«Вокруг мечетей Казани интересный феномен — туристы фотографируются, но редко входят внутрь», — удивлялся накануне казанским реалиям социальный антрополог Кембриджского университета Маттео Бенусси. Он исследует халяльные образы в архитектуре Казани. Тем временем специалисты в области паблик-арта — проще говоря, уличные художники — создают новую культурную реальность. О том, почему куратор внутренней политики казанского Кремля вспоминал «парижского уродца», как облик города влияет на личность и кто такие «халялисты», — в материале «БИЗНЕС Online».
Урбанистика в последнее время становится модной темой, видимо, мероприятие неслучайно прошло в стенах института истории им. Марджани, который, надо полагать, испытывает смысловой кризис и ищет новые точки приложения
Что такое «казанский Бэтмен», для чего нужны муралы и при чем здесь городская идентичность
Институт истории Академии наук Татарстана и Институт исследования стрит-арта из Санкт-Петербурга при поддержке компании «Татнефть» накануне провели первую совместную конференцию под названием «Поиск образа города. Гуманитарные науки в городском искусстве и дизайне среды». Урбанистика в последнее время становится модной темой, видимо, мероприятие неслучайно прошло в стенах института истории им. Марджани, который с фактическим уходом своих идеологов в лице вначале Дамира Исхакова, а потом Рафаэля Хакимова, надо полагать, испытывает смысловой кризис и ищет новые точки приложения.
В приветственном слове замдиректора данного учреждения Альфрид Бустанов подчеркнул, что современная Казань сочетает в себе наследие сразу нескольких архетипов — кочевых городов тюркских предков, культурного и ремесленного центра Казанского ханства, эклектику купеческого центра XIX века и конструктивизм советской эпохи. Поэтому сегодня важно определить, куда движется идентичность территорий.
Точки зрения на градостроительные процессы всегда менялись в истории. Даже Эйфелеву башню в свое время называли «уродцем», а сегодня это один из мировых символов. С таким тезисом неожиданно обратился к гостям серый кардинал казанского Кремля — замруководителя аппарата президента РТ Александр Терентьев, а затем рассказал о доморощенном опыте. Когда Казань застраивалась на фоне грядущего 1000-летия, решалась «миссия» ликвидации ветхого жилья, — и в то время культурная среда была частично утрачена. «Сегодня идут дискуссии относительно исторических зданий и строений. С одной стороны, нужны огромные вложения, чтобы их просто сохранить. Если выполнить реновацию с соблюдением всех правил — это намного дороже, — подчеркнул Терентьев. — Но если мы не будем подобным заниматься, то потеряем небольшие остатки огромных культурных пластов. Например, Свияжск, Болгар — неслучайно данные города стали объектами всемирного наследия ЮНЕСКО».
Альфрид Бустанов подчеркнул, что современная Казань сочетает в себе наследие сразу нескольких архетипов — кочевых городов тюркских предков, культурного и ремесленного центра Казанского ханства, эклектику купеческого центра XIX века и конструктивизм советской эпохи
Образ города — это архитектура с его инженерной инфраструктурой и в то же время дизайн, который влияет на общее восприятие. Как связать воедино исследование исторической памяти и трансформацию городской среды, рассказали на примере Альметьевска — уже три года там реализуется паблик-арт-программа «Сказки о золотых яблоках».
«Это программа социокультурного проектирования, программа искусства в общественном пространстве. Здесь с помощью современного искусства рассказывается как раз о культуре юго-востока Татарстана, — рассказала о проекте руководитель программы и основатель Института исследования стрит-арта Полина Еж. — Важно, что впервые в России, а возможно и в мире, вырабатывается опыт тесного взаимодействия в рамках проектирования городской среды ученых и художников. Это происходит в большом диалоге с обществом, представителями власти, бизнеса, экспертного сообщества — антропологов и историков, специалистов по письменной культуре».
Паблик-арт в отличие от стрит-арта — это легальный художественный объект, который создается по предварительному согласованию, объяснила разницу Еж. Так в Альметьевске появились десятки муралов — изображения на стенах городских зданий и многоэтажек из старинных сказок, букварей, послания с монет… Всего в городе должны создать порядка 50 арт-объектов. Здесь и портрет просветителя Ризы Фахретдина, и женщина в образе гусыни, которая у татар олицетворяет аккуратность, хозяйственность и заботу о семье. Параллельно альметьевская мода находит свое выражение и в Казани — во время чемпионата мира по футболу в городе была реализована серия работ, посвященная мундиалю; а буквально в прошлом году в спальном районе столицы РТ появилась жемчужина уличного искусства «Я могу дышать» от художника-муралиста Рустам Салемгараева длиной в 183 метра. Ее спонсором и инициатором стала компания «СМУ-88» Ильи Вольфсона. А вместо мурала могла бы быть просто скучная серая стена парковки жилого комплекса!
«Например, у нас в Казани скульптура «Хоррият» есть на НКЦ — много ли жителей знают, что это? Насколько мне известно, среди молодежи это «казанский Бэтмен»
Один из присутствовавших в зале поинтересовался: могут ли те же экскурсоводы объяснить суть изображения и донести его смысл? «Например, у нас в Казани скульптура „Хоррият“ есть на НКЦ — много ли жителей знают, что это? Насколько мне известно, среди молодежи это „казанский Бэтмен“», — спросил участник конференции. Куратор программы встала на защиту гидов, указав, что в Альметьевске специально обучили экскурсоводов — и у них авторские программы как на русском, так и на татарском, для разной возрастной аудитории. «Горожане ходят на эти экскурсии, как в театр, гиды постоянно придумывают новый материал. Важно и то, что, когда художник рисует, у жителей проходят чаепития с ним во дворе». По словам Бустанова, в Альметьевске планируется проводить публичные лекции, где жители смогут познакомиться с посылом и интерпретацией объектов.
Каков же жизненный цикл данных муралов, спросил Терентьев. Еж ответила, что с материальной точки зрения краска держится минимум 10 лет. Однако если внести объект в паспорт здания и реставрировать, то он проживет гораздо больше. В России же подобной практике легальных работ всего 7 лет, и такие муралы становятся достопримечательностью городов.
Полина Еж ответила, что с материальной точки зрения краска держится минимум 10 лет. Однако если внести объект в паспорт здания и реставрировать, то он проживет гораздо больше
Халяль в городе: где его искать?
Следующей темой для дискуссии стала лекция от социального антрополога и исследователя Кембриджского университета Маттео Бенусси. Он защитил диссертацию по халяль-культуре в Татарстане и некоторое время жил в Казани. На связь вышел онлайн и заранее извинился, что будет говорить на ломаном русском и что немного устал, так как в Калифорнии уже два часа ночи.
Халяльная тема через графические элементы, знаки и городское пространство начала развиваться в мире в последние 30–40 лет, уточнил Бенусси. А вот в Татарстане индустрия стала видимой только последние лет 20. Сейчас ее используют как бренд, логотип, стандарты в сфере банковских услуг, питания, образа жизни. «Сертификатов по стандартам халяль не существовало 50 лет назад, и даже 200, такие словосочетания — это в новинку! Интересно, что дискурс по халяль меняется в истории, но сама богословная концепция неизменна», — удивился ученый. Что подобным хотел сказать антрополог, непонятно, почему богословская концепция халяль должна меняться, если она прописана в шариате, который вытекает из Корана? Жаль, что не было возможности задать докладчику такой вопрос, он повис в воздухе.
Людей, которые сканируют окружающую среду с точки зрения норм ислама, Бенусси называет «халялистами». Самый простой пример — знак халяль-качества на продуктах или религиозные символы на зданиях. Халяльными местами, которые появились в городском ландшафте, исследователь назвал Казанский кремль, мечеть Кул Шариф и Старо-Татарскую слободу. «Они рассказывают об истории, месте ислама в Татарстане, данные объекты наследия связаны с идентичностью», — отметил Бенусси. Он также разделяет религиозную архитектуру мечетей на внутреннее и внешнее пространство. «Внутреннее пространство — это благочестие, а внешнее пространство — элемент городского ландшафта. Вокруг мечетей Казани — интересный феномен! Туристы подходят, фотографируются, но редко входят внутрь. Есть четкий порог, только определенная категория людей его переходит!» — говорит ученый.
Гости также поинтересовались, можно ли выделить, как менялись эстетические взгляды по мере того, как богатели мусульмане, и влияет ли материальность на эстетику? В пример привели мечеть «Ирек», которая стоит на набережной Казанки: якобы она не похожа на те, которые построены ранее. «Все зависит от людей, от того, что важно для определенной категории. Развитие халяль двигается одновременно с развитием среднего класса, не только в Татарстане, но и по всему мусульманскому миру. По мере этого у людей появляются и эстетические ценности — то, что развивает в них чувство прекрасного», — так обобщенно и туманно завершил дискуссию Бенусси.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 23
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.