, у нас отличные взаимоотношения. Даже с момента моего появления в клубе мы начали хорошо с ним общаться. Нужна некоторая химия, и она есть: мы говорим, обсуждаем игровые эпизоды и стараемся их анализировать.

— До этого в центре обороны чаще играл Сильвие Бегич. С его ростом, наверное, вам нужно было меньше бороться за верховые мячи?

— У нас есть и Оливер (смеется), он берет на себя бо́льшую часть верховых мячей. А если серьезно, то тут дело далеко не только в росте. Думаю, и Филип, и Сильвие здорово играют в воздухе. Когда мне приходится играть с одним или другим, то по этому поводу я не заморачиваюсь. Главное, хорошо сыграть самому и поддерживать с партнером по центру обороны хорошую химию. Все остальное — работа главного тренера, взаимодействие партнеров на поле.

«Златан — самый лучший футболист за все время!» Фото: © imago sportfotodienst / globallookpress.com

ЛАРССОН, КОНЕЧНО, КРУТОЙ, НО ИБРАГИМОВИЧ КРУЧЕ

— Вас впервые вызвали в состав сборной Швеции. Как вообще это происходило, расскажите.

— Всегда думаешь о том, что сейчас то время, когда тебя должны вызвать. Но при этом в твоих мыслях это не сидит на поверхности и ты не считаешь, что подобное должно произойти именно в данный момент. Знаете, если я не знаю номер и он у меня не записан, то трубку не беру. Поэтому я не ответил на тот важный звонок. Позже получил эсэмэску, мне написал физиотерапевт, который работает в сборной. Этого человека я знал, и он был у меня записан. Он написал: «Возьми трубку!» Ну и я взял. Оказалось, что это был главный тренер национальной команды. «Я … стараюсь до тебя дозвониться!» Это стало очень большим событием для меня и, безусловно, огромной честью — получить первый вызов в сборную. Увидеть пресс-конференцию, на которой объявляется состав команды, было очень волнительно. Помимо этого, было вдвойне приятно потому, что мы играли в России против вашей сборной и я вышел противостоять футболистам, с которыми уже встречался в РПЛ. Еще и стадион, на котором уже играл. Невероятно особенный момент, если коротко. То, что выиграли, добавляет эмоций вдвойне.

— Вызов из «Рубин» — это ведь показатель прогресса в РПЛ. Почему до того не приглашали в национальную команду из «Гётеборга»?

— Есть несколько причин: из чемпионата Швеции очень сложно получить вызов, потому что уровень турнира не такой высокий. Думаю, Россия входит в число 6–7 лучших чемпионатов, а Швеция, наверное, 25-я. Плюс есть такое обстоятельство, что много игроков национальной сборной нашей страны играют тут, в РПЛ. Футболисты долго выступают в России, занимают лидирующие позиции в сборной, и поэтому тренерский штаб прекрасно понимает, что здесь высокий уровень, и пристально следит за чемпионатом.

Если коротко, то тренеры сборной знают, что постоянно играющий в чемпионате России футболист может выйти в составе сборной и дать хороший результат. Важно получить первый вызов в сборную, потому что когда тебя впервые пригласили, то тренер дает понять, что в дальнейшем за тобой будут продолжать следить.

— А вы общаетесь со шведами из РПЛ: Ольссоном, Классоном, Ларссоном?

— В России не так много получается, потому что наши города очень далеко, но мы общаемся, да. Например, во время «коронавирусной» паузы мы поехали домой в Швецию вместе с Ларссоном, а после сборов национальной команды тоже возвращались в Россию вместе.

— Раз начали говорить про Ларссона, хотел спросить, насколько его отец Хенрик — большая фигура для шведского футбола.

— Великая фигура. Один из лучших игроков нашей страны за всю историю. Его, естественно, все знают. Он играл в «Барселоне», «Манчестер Юнайтед» и других клубах Европы. В сборной Швеции был очень хорош. У нас в стране тоже работал в качестве тренера, но как футболист он немного успешнее.

— Но ведь Ибрагимович — более значимая фигура для шведского футбола?

— Да, Златан — самый лучший футболист за все время!

— Вы знакомы?

— Нет, он слишком большой человек. Может, он вернется в сборную, об этом сейчас очень много говорят. Конечно, я буду рад, если Златан вернется, был бы поражен при встрече с такой звездой. Ему уже 39, но при этом он по-прежнему показывает нереальные результаты, фантастический игрок.

— И в 46 он бы все равно попадал в состав сборной Швеции?

— Да, думаю, так. Он боец, победитель по духу. И я бы не хотел быть с ним на поле в момент, когда наша команда проигрывает. Уверен, он в такие моменты невероятно зол.

«Тренеры сборной знают, что постоянно играющий в чемпионате России футболист может выйти в составе сборной и дать хороший результат» Фото: © Carl Sandin / Keystone Press Agency / globallookpress.com

— Из нынешних игроков кто самый сильный футболист сборной Швеции — Линделёф?

— Сложно назвать кого-то одного. Линделёф, да. Я бы добавил еще Деяна Кулушевски из «Ювентуса» и Эмиля Форсберга, который играет за «РБ Лейпциг». Думаю, сейчас вот эти трое в топе.

— Как обстоят у вас дела с русским языком? Приходя в клуб, вы, как и Абильдгор, обещали выучить язык, но пока, по-моему, общаетесь с партнерами только на английском.

— Конечно, буду более активно изучать язык. Я брал уроки, но в данный момент занимаюсь в приложении «Дуалинго». Могу сказать, что русский язык очень сложный, надеюсь, что по достижении определенного уровня дальше обучение пойдет легче. Может быть, на сборах в следующем году я смогу дать интервью на русском. Мне очень повезло, что есть Артур (Заставниченко, переводчик «Рубина», — прим. ред.).

— Не следите за ММА? Интересно, насколько большая фигура для Швеции Александр Густафссон, выступающий в UFC? Сравнимо с вниманием к Хабибу Нурмагомедову?

— Да, я немного слежу. Хабиб, конечно, больше как спортсмен. Если говорить конкретно о Швеции, то у нас ММА не самый популярный вид спорта. Но Густафссон сделал себя, и все у нас его знают. Он известная фигура, но точно не как Златан, сравнение невозможно.

— Какие личные цели в «Рубине» за оставшиеся 3,5 года вы перед собой ставите?

— В настоящий момент моя главная задача — добиться успеха вместе с командой. Думаю, если мы проведем весну качественно, то у нас есть все шансы по итогам сезона выйти в еврокубки. У нас сильный состав и тренер. Учитывая историю и уровень организации всего внутри клуба, мы должны бороться только за самые высокие места. В этом на данный момент состоят мои амбиции. Если мы сможем сделать подобное, то личные задачи многих футболистов «Рубина» реализуются.

— Показывая нынешний уровень игры, реально продолжать вызываться в сборную? Два матча не очень большой показатель.

— Если мы выйдем в еврокубки, будем в топ-4 в чемпионате, то всем игрокам станет намного проще попадать в состав своих сборных. Футболистам будет легче находить предложения о переходе в европейские команды. Все должны быть сфокусированы на том, чтобы максимально помочь клубу. Если меня вызвали 2 раза, то можно и дальше попадать в состав сборной. Конечно, для этого надо постоянно показывать хороший уровень игры — надеюсь, весной буду играть лучше. При таких обстоятельствах, если действительно стану выступать подобающе, не вижу препятствий к тому, чтобы попасть в состав сборной на чемпионат Европы.

— Попасть в сборную на Евро — ваша цель?

— Конечно, если меня вызвали 2 раза, я не могу об этом не думать. Любой игрок на моем месте ставил бы перед собой такую цель.

— Кстати, ваш второй матч в сборной ведь был против Дании и вы играли против Оливера. Играть против друга было чем-то особенным?

— Давайте не будем об этом (смеется). Было приятно увидеть его на поле, я даже хотел подойти к нему и поздороваться, но он был настолько сконцентрирован, что не заметил меня (смеется).

— В команду зимой пришли несколько новичков, которые создали конкуренцию в том числе и на вашей позиции. Этих трансферов достаточно, чтобы сделать качественный прыжок в результатах команды?

— Думаю, в своем оптимальном состоянии мы способны показывать высочайший уровень. Если брать лучшие игры — с ЦСКА, «Зенитом», мы действовали отлично и обыгрывали лидеров на их поле. Сейчас нам нужно обрести бо́льшую стабильность в том смысле, что против менее сильных клубов мы потеряли много очков, особенно в домашних играх.

У нас очень молодая команда. Я уже бывал в подобных ситуациях и знаю, что это такое. Когда ты видишь молодой состав, то надо дать ему время. Потенциал этой команды очень высок. Чем больше времени будет у клуба, чем больше опыта нам удастся получить, тем выше в итоге заберемся. Мы можем сделать большой шаг вперед и окажемся выше, чем сейчас. Главное для меня — обретение стабильности, нельзя опускаться ниже определенного уровня. Пока мы можем обыграть «Зенит», но дома теряем очки с «Тамбовом». Нужно обрести бо́льшую последовательность в результатах, все данные и ресурсы для этого есть.