Бывший секретарь ЦК КПСС, один из последних «мамонтов» – руководителей Советского Союза, которого не стало почти 30 лет назад, Егор Лигачев умер из-за проблем с легкими. Так ушел человек, который до конца верил в идеи социализма и коммунизма и служил им. О том, чего не хватило Лигачеву и его соратникам в партии, устроившим перестройку, почему его добрым словом вспоминают в Томске и как Ельцин вернул экс-членам политбюро право посещать ведомственную поликлинику, — в материале «БИЗНЕС Online».
Если найти человека, который еще помнит, кто такой Егор Лигачев, и спросить его, чем Лигачев вошел в историю, то он, скорее всего, назовет две вещи: антиалкогольную перестроечную кампанию и фразу «Борис, ты не прав»
Антиалкогольная кампания стала ударом, сделавшим разрушение Советского Союза необратимым
Если найти человека, который еще помнит, кто такой Егор Лигачев, и спросить его, чем Лигачев вошел в историю, то он, скорее всего, назовет две вещи: антиалкогольную перестроечную кампанию и фразу «Борис, ты не прав». На самом деле Лигачев сказал Борису Ельцину на партийной конференции: «Ты, Борис, не сделал правильных политических выводов». Но представить себе такую фразу в устах нормального человека невозможно. До состояния крылатого выражения ее отшлифовал Геннадий Хазанов.
Как и все последнее поколение советских руководителей, Лигачев поражает какой-то стертостью, неяркостью жизни и деятельности, полным отсутствием хоть чего-то, отдаленно похожего на величие и грандиозность, которые вообще-то должны бы быть присущи одному из главных руководителей сверхдержавы. Партийный отбор беспощадно отсекал на самом старте все сколь-нибудь яркое и не похожее на других, и финал этого процесса можно сейчас наблюдать в КПРФ, где он дошел уже до анекдотической стадии. Чтобы такая элита смогла спасти страну, проведя необходимые реформы, нужен был настоящий гений, способный справляться с проблемами в одиночку, потому что надеяться на таких соратников не приходилось. А гения в партии не нашлось, да и не могло найтись. Соратники же были неплохими исполнителями, но ждать от них умственных усилий не стоило.
Это ж какое представление надо иметь о своей стране и своем народе, чтобы родиться в Сибири, стать там крупным руководителем, самому не быть трезвенником — и при это рассчитывать одним ударом, одной краткой кампанией вообще отучить людей от спиртного! А ведь Лигачев именно так и думал, и остальные руководители его поддержали! Позже Егор Кузьмич это понял: «Со всей ответственностью могу сказать: были и ошибки, недостатки, недочеты. Мы в политбюро хотели побыстрее избавить народ от векового недуга. Но мы заблуждались. Чтобы справиться с пьянством, нужны долгие годы активной, умной антиалкогольной политики. Нависла угроза разрушения СССР. Здоровым силам стало не до борьбы с пьянством. Не судите нас…»
Однако именно антиалкогольная кампания стала ударом, сделавшим разрушение Советского Союза необратимым. Мало того что сахар исчез из продажи, а вслед за ним по цепочке и многое другое и народ безо всякого основания был доведен до белого каления, так еще и стало окончательно ясно, что с таким руководством далеко не уедешь. Поистине коллективный разум политбюро, повелевший продавать водку по талонам, вырубать многовековые, невосстановимые виноградники и придумавший еще много столь же замечательных средств борьбы с пьянством, проявил себя во всей красе. Поэтому даже скромное, осторожное, целиком в рамках партийной дисциплины выступление Ельцина на пленуме ЦК КПСС с намеками на критику произвело в стране мощное возбуждение и стало трамплином, с которого прятавшийся в недрах партии разрушитель прыгнул на вершину власти, откуда удобнее всего было все развалить.
Наиболее значительная должность Лигачева до Москвы — первый секретарь Томского обкома КПСС. Вероятно, его до сих пор вспоминают там добрым словом, потому что он сделал много хорошего — от запуска троллейбусов до строительства Западно-Сибирского нефтегазового комплекса
Лигачев выбрал партийную карьеру смолоду
Лигачев выбрал партийную карьеру смолоду (брат его пошел добровольцем в Красную армию, провоевал почти всю войну и погиб под Веймаром). Школу Егор окончил в 1937 году, и нетрудно осознать, что означало в то время «иметь активную жизненную позицию». А позиция эта была достаточно активной, чтобы поступить в Московский авиационный институт. Война не помешала ему окончить институт в 1943 году и вернуться в Новосибирск, на авиационный завод им. Чкалова. Гением инженерного дела он явно не был, и уже в следующем году его приняли в партию и назначили секретарем райкома комсомола Дзержинского района Новосибирска.
А дальше — ровно, гладко, все вверх и вверх. Не помешало даже то, что Лигачев имел храбрость жениться на дочери расстрелянного в 1938 году начальника штаба Сибирского военного округа Ивана Зиновьева. Тогда это был поступок. Иметь женой дочь врага народа (это называлось ЧСИР — член семьи изменника Родины) значило ходить под топором. Но Лигачев, очевидно, успел заслужить столь высокое доверие, что такая женитьба сошла ему с рук.
Наиболее значительная должность Лигачева до Москвы — первый секретарь Томского обкома КПСС. Вероятно, его до сих пор вспоминают там добрым словом, потому что он сделал много хорошего — от запуска троллейбусов до строительства Западно-Сибирского нефтегазового комплекса. Томская область превратилась из глухой провинции в передовой регион.
Именно эти успехи обратили на себя внимание генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова, который подбирал команду, способную реформировать страну. С тогдашним политбюро (вскоре избравшим умирающего Констатина Черненко на пост генсека) реформировать что-либо было решительно невозможно. Правда, и Лигачеву в то время было 63 года, от партийного деятеля сталинской эпохи трудно было ожидать реформационной прыти, но, как сказал бы в таком случае сам товарищ Сталин, «других реформаторов у меня для вас нет». При этом Лигачева поставили на пост заведующего отделом организационно-партийной работы, т. е. главным человеком по кадрам. Именно такая должность дала в свое время Сталину возможность расставить везде своих людей и захватить власть в партии и стране. Как показали дальнейшие события, если у кого-то и был расчет на то, что Лигачев обновит партию и сделает ее способной на движение вперед, то расчет этот провалился с треском — казавшаяся твердокаменной партия распалась как песочный домик.
В первое время Лигачев был активным деятелем перестройки. Он поставил редактором «Огонька» Виталия Коротича (на фото)
Он поставил редактором «Огонька» Коротича
В первое время Лигачев был активным деятелем перестройки. Он поставил редактором «Огонька» Виталия Коротича (кто застал те времена в сознательном возрасте, должен помнить, что коротичевский «Огонек» стал главным идеологическим органом перестройки), поддерживал коммерциализацию ВЛКСМ, кооперативное движение, самостоятельность предприятий и передачу их в собственность трудовых коллективов, что, собственно, и привело в конце концов к окончательному развалу экономики.
Стремительное движение к уже близкой пропасти скоро обнаружил и сам Лигачев. Есть версия, что знаменитое письмо преподавательницы Ленинградского технологического института Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами», опубликованное 13 марта 1988 года в газете «Советская Россия», было написано в ведомстве Лигачева. Если это так, то характерно, что Егор Кузьмич не пошел по пути Ельцина и не стал выступать против линии Михаила Горбачева открыто, а попытался решить вопрос каким-то боковым ударом, нанесенным как раз в то время, когда Горбачев был за границей. По другой версии, высказанной Сергеем Кара-Мурзой, письмо Андреевой могло быть написано в «ведомстве Александра Яковлева»: «…А иные предупреждали вроде бы верно [об опасности курса Горбачева], но в такой нарочито нелепой форме, что, похоже, их предупреждения писались в ведомстве А.Н. Яковлева. Вспомним хоть письмо Нины Андреевой. Конечно, писала она сама и искренне, ведомство А.Н. Яковлева только подбирало такие перлы и „по оплошности“ пускало в печать».
И еще характерно, что, с какой стороны ни погляди, письмо Андреевой — а стало быть, и позиция Лигачева, — только ускорило разрушительные процессы. Самого Лигачева после истории с письмом быстро (осенью того же года) убрали из высшего руководства — формально он оставался членом политбюро, но от идеологической и организационно-партийной работы его отстранили, назначив председателем комиссии ЦК КПСС по вопросам аграрной политики — гиблая должность; на сельское хозяйство в СССР «бросали» проштрафившихся деятелей, потому что в этом вечно полудохлом сегменте экономики уже никак невозможно было хоть что-то сделать.
А в июле 1990 года, после последнего, XXVIII съезда КПСС, когда Лигачев проиграл выборы и вообще все, он был снят со всех постов и отправлен на пенсию. Ни Советскому Союзу, ни перестройке это не помогло, да и не могло помочь. К тому времени события разогнались и летели по своему пути сами по себе, их невозможно было остановить и даже затормозить.
Главный редактор «Советской России» Валентин Чикин характеризовал Лигачева так: «Канонический партиец, десятки лет отдавший партработе. Все то, что мы писали в „заявлениях о приеме“, вся уставная суть воплотилась в нем: вера и верность, доверие и уважение, справедливость и исполнительность»
«Пусть объединяются, легче будет национализировать»
Главный редактор «Советской России» Валентин Чикин характеризовал Лигачева так: «Канонический партиец, десятки лет отдавший партработе. Все то, что мы писали в „заявлениях о приеме“, вся уставная суть воплотилась в нем: вера и верность, доверие и уважение, справедливость и исполнительность. Эта уставная воплощенность всегда возвышала его над нами, рядовыми, и блокировала его, как каменная стена. Для него вышестоящая партийная инстанция — я имею в виду генсека — это все. У Лигачева не было даже и мысли покуситься на его пост».
Интересно, что в этой характеристике не упомянуто ключевое для партийца слово — «принципиальность». «Вера», «справедливость» и «исполнительность» есть, а «принципиальности» нет. Вряд ли это случайно. Ведь Лигачев, по всему типу своему твердокаменный функционер, пытался проводить реформы и, видимо, искренне в них верил, но, как показала его деятельность, не понимал ни их принципов, ни их границ. Его деятельность, что в продвижении реформ, что в торможении, оказалась одинаково разрушительной.
Зато его вера в социализм была непоколебимой. Когда ЮКОС объединяли с «Сибнефтью», Лигачева (в то время был депутатом Государственной Думы) спросили: «Егор Кузьмич, что вы думаете об объединении ЮКОСа и „Сибнефти“?» — «Пусть объединяются, легче будет национализировать», — ответил Лигачев.
И это не являлось шуткой. Это было сказано совершенно серьезно.
Но совсем уж простым, прямолинейным человеком, человеком-функцией он все-таки не был. Вспомним его женитьбу, грозившую в самом прямом смысле гибелью, вспомним рассказанную Коротичем историю о Николае Гумилеве. Это было на заре перестройки, когда поэт, расстрелянный в 1921 году, был еще негласно запрещен. Коротич опубликовал его стихи в «Огоньке», и Лигачев вызвал к себе Коротича. Тот ждал разноса. Но, к его изумлению, Лигачев показал ему два переплетенных томика: «Вот, ксерокопировал для себя. Много лет доставал Гумилева, где мог».
Оказывается, он был большим почитателем Гумилева! «Так почему вы не распорядитесь издать его?» — изумился Коротич. На что Лигачев только вздохнул: «Сложно это…»
Тому же Коротичу Лигачев сказал как-то: «Так ты говоришь, что я вымирающий динозавр? Мамонт? А ты не задумывался над тем, что после эпохи динозавров начинается эпоха крыс? Вы еще о нас, мамонтах, пожалеете!»
Не знаю, жалеет ли кто-нибудь сейчас о мамонтах и динозаврах. Ну разве что биологи. А вот об исчезновении честных, исполнительных чиновников-бессребреников, пусть и не гениев, — да, жалеют. Эпоху крыс, кроме них самих, никто не любит.
Земля тебе пухом, Егор Кузьмич.
«Это, конечно, был честный человек (Егор Лигачев). Хотя на него были нападки — Гдлян, Иванов пытались обвинить его в какой-то коррупции. Тельман Гдлян (на фото) — был такой общественный деятель в Узбекистане»
«Конечно, он хотел хорошего, но не получилось»
Эксперты «БИЗНЕС Online» оценивают личность Лигачева.
Руслан Хасбулатов — последний председатель Верховного совета:
— Это, конечно, был честный человек. Хотя на него были нападки — Гдлян, Иванов пытались обвинить его в какой-то коррупции. Тельман Гдлян — был такой общественный деятель в Узбекистане. Горбачев там натворил черт-те знает что. В общем, эта кампания основательно пошатнула авторитет советского центра в глазах народа Средней Азии. Они стали считать, что Москва незаслуженно давит на их руководителей. И если раньше народ к своим руководителям относился скептически, то под давлением вот этой следственной группы, которая получила неограниченные права от центра, настроение переменились у масс. В плохую сторону. Это давление тогда оказало, на мой взгляд, отрицательную роль. Поэтому Иванов, Гдлян вдруг стали нападать на высшее руководство, дискредитировать, выступать на съезде. Они прямо опасались называть Лигачева взяточником, потому что тот бы потребовал сатисфакции в судебном порядке. А те могли попасть в неприятную историю. Но хитро так, косвенно они намекали.
Это было совершенно нечестно, несправедливо и коварно. Потому что Лигачев как раз был из тех, про кого принято говорить «кристально честный». Ничего он не присваивал, ничего у него не было. Он старался в меру своих способностей, а он был способным что-то делать. Отсюда у него и конфликты с Горбачевым, которого он постоянно упрекал в том, что тот идет на уступки Западу.
Я с ним встречался после распада СССР, несколько раз он приходил ко мне. Один раз пришел, я был просто потрясен: он жаловался на то, что бывших членов политбюро, руководителей, отключили от поликлиник и им не оказывается медицинская помощь. Тогда я написал соответствующее письмо Гайдару: «Дорогой Егор Тимурович, мы с вами в это неопределенное время можем тоже оказаться в шкуре этих людей. Можете себе представить, что вас отключат от поликлиники? Зачем вы это делаете? Оставьте старых людей, пусть они доживают свой век, пусть пользуются медпомощью». Это письмо дошло до Ельцина, который меня поддержал, сказал: «Ну чего вы сводите счеты со стариками?» Тогда все они были восстановлены. Правда, на мне это не отразилось. Когда я попал в тюрьму, меня тоже отключили от поликлиники. Я 15 лет пользовался частными услугами. Говорят, постарался этот, рыжий дьявол.
А ведь те старики были порядочными людьми. Если бы на них опирался Горбачев, а не метался из стороны в сторону, возможно, не было бы этой беды и последствий, которые мы ощущаем и сегодня. В общем, я сохранил к Лигачеву уважительное отношение.
Абел Аганбегян — экономист
— Я его знаю очень давно, с того момента, как переехал в сибирское отделение Академии наук. Много раз мы виделись. Он был первым секретарем нашего райкома партии. Наш район назывался Сибирский, где сейчас Академгородок. После этого его перевели в ЦК КПСС, в партийный организационный отдел. И потом назначили первым секретарем Томского обкома партии. Он очень многое сделал для Томска. С ним во многом связано развитие нефтегазового комплекса Томской области, преображение города в целом. Он был выдающимся региональным руководителем. Причем никогда не выпивал. И когда приезжали большие начальники, высшие, я присутствовал на таких совещаниях, там, конечно, подавались напитки, всем наливали, но он никогда не пил. И не осуждал тех, кто выпивал.
А потом его Горбачев перевел в Москву, сделал вторым секретарем после себя. Организационно он был очень сильным. Исключительно честный, бескорыстный. С Горбачевым отношения у них, насколько понимаю, не слишком сложились. Лигачев был против каких-то, видимо, мер, так называемой перестройки. Во всяком случае он в дальнейшем плохо отзывался о Горбачева. Я запомнил его такую фразу: «Горбачев был, конечно, выдающийся партийный руководитель, многое сделал и так далее. Но у него не было одной черты, которую Тарас Бульба считал священной. Ему не было дано чувствовать товарищество». Вот так он его охарактеризовал.
Николай Сванидзе — историк, журналист:
— Я с Егором Кузьмичем был знаком шапочно, но да, кажется, что человек он был вполне себе цельный в своих убеждениях. Запомнится несколькими вещами: продолжительностью своей жизни, дай бог каждому дожить до 100 лет, мир его праху. Во-вторых, своими отношениями с Ельциным, знаменитой фразой «Борис, ты не прав». Тем, что он возглавлял консервативное крыло политбюро во время перестройки. Пытался влиять на Горбачева как раз с консервативной стороны. Александр Николаевич Яковлев влиял с либеральной стороны, а Лигачев — с консервативной. Ну и, наверное, своим активным участием в кампании сухого закона, потому что известно, что он был трезвенником. Но добрыми намерениями бывает вымощена дорога в ад. Конечно, он хотел хорошего, но не получилось.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 70
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.