— Девушка, вам спирт, водку или самогон?

— Ой, я не знаю, все такое вкусное…

— Фольклорное

Валютного рынка как рынка сейчас нет, а те торги, что проходят, я даже и не знаю, как назвать Валютного рынка как рынка сейчас нет, а те торги, что проходят, я даже и не знаю, как назвать Фото: © Nikolay Gyngazov / Global Look Press / www.globallookpress.com

Рынка как рынка сейчас попросту нет

Судя по календарю, наступила весна, но она какая-то странная. Это видно по тому, что в Москве второй день идет нехилый такой снегопад и завтра он заканчиваться тоже не собирается, видимо, погода не в курсе объявленного «глобального потепления». И раз так, то можно без всякой жалости и милосердия добавить еще странностей, порассуждав о ситуации с курсом рубля как таковым, валютным контролем и, с позволения сказать, рыночной ситуацией. Ситуация эта весьма странна и неоднозначна — и самое интересное в том, что нет понимания, куда она может вырулить и останется ли при этом ее привычный за три десятка лет смысл.

Понятно, что «мир изменился», из чего проистекает та самая уникальность ситуации, которая потребовала изрядного количества радикальных решений. Но с начала военной спецоперации прошло уже пять недель, а раз так, то действия российского регулятора уже должны войти в некую колею «привычного». Но этого почему-то никак не наблюдается.

С одной стороны, курс доллара вплотную приблизился к 80 за него, причем сверху — снизившись примерно в полтора раза и показав тем самым такое же укрепление, что забавно контрастирует с недавними словами Джозефа Байдена о повреждениях российской экономики и курсе в две сотни рублей за $1. С другой стороны, валютного рынка как рынка сейчас нет, а те торги, что проходят, я даже и не знаю, как назвать. Связано это с тем, что из России сейчас крайне ужесточен вывод капитала, кроме того, на покупку валюты действует дополнительная 12-процентная комиссия. Более того, даже если купить валюту таким образом, не факт, что ее в конечном итоге удастся получить на руки и уж тем более нельзя спокойно вывести за границу. Отдельно можно вспомнить запрет на получение процентов на валютные вклады в российских банках; точнее сказать, получить-то их можно, но в рублях и по курсу, а не в той валюте, в которой они были начислены. Сюда же идет и запрет получения в банках своих собственных наличных долларов, которые существуют в виде зеленых бумажек и не зависят впрямую от регуляторных норм и правил.

Иначе говоря, доступ к доллару и не только и возможность использовать его как инструмент сейчас очень ограничены, что, по идее, показывает его ценность для государства. Государство, вводя ограничивающие меры, дает понять, что означенная валюта не является собственностью граждан, поскольку они не могут в полной мере ей распоряжаться; где-то в уголке рыдает право частной собственности. С другой стороны, буквально два дня назад ЦБ, наоборот, ослабил регуляторные нормы, чуть упростив вывод капитала по сравнению с прошлыми неделями, но не убрав при этом ту самую комиссию на покупку. На этом моменте хочется воскликнуть: «Ребята, вы уже определитесь, вы ужесточаете регуляторку, чтоб не было паники, или все же ослабляете, чтоб дать подышать людям и бизнесу, которые и так пострадали от всех этих событий?»

Но это так, эмоция. Из вышеуказанного следует вывод, что этот курс на самом деле ничего не показывает. Рынка, повторимся, как рынка сейчас попросту нет. Рынком можно считать торговлю рублем к другим валютам в рамках Forex (и там курс, кстати говоря, близок к тому, что виден в России), но лишь условно, поскольку и предложение рублей там низкое, и спрос на рубль тоже не особо велик. Рынок тонкий — и не очень выразителен.

Но это ситуация сейчас, в текущем, актуальном срезе. Если посмотреть на ситуацию в динамике, то картина становится еще более интересной.

Приток валюты в страну на сколько-нибудь заметной перспективе будет падать Приток валюты в страну на сколько-нибудь заметной перспективе будет падать Фото: © Zamir Usmanov / Global Look Press / www.globallookpress.com

Мне не нравится идея возвращения смертной казни за незаконные валютные операции

Во-первых, «торговля за рубли» в конечном итоге не состоялась, по российскому плану «недружественные страны» будут платить в евро, перечислять их на спецсчет в «Газпромбанке», после чего тот сам уже будет продавать валюту на этом недорынке и перечислять ее поставщику, вероятно, оставляя себе доляху малую «за услуги». Это поддерживает тезис о том, что государство нуждается в валюте и будет в ней нуждаться, но противоречит ослаблению валютного контроля.

Во-вторых, приток валюты в страну на сколько-нибудь заметной перспективе будет падать. Уже сейчас баррель российской нефти сорта Urals торгуется со средним дисконтом в 20% к цене эталонного сорта Brent. Кроме того, снизились сами объемы продаж: заметное количество трейдеров отказываются брать Urals, считая ее «токсичной» и не желая мириться даже с минимальным риском попасть под какие-нибудь санкции. Фактически уже сейчас можно говорить о потере примерно трети денег от экспорта нефти, и в целом этот процент будет расти; снятие санкций с Ирана и наращивание сотрудничества с Венесуэлой вполне могут возместить выпавшие российские объемы.

При этом уже здесь встанет в полный рост вопрос «а куда ее девать?», и на повестке появится консервация скважин, а у таких скважин вновь запустить производственный процесс может быть очень сложно или даже невозможно. Иначе говоря, этот тренд тоже играет на сокращение поступления валюты в страну и, соответственно, рост потребности в ней со стороны государства. С газом история схожая, хотя и гораздо более растянутая во времени в силу буквального технологического взаимодействия РФ и Европы по этому вопросу.

Далее, нельзя не отметить свежую инициативу российского ЦБ об установке различных курсов валют для разных видов покупателей ее на рынке. Так, для импортеров, приобретающих валюту для оплаты импортных контрактов, максимальное отклонение от биржевого курса обмена не должно превышать 2 рубля, в то время как для остальных компаний, не имеющих валютных обязательств, это отклонение должно быть не менее 10 рублей. Фактически ЦБ своим письмом, в котором это все было описано, прямо призывает разделить клиентов на избранных и неизбранных, первым будет «можно», а вторым — «никак нельзя».

Вообще говоря, эти меры — прямиком из арсенала Ирана и Венесуэлы. Обе эти страны оказались в ситуации, когда валюты в страну поступает мизерное количество, и раз так, то особо избранным, приближенным и морально устойчивым структурам разрешается прикупить баксов по минимальному курсу, а для остальных он совсем иной. В том же Иране курсов вообще три, и официальный отличается от полуофициального почти в 5 раз, а от курса черного рынка — шестикратно. Аналогичная история была в Венесуэле еще при Уго Чавесе, при котором революционно одобренные избранные компании покупали доллары за боливары по комфортному государственному курсу, в то время как остальные компании должны были вертеться как угодно.

Люди везде одинаковы: коррупция, проистекающая от такой схемы, была чудовищной. Дефицитную валюту было куда проще не пускать вовне, на закупку чего-либо очень важного, вроде жизненно необходимых лекарств или аппаратуры для импортозамещения, а выпустить на тот же черный рынок с понятными последствиями, самым милым из которых может быть реинкарнация понятий СКВ (свободно конвертируемая валюта) и «деревянный». И ценники на все сколько-нибудь ценное будут именно что в СКВ, процесс уже пошел.

Из этого можно предварительно сделать парадоксальный вывод: при продолжении выделенных трендов официальный курс валюты вообще перестанет иметь какое-либо значение. В том же СССР доллар официально стоил 64–65 копеек, но не было вообще никакой возможности купить его за эти самые копейки. На таком рынке ЦБ вполне может ужать курс доллара до 50, 25 или даже 10 рублей, но ничего экономически важного этот «курс» обозначать не будет. «Свои», кем бы они ни были, все равно смогут получать валюту по какому-то удобному консенсуальному курсу, а остальные не получат ничего, даже если у них останется возможность «купить» на «рынке» «доллар США» или какую иную «валюту».

И, уже исходя из этого, очень хочется задать простой вопрос — а дальше-то что? Хотя, конечно же, задавать его надо не руководству Центробанка. Но именно от этого будущего и зависит вероятная денежно-кредитная политика этого же самого будущего. Мне не нравится идея возвращения смертной казни за незаконные валютные операции, как это подразумевалось ст. 88 УК СССР.