«Зеленского и Арестовича надо взять живыми»: военный эксперт Леонков о целях СВО

Слушая Алексея Леонкова, как-то поневоле начинаешь верить, что «все будет, как надо» Фото: © Сергей Мамонтов, РИА «Новости»

«Ядерные силы были приведены в особый режим, и до сих пор он не отменен»

Это раньше Алексея Леонкова могли запросто спутать с президентом славной Боливарианской Республики Венесуэла Николасом Мадуро — главным образом из-за поразительного внешнего сходства, пышных черных усов, седеющей шевелюры и овала лица. Теперь уже никто не скажет, что Алексей Петрович просто двойник Мадуро. Потому что Леонков — это Леонков. Узнаваемый военный аналитик, чей облик и негромкий, спокойный, уверенный в себе голос знакомы многим по политическим ток-шоу на центральных российских телеканалах. Большинство зрителей даже никогда не держали в руках журнала, который он издает, но зато почти все знают его название — «Арсенал Отечества». Именно так нередко гласит плашка, которой подписывают Леонкова на ТВ. И он действительно многое знает об арсенале — о ракетах «Циркон» или «Авангард», системах залпового огня, самолетах, артиллерии и пр. Неудивительно, что, когда Россия начала на Украине специальную военную операцию, Алексей Петрович оказался одним из самых востребованных экспертов, ежедневно выступающих с комментариями. Его фамилия даже стала некоторым образом нарицательной: «Леонков заявил…», «Леонков пошутил…», «Леонков возразил…». И все это на страницах многочисленных СМИ, включая даже некоторые иностранные.

Слушая Леонкова, как-то поневоле начинаешь верить, что «все будет, как надо». Хотя в разговоре с «БИЗНЕС Online» он коснулся чрезвычайно нервозных тем. Откуда на Украине так много бывшей советской техники, которая активно воюет с теми, кто ее, так сказать, и породил, — с российскими Вооруженными силами? Способна ли украинская армия пойти в контрнаступление? Могут ли ВСУ зайти на территорию России? Какие города РФ могут быть обстреляны из американских РСЗО, если Вашингтон сдержит свое обещание и поставит их Киеву? Почему все-таки нельзя ограничиваться «локальными» целями спецоперации и если уж чистить Украину от нацистов, то до самого Ужгорода, расположенного на границе со Словакией?

Леонков уверен в конечной неуязвимости России, чей ядерный щит, по его словам, совсем скоро обновится на 100%. Чего не скажешь о ядерном щите США, в котором имеются большие бреши. Впрочем, как надеется Алексей Петрович, до атомного конфликта дело не дойдет. «Существует двойственность заявлений со стороны США, — говорит он. — С одной стороны, Вашингтон готов поставлять Киеву РСЗО. С другой — американцы говорят, что они не хотят третьей мировой и не желают доводить конфликт до глобальной эскалации, уверяют, что запретили полякам вводить войска на Украину. То есть они нас слышат. К тому же они видели, как наши стратегические ядерные силы были приведены в особый режим, и до сих пор он не отменен».  Так что Вашингтону есть чего опасаться.

О том, каковы векторы развития СВО на Украине, сколько новых контрактников могут получить российские ВС и как однажды украинские СМИ всерьез приняли Леонкова за Мадуро, — в нашем материале.

«Когда 24 февраля мы начали СВО, то фактически сорвали этим спецоперацию противника. Об этом свидетельствует огромное количество боеприпасов и техники, которые мы обнаруживаем в зоне боевых действий в Донбассе» Фото: © Komsomolskaya Pravda / Global Look Press / www.globallookpress.com

«Украинская авиация закончилась еще 59 самолетов назад, но в небе до сих пор сбивают Су-25, МиГ-29, Су-24»

— Алексей Петрович, как бы вы охарактеризовали конечные цели специальной военной операции (СВО)? Несколько дней назад глава МИД РФ Сергей Лавров туманно высказался в интервью французскому телеканалу, что наша цель — остановить беспредел. Затем Валентина Матвиенко заявила, что Россия готова к переговорам. Между тем в ваших выступлениях мне доводилось слышать, что условной конечной точкой спецоперации можно считать Ужгород, то есть границу с ЕС. Так на что же нам ориентироваться?

— Обстоятельства сейчас складываются таким образом, что нам трудно ставить перед собой только лишь локальные задачи. К примеру — освободить Донецкую и Луганскую народные республики в их административных границах. Мы же понимаем, что на остальной территории охватившая Украину зараза продолжала бы плодиться, наращивать силы и вооружаться. Когда 24 февраля мы начали СВО, то фактически сорвали этим спецоперацию противника. Об этом свидетельствует огромное количество боеприпасов и техники, которые мы обнаруживаем в зоне боевых действий в Донбассе. Там было накоплено все необходимое для наступательных действий. ВСУ рассчитывали двинуться на Донецк и Луганск и, возможно, пошли бы еще дальше.

Сейчас, когда мы с боями продвигаемся к границам ЛДНР, часто сталкиваемся с одним и тем же вопросом от мирных жителей: «А вы не уйдете?» Все же хорошо помнят, что происходило со здешними населенными пунктами, когда в 2014 году их оставляли ополченцы Донбасса, — там немедленно начинались репрессии. Да и теперь, когда Российская армия ушла из части населенных пунктов на севере Украины, там творилось примерно то же самое. Поэтому мы уже больше не можем пойти на такие шаги: видим, что, как только мы оставляем даже незначительную часть территории, тамошнее население ожидает незавидная участь. Укронацисты начинают вымещать злобу на простых людях за то, что они ничего не делали, когда зашли наши войска. Или же дали нашим солдатам кусок хлеба, глоток воды. Не дай бог, надели белую повязку. С теми, кто так поступил, будут расправляться жесточайшим образом. И это еще раз подтвердило для нас то изначальное предположение, что вся территория Украины находится в опасности — вся без исключения.

Поэтому поставленная президентом Владимиром Путиным задача денацификации, конечно же, предполагала всю украинскую территорию. При этом вставал вопрос о судьбе больших городов. Превращать все украинские большие города в Мариуполь никто не собирается. С Мариуполем мы пошли на вынужденные меры — нам был брошен вызов со стороны неонацистского полка «Азов» (экстремистская праворадикальная организация, запрещенная на территории России, — прим. ред.), боевики которого категорически заявили: «Убирайтесь, иначе мы тут все дома повзрываем и всех людей убьем». Что нам оставалось делать? Мы освободили город — при этом да, пострадала его инфраструктура и, к сожалению, не обошлось без жертв со стороны мирного населения. Но в основном жертвы появились в результате обстрелов укронацистов. Они людей не жалели, стреляли по домам, женщинам, детям… Творилось такое, что поневоле вспоминались рассказы моей бабушки, которая когда-то пережила немецкую оккупацию Харькова. Сейчас все это повторилось вновь — та же бесчеловечность и жестокость. Поэтому оставлять Украину на дальнейшее разграбление и уничтожение мы не будем. Нужно прочистить и причесать всю украинскую территорию мелким гребешком, чтобы всех этих нацистских вшей вычистить раз и навсегда. И чтобы люди без опаски и страха за свою жизнь могли принять решение, как им жить дальше. Какой путь они выберут? Быть может, нейтральный статус государства? Пожалуйста. Или захотят быть с Россией? Пожалуйста. Или захотят быть с Западом? Тоже пожалуйста. Но выбор должен быть свободным, и люди, которые придут на Украине к власти после окончания военных событий, обязаны будут оправдать доверие своих граждан.

— Как вы оцениваете боеспособность вооруженных формирований Украины (ВФУ)? Способны ли они нанести нам серьезный контрудар или их потенциал исчерпан?

— Я бы, конечно же, не говорил, что потенциал исчерпан. В распоряжении украинской армии еще имеется некоторое количество тяжелого вооружения, есть боеспособные части, но говорить о 100-процентной комплектации этих частей уже не приходится. Существует и очень важный резерв, составляющий примерно 15 процентов от численности украинской армии, который частично принимал участие в боевых действиях и сейчас разбросан на двух направлениях — под Херсоном и Харьковом. То, что находится под Донецком, в так называемой зоне ООС (операции объединенных сил — прим. ред.), как они это называют, — это остатки дееспособных украинских частей, которые понесли урон примерно в 60–80 процентов списочного состава. Эти потери они стараются компенсировать за счет тербатов (батальонов территориальной обороны) и резервистов, которых они набирают на улицах городов и поселков Украины в добровольно-принудительном порядке. Причем больше в принудительном, потому что если ты, дескать, не пойдешь «защищать Родину», то тебя посадят и ты больше никогда не увидишь родных и близких. Поэтому люди соглашаются, идут воевать, а дальше, если фортуна им улыбнется, сдаются в плен. Если же не получается попасть в плен — пытаются дезертировать. Тем более что внутри ВСУ уже действует распоряжение: выявлять тех, кто хотел бы сдаться в плен, и расстреливать. Места таких расстрелов уже находили — к примеру, в недавно освобожденном Красном Лимане: людям связывали руки и убивали перед строем.

Так вот если мы говорим о боевом потенциале украинской армии, то мы можем судить в первую очередь по тем сводкам, которые ежедневно публикует минобороны РФ. Сразу скажу, что все данные о единицах уничтоженной техники и прочем реальны и подтверждены. Нет никакого стремления «нарисовать» мифическую тысячу взорванных танков. Таким образом если мы будем судить по количеству уничтоженной техники, то боевой потенциал Украины окажется практически обнулен. Однако ВСУ продолжают воевать только за счет того, что их оружие было завезено заранее. Это в свое время, кстати, четко засвидетельствовали американцы, которые твердили с 2018 года, что «набивают» Украину оружием. Конечно, они всем рассказывали, что это нелетальное оружие. Но на самом деле на Украину завозилось оружие советского производства из стран Восточной Европы. Происходило это обычно по следующему сценарию. Проводились очередные учения, на которые прибывали представители Румынии, Словакии, Чехии, Польши и прочие, а после их окончания вся техника, на которой приехали восточноевропейские военнослужащие, оставалась на территории Украины. Таким образом, ВСУ накопили значительно большее количество танков, бронетранспортеров и боевых самолетов, чем они располагали по данным всевозможных справочников.

Но есть одна особенность. Скажем, та же украинская боевая авиация, если мы будем судить по данным справочников, закончилась еще 59 самолетов назад. Но в небе Украины до сих пор сбивают Су-25, МиГ-29, Су-24… Только вот Су-27 не попадались, потому что в страны Восточной Европы мы их много не поставили. Откуда взялись эти самолеты? Единственное место, откуда можно взлетать спокойно и свободно, — это с аэродромов Румынии и Польши. Оттуда они и стартуют с подвесными топливными баками и выходят на выполнение боевых задач. При этом летят очень низко, что представляет большой риск для пилотов, поскольку если самолет или вертолет сбивают, то катапультироваться и покинуть воздушное судно будет уже невозможно. Если удача на их стороне, то они возвращаются, садятся на территории Центральной или Западной Украины на аэродром подскока (предназначенный для кратковременной стоянки — прим. ред.), там производят быструю дозаправку и отправляются к своим румынским или польским местам базирования. Это делается для того, чтобы мы не могли уничтожить их, пока они находятся на украинских аэродромах. Что касается аэродромов подскока, то их на Украине достаточно много, за всеми не уследишь. К тому же время пребывания там самолетов обычно составляет где-то 15 минут — как пит-стоп (техническая стоянка) в гонках «Формулы-1». Тем не менее наши силы противовоздушной обороны и наша авиация сбивают эти самолеты — потому рано или поздно у украинцев закончатся даже те воздушные суда, которые не вписаны ни в какие справочники.

«Именно с херсонской группировкой нашей армии противник связывает блокирование портов Украины в районе Одессы, Очакова и прочее, где стоят иностранные суда, которые не могут выйти и вывезти зерно» Фото: © Andrey Nekrasov / imageBROKER.com /  www.globallookpress.com

«На херсонском направлении ВСУ могут скрытно провести сосредоточение войск и нанести удар»

— Так могут ли ВСУ в этой ситуации нанести контрудар? 3 июня в сети появлялись противоречивые сведения о том, что украинские боевики уже якобы атаковали нас…

— Теперь мы с вами как раз подошли к вопросу, способна ли украинская армия на контрудар. Да, такой шанс у нее есть. Вопрос в том, что может быть выбрано в качестве направления главного удара. Если перебросить силы в район Донецка, это будет означать только затягивание агонии — все равно эти силы будут уничтожены, потому что вокруг донбасской группировки сосредоточено огромное количество огневых средств поражения — артиллерии, систем залпового огня, оперативно-тактических ракетных комплексов, армейской авиации (подразумеваю вертолеты) и так далее. 

А вот на других направлениях, харьковском и херсонском, огневых средств поражения немножко поменьше. Очень привлекательным для украинской армии может быть херсонское направление, потому что оно является единственным российским плацдармом на правом берегу Днепра. К тому же рядом находится Румыния. То есть там очень хорошее расположение и можно скрытно провести сосредоточение войск и нанести удар. При этом надо помнить, что британские и американские специалисты в своих изданиях об этом говорят очень часто и даже рисуют определенные карты и планы, как осуществить данную операцию. К тому же именно с херсонской группировкой нашей армии противник связывает блокирование портов Украины в районе Одессы, Очакова и прочее, где стоят иностранные суда, которые не могут выйти и вывезти зерно. При этом, сетуя на блокировку, они забывают сказать, что эта акватория еще и заминирована. Украина в избытке раскидала там морские мины, и любая попытка судоходства может привести к тому, что судно с зерном просто подорвется и пойдет ко дну. Спасти его никто не сможет, поскольку спасательные службы Украины либо вынужденно бездействуют, либо находятся в нерабочем состоянии.

Еще один важный штрих — здесь находится остров Змеиный, который украинцы безуспешно пытались штурмовать несколько раз. Я подозреваю, что эти штурмы разрабатывались не генштабом Украины, а в штабах НАТО, поскольку комбинирование десантов, морского и воздушного, с прикрытием беспилотников и работой ракетных комплексов свидетельствует о том, что таким образом отрабатывалась операция сил по захвату плацдарма. Однако мы были к этому готовы и знаем, что атака захлебнулась, а Украина при этом потеряла большое количество техники и личного состава (согласно сводке минобороны, только за два дня в мае ВСУ понесли потери в количестве 8 самолетов и вертолетов, почти 30 беспилотников и 3 катеров с военнослужащими — прим. ред.).

А теперь представьте, если украинцам удастся сформировать определенные силы и предпринять генеральное контрнаступление против нашей херсонской группировки союзной армии. К сожалению, вероятность такого сценария очень высока. Если мы будем говорить о харьковском направлении, то здесь при нанесении удара вообще возможен заход на территорию России. Но даже украинские пограничники отмечают в этом районе высокую концентрацию российских войск и при этом не могут определить их количество. Поэтому там есть некая неопределенность. А неопределенность при планировании боевых операций всегда может включать в себя элемент неуспеха. По сравнению с этим под Херсоном им все более-менее ясно: они знают примерное количество наших войск, догадываются, какие мы можем перебросить силы и средства. Так что удар на данном направлении может представляться им более прагматичным. К тому же в информационном пространстве это можно в очередной раз подать как «триумф Украины»: дескать, русские морят весь мир голодом, но «наши мужественные украинские братья» пошли в атаку и — в зависимости от результата — взломали блокаду или же все героически погибли. Европе будет сказано: «Это за вас боролась Украина, потому давайте сплачиваться вокруг нее против нового мирового тирана под названием Россия, которая не дала нам забрать наше зерно. Поэтому вы, ребята, затяните пояса, мойтесь 2 раза в неделю, экономьте на продуктах и тепле». В общем, в любом случае из контрудара можно извлечь массу информационных поводов, которые будут сдобрены специями из лжи, клеветы и прочего.

К тому же данная операция будет важна и для военных тех стран, которые спланировали всю эту кампанию на Украине. Можно будет доказать, что они не зря едят хлеб и носят погоны, что они великие стратеги и тактики. Они ведь и без того все наши победы переворачивают с ног на голову и подают как свои. Поэтому, удастся контрудар или же нет, все равно он будет преподнесен как победа. Они снова выбьют кадровый состав нашей армии, уничтожат какое-то количество техники. Или они просто покажут фейковую хронику, на которой после несложных манипуляций с изображением мы увидим «потери оккупантов». Украинцы уже не раз рисовали литеру Z на собственной сгоревшей технике и потом демонстрировали ее как российскую.

«У России ядерный арсенал обновлен почти на 100 процентов. Когда поступит на вооружение 46 боевых комплексов стратегического назначения «Сармат», когда их поставят в шахты на место стратегических ракет шахтного базирования Р-36 «Воевода» — вот тогда наступит 100-процентное обновление» Фото: © РИА «Новости»

«Подлетное время некоторых наших ракетных комплексов до Вашингтона занимает 15 минут»

— В связи с анонсированными США поставками на Украину РСЗО все чаще говорят о том, что удар может быть нанесен по российским городам-миллионникам. После чего РФ может применить тактическое ядерное оружие. Какова вероятность этого сценария и можно ли потом остановить ядерную войну, которая наверняка последует за первым ударом?

— Вообще-то тактическое ядерное оружие применяется после того, как применено основное ядерное оружие. То есть это звено продолжения конфликта. Как правило, вначале расходуются более мощные боеприпасы, а потом уже менее мощные. Таков порядок применения ядерного оружия. Сперва работают ракеты шахтного базирования, затем ракеты морского базирования, а уже потом стратегическая авиация тактическими зарядами добивает все, что осталось. Никто, как я думаю, не станет применять тактическое оружие, пока не будет израсходовано основное, более мощное термоядерное оружие.

Теперь что касается непосредственно применения. У нас существуют Основы государственной политики РФ в области ядерного сдерживания, которые это регламентируют. Здесь перечислены те случаи, когда мы будем вправе использовать ядерное оружие в адрес противника, который совершил против нас агрессию. Один из пунктов предусматривает возможность нанесения нам непоправимого ущерба неядерным оружием массового поражения (к примеру, «агрессия против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства», — прим. ред.). Если в качестве такого оружия выступят реактивные системы залпового огня, такие как HIMARS или MLRS, которые, имея большое количество боеприпасов, ударят по нашим городам (а дальность применения ракетных комплексов позволяет это сделать), а далее последуют огромные разрушения и массовая гибель гражданского населения, то как еще мы должны ответить? Просто погрозить пальчиком? А ведь под непосредственной угрозой оказываются наши крупные города, такие как Курск, Белгород и Брянск (если украинцы надумают разместить РСЗО где-нибудь в районе города Сумы). В зависимости от снарядов, которые могут быть использованы при стрельбе, их дальность варьируется от 30 до 300 километров. Для примера: РСЗО M142 HIMARS способны поражать цели на расстоянии до 300 километров.

Но здесь надо сделать важное примечание. В случае если произойдет такая трагедия, то по Украине, несмотря на то что с ее территории полетят ракеты, мы удар с применением ядерного оружия наносить не будем. Мы и так проводим там специальную военную операцию. Мы нанесем удар по тем, кто предоставил это гибельное оружие Украине. Представьте, если какой-то «товарищ» дает другому «товарищу» грязную ядерную бомбу и тот произведет подрыв… И что скажет первый? Что виноват не он, а вот этот чудак, который непосредственно сбросил бомбу, а он тут как бы ни при чем?  Нет, он тоже ответственен — за массовую гибель населения и массовые разрушения. Поэтому, согласно нашей доктрине, мы можем применить в отношении него ядерное оружие. По местам принятия решений, как мы это называем. Все, кто будет задействован в этой бесчеловечной акции (которая, как я надеюсь, не состоится — возможно, США все-таки одумаются и поймут, что мы не шутим), понесут ответный урон.

Смогут ли наши противники нам чем-то ответить? Это вопрос открытый. Поскольку состояние ядерного щита Америки, согласно той информации, которая у нас имеется, не самое лучшее. Скажем, у них уже давно не работают межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) Minuteman-3 — последний их не слишком удачный запуск был осуществлен в 2010 году. Как выяснилось недавно, и МБР морского базирования «Трайдент» тоже ведут себя неадекватно: при испытании в мае снаряд, выпущенный с борта американской подводной лодки, просто описал круг и взорвался. Что касается бомбардировщиков, то они всегда использовались в качестве «добивающего» инструмента, а не основного.

А вот у России ядерный арсенал обновлен почти на 100 процентов. Когда поступит на вооружение 46 боевых комплексов стратегического назначения «Сармат», когда их поставят в шахты на место стратегических ракет шахтного базирования Р-36 «Воевода» — вот тогда наступит 100-процентное обновление. Но даже и 85 процентов обновленного ядерного арсенала позволяет нам решать любые боевые задачи. Если американцы надумают нанести по нам ответный ядерный удар, то у нас имеются все системы противовоздушной и противоракетной обороны, которые этот удар максимально обнулят. Я не говорю о том, что удар может быть обнулен полностью. Но во всяком случае возможный урон для нашей территории будет снижен, насколько это возможно. А вот их территория, скорее всего, будет представлять собою лунный пейзаж. И они должны это понимать. Потому наиболее трезвые головы за океаном размышляют над этим, и отсюда двойственность заявлений со стороны США. С одной стороны, Вашингтон готов поставлять Киеву РСЗО. С другой — американцы говорят, что они не хотят третьей мировой и не желают доводить конфликт до глобальной эскалации, уверяют, что запретили полякам вводить войска на Украину. То есть они нас слышат. К тому же они видели, как наши стратегические ядерные силы были приведены в особый режим, и до сих пор он не отменен (приказ Верховного главнокомандующего Владимира Путина на этот счет поступил еще в конце февраля — прим. ред.). То есть, как сказал президент РФ, ответ на агрессию НАТО будет мгновенным. Все приказы на этот счет уже розданы. Как только агрессия со стороны Украины станет явной (и мы знаем, какими комплексами они могут это сделать), наша реакция не замедлит себя ждать. Не будет никаких предупреждений в течение 24–48 часов или же ультиматумов. Подлетное время у некоторых наших ракетных комплексов до Вашингтона занимает 15 минут. А до Лондона — 5 минут. Вот время, которое останется в их распоряжении. Я говорю о наших современных МБР «Авангард» и прочем. «Авангард» — ракетные комплексы мегатонного класса, которые предназначены для поражения особо важных целей военной и гражданской инфраструктуры страны-агрессора. И эти комплексы уже находятся у нас на вооружении. Они готовы выполнить свою задачу по первому же сигналу.

«Мы же понимаем, что такие фигуры, как Михаил Подоляк, Алексей Арестович или Владимир Зеленский, несубъектны» Фото:  © Sha Dati / XinHua / www.globallookpress.com

«Просто уничтожить Подоляка, Арестовича и Зеленского — это для них слишком легко»

— У многих российских граждан возникает резонный вопрос: почему Россия не может уничтожить Зеленского и Арестовича, как она когда-то ликвидировала Дудаева и Масхадова? И таким образом обезглавить бандеровскую Украину?

— Мы же понимаем, что такие фигуры, как Михаил Полодяк, Алексей Арестович или Владимир Зеленский, несубъектны. Они чужой проект и просто выполняют волю тех, кто организовал нынешний кризис на Украине (мы его знаем как Евромайдан 2014 года), привел впоследствии к эскалации и гражданскому конфликту на востоке страны и сейчас руководит боевыми действиями украинской армии. Именно они вкладывают в уста Подоляка или Арестовича тексты, которые те озвучивают. Тем не менее этих людей, хотя они и не самостоятельны, надо по возможности взять живыми, чтобы они ответили за свои действия перед судом и понесли такое же наказание, как нацистские преступники, осужденные на Нюрнбергском процессе. Просто их уничтожить — это для них слишком легко. Их надо судить.

Ну представьте, что в период Великой Отечественной войны наша советская авиабомба по счастливому обстоятельству упала бы в то самое место, где как раз собрались все нацистские преступники? А ведь такая возможность была — наши бомбардировщики бомбили Берлин начиная с августа 1941 года. Думаете, если бы главные руководители Третьего рейха в одночасье погибли, это бы удержало фашистскую Германию от дальнейших боевых действий? Наверняка нашлись бы другие. Нужно понимать, что у политических режимов, которые накачивают оружием и для которых создают бесчеловечную идеологию, всегда есть заказчики.  И мы знаем, что Третий рейх тоже имел своих заказчиков и они находились примерно на тех же самых местах, где сейчас находятся заказчики украинского Евромайдана и нацизма. То есть не в Германии. И тогда, и сейчас. Кстати, и во время Второй мировой войны, и в настоящем они старательно демонизировали Россию. Однако, когда стало ясно, что советский народ побеждает и вот-вот доберется до сердца нацистской Германии и горла фюрера, они стали выступать как наши военные союзники. Тогда был открыт второй фронт, хотя он, по существу, уже был не нужен.

В результате, как мы знаем, очень много немецких специалистов и бывших военных преступников растворились, бежав в страны за океаном. Достаточно вспомнить ту же фашистскую дивизию СС «Галичина», состоявшую из украинских нацистов (отдельные представители этой дивизии были признаны военными преступниками на Нюрнбергском процессе — прим. ред.). В мае 1945 года остатки «Галичины» перешли в зону контроля англо-американских войск и сдались им в плен, после чего их содержали в комфортных условиях в Италии, в лагере для военнопленных в Римини, а уже потом американцы вывезли их оттуда в Канаду. При этом американские парламентарии пробовали возмутиться: «Ну как же? Это нацисты, бывшая дивизия СС!», — но им предъявили заключение неких авторитетных специалистов, которые смогли (как они уверяли) побеседовать со всеми 11 тысячами головорезов и заверили: «Нет, к нацистам они не имеют никакого отношения. Они даже не фашисты, они просто националисты. Они сражались за свою национальную идентичность». И вот под этой формулировкой «Галичину» отправили в Канаду. Таким образом, эта зараза временно привилась на канадской почве, а потом снова пустила корни и у нас в позднем СССР.  Что выросло, то выросло. Если раньше мы гонялись за бандеровцами только на Западной Украине, то теперь они распространились по всей украинской территории. Именно поэтому мы предприняли специальную военную операцию и поставили одной из задач денацификацию, чтобы выжечь эту болезнь, которая метастазами охватила всю Украину, и по возможности привлечь к ответу всех современных военных преступников, которые сейчас творят бесчинства по отношению к собственному населению.

— Имеем ли мы возможность уничтожить главарей в случае крайней необходимости? Достаточно ли у нас для этого современного вооружения?

—  Достаточно. Если бы такая задача была поставлена, мы бы ее выполнили. Но народ бы нас не понял. В том числе и украинский. По мере того как мы освобождаем территорию, люди только начинают прозревать. А до этого они 8 лет жили, так скажем, в условиях стокгольмского синдрома и смирились со своими тиранами. Сейчас к ним приходит понимание, что свобода — это нечто совершенно другое, чем то, что им проповедовали из Киева. Люди прозревают и ужасаются. Но прежде всего они прозревают во время боевых действий, когда их откровенно используют в качестве живого щита — та самая власть, за которую они голосовали, тот Зеленский, который в начале своего президентского срока обещал остановить войну, и тот Арестович, который твердил о победах ВСУ. Украинские лидеры не просто обманули свой народ — они вдоволь издевались над ним и продолжают это делать. Потому народ хотел бы увидеть их сначала на скамье подсудимых, где им будет зачитан список их преступлений и предъявлены неопровержимые факты, а затем — справедливую кару.

«Разумеется, призывников при этом никто отменять не будет. По контракту должны идти служить те люди, которые понимают, что есть такая профессия — Родину защищать» Фото: «БИЗНЕС Online»

«После начала спецоперации российские военкоматы столкнулись с большим количеством желающих стать добровольцами»

— Финляндия и Швеция заявили о своем намерении вступить в НАТО. Между тем количество воинских частей в РФ в результате сердюковской реформы сильно сократилось и сейчас составляет около 5 тысяч. Можно ли в короткие сроки вернуть расформированные военные части и объекты?

— Когда мы заморозили свое участие в договоре ДОВСЕ (договор об обычных вооруженных силах в Европе, РФ приостановила свое участие в 2015 году — прим. ред.), то были вынуждены переместить воинские части поближе к нашим западным границам. Все знают, что при любой агрессии нахождение воинских частей вблизи границы позволяет эту агрессию очень быстро локализовать. Речь о быстроте реакции: либо вы сели на машины и через 40 минут вступили в бой, либо сами эти машины еще требуется доставить к полю боя. Понятно, что количество вызовов, которое сейчас быстро растет, особенно на западном направлении, подталкивает нас к тому, что мы будем увеличивать количество воинских частей, которые там расположены. Министр обороны Сергей Шойгу уже говорил о том, что до конца года в Западном военном округе будут созданы 12 новых воинских частей. А это, в свою очередь, свидетельствует о том, что численность Российской армии, скорее всего, будет изменена. И это правильно, поскольку кадровый состав наших ВС в лице контрактников сейчас достаточно ограничен. Число военнослужащих по контракту составляет чуть более 600 тысяч человек. Остальные — призывники числом около 300 тысяч человек, а также служащие, обеспечивающие работу воинских подразделений в сферах медицины, связи, продовольственных вопросов и так далее. Понятное дело, что это количество надо увеличивать. Нужно пересматривать программу подготовки резервистов.

Опыт, который мы сейчас получаем в ходе специальной военной операции на Украине, говорит о том, что резервисты, если их неправильно готовили, — это просто пушечное мясо, к сожалению. Напрасные жертвы. Поэтому недавно был изменен закон о призыве на воинскую службу по контракту — из текста убрали возрастные пределы (заключить контракт теперь могут россияне старше 40 лет, не достигшие пенсионного возраста, и иностранцы старше 30 лет. Законопроект был принят 25 мая сразу в трех чтениях Госдумой и Советом Федерации РФ — прим. ред.). Почему это было сделано? Хотя бы потому, что современная военная техника — достаточно сложная. Если, к примеру, в эпоху Советского Союза сухопутную технику могли освоить за два года службы в армии, морскую технику — за три года, то сейчас это потребует гораздо больше времени.

Разумеется, призывников при этом никто отменять не будет. По контракту должны идти служить те люди, которые понимают, что есть такая профессия — Родину защищать (как удачно сказано в фильме «Офицеры»). Эти люди в случае агрессии первыми пойдут на защиту наших рубежей и наверняка первыми понесут потери. Так что это одна из самых опасных профессий. Вместе с тем контрактники должны быть высококвалифицированными специалистами. Если какой-то неквалифицированный расчет управляет военной техникой, то она просто не показывает своих боевых свойств. Поэтому так важно всестороннее обучение контрактного военнослужащего, которое занимает не один год. Для примера скажу: чтобы подготовить экипаж стратегического бомбардировщика, способный выполнять основные задачи, потребуется примерно 10 лет. Если же мы хотим получить универсальный экипаж, то его «слетность» должна составлять порядка 15 лет. То же самое — в области сухопутной техники, комплексов противовоздушной обороны. Я уже не говорю о морских комплексах вооружения, наших боевых кораблях и подводных лодках. Именно слаженная работа экипажа позволяет сделать грозным оружие, которым они управляют.

Таким образом, реформы, намеченные Путиным и Шойгу, актуальны. У них есть техническая база — осталось только решить вопрос с личным составом, у которого нужно поднимать квалификацию.

— Сейчас не самая стабильная обстановка на рынке труда в России, так что желающих пойти служить по контракту наверняка найдется много. Каким может быть пополнение? До 200 тысяч?

— Может быть, даже и больше. После начала спецоперации российские военкоматы столкнулись с большим количеством людей, желающих стать добровольцами. В каждом регионе при этом были свои особенности, но в целом люди понимали, куда им предстоит отправиться, что они собираются делать и чем им это грозит. На любой войне или просто в период боевых действий есть потери. Только в компьютерных играх, наверное, можно обойтись без них. Тем не менее в этом наплыве добровольцев, о котором я говорю, желающих служить по контракту тоже было много. К тем 600 тысячам, которые я озвучил выше, можно смело прибавить 30–35 процентов сверху. Все знают, что контрактная служба дает свои преимущества, но, с другой стороны, она и высокотребовательная. Понятно, что от тебя требуют и что ты получаешь взамен. Ты знаешь, что, если, не дай бог, тебя не станет, твоя семья останется защищенной. Семьи военнослужащих, погибающих в горячих точках, получают помощь от государства по многим направлениям, не только денежным. Согласно президентскому указу от 9 мая этого года, государство помогает детям военнослужащих, принимавших участие в специальной военной операции, в получении высшего образования.

Впрочем, если человек во главу угла ставит только некую материальную мотивацию (получить квартиру, хорошее денежное довольствие и так далее), то в зоне боевых действий он может оказаться слабым звеном. И, кстати, специальная военная операция помогает четко выявить таких людей. Поэтому для службы в армии чрезвычайно важна и внутренняя мотивация, когда во главу угла ставятся не денежные и материальные блага, а совершенно иное. А именно — защита Отечества и участие в военных конфликтах для того, чтобы в будущем такие военные конфликты не повторялись. Профессиональные военнослужащие, которым выпало побывать во многих горячих точках, это четко понимают.

Сейчас через СВО у нас проходят множество контрактников. Несмотря на то что их готовили на полигонах, они получают бесценный боевой опыт. И пусть этот опыт нередко окрашен кровью, но по-другому быть не может. Потому что у всех наших ошибок и недочетов есть цена. Тем не менее мы получаем в результате обновленную армию и закаленных в пламени боя военнослужащих высокой квалификации. Мы делаем из наших Вооруженных сил элитарную армию, способную решать любые поставленные перед нею задачи.

Кстати, неслучайно существует старинная русская традиция: когда солдата провожали на войну, по нему справляли тризну. Человека даже отпевали, он считался как бы умершим. Уходя, солдат со всеми прощался. Зато, когда он возвращался домой, его встречали как человека, чудесным образом воскресшего. Между прочим эти традиции проводов в армию и встречи из армии очень долго жили, даже в советские времена. Был мертв, а потом воскрес — это, конечно же, очень пересекается с христианскими традициями Русской православной церкви.

— Получается, это такая личная солдатская Пасха.

— Да, совершенно верно, личная Пасха.

— Напоследок хочу спросить. Многие говорят о вашем внешнем сходстве с венесуэльским лидером Николасом Мадурой. Да и ваш телеграм-канал называется «Мадуро не дура». А вам приходилось бывать в Венесуэле?

— Нет, пока не доводилось. Если бы не пандемия, то я бы, наверное, съездил. Но время идет — даст бог, еще съезжу. А насчет сходства — так мы однажды с журналистом Семеном Пеговым пошутили над украинскими пабликами. Меня друзья и раньше сравнивали с Мадуро, а тут Семен разместил у себя нашу с ним фотографию с подписью: «Мадуро уже в Москве. Готовится к эфиру на одном из федеральных каналов». Большинство оценили юмор, но украинские СМИ тотчас же запестрели заголовками вроде: «Президент Венесуэлы Николас Мадуро в России». На самом деле мы с Пеговым сфотографировались во время открытого эфира на телеканале «Звезда», а украинцы на это здорово купились — решили, что Мадуро специально прибыл в студию, чтобы дать интервью. Отсюда все и пошло.