«Они готовятся судить учителей. Пир вандалов!»: Виктор Литовкин об отступлении под Харьковом

Виктор Литовкин: «Западным кураторам и спонсорам мир был не нужен. Мирное решение проблемы — это не тот результат, ради которого они вкладывали деньги» Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС

Старейший военный журналист России

Виктор Николаевич Литовкин — один из старейших военных экспертов в России. Родившись незадолго до падения Берлина в апреле 1945 года, он связал свою жизнь с армией, в общей сложности проведя в ней более 30 лет. Начинал рядовым, ушел полковником. После службы трудился на поприще военной журналистики, по заданию редакции работал в Афганистане и Косово, побывал почти во всех горячих точках постсоветской России, а также долгие годы служил не просто «штыком», а «пером» для свой страны. Кроме того, он воспитал достойного сына Дмитрия, который пошел по стопам отца и заслуженно считался блестящим военным журналистом, но, к сожалению, скоропостижно скончался в конце августа 2022 года. 

Взгляд Литовкина сложный, он как бы преломляет события в величине своей жизни, находит нужные аналогии и параллели. То, что кому-то может показаться новым, для него лишь ранее повторенное старое. Он умеет сгруппировать события, а там, где остальные видят провал, недоумевает. «Паникерам, которые разносят слухи о том, что все пропало и территории потеряны навсегда, следует помнить, что в годы Великой Отечественной войны Харьков переходил из рук в руки 4 раза. И все помнят, чем закончилась та война и кто повесил красное знамя над Рейхстагом», — так в разговоре с «БИЗНЕС Online» Литовкин прокомментировал настроения части интернет-блогеров.

Военные действия — дело страшное, неприятное и злое. Лишние жертвы никому не нужны, поэтому в разговоре с нашим собеседником нет излишнего милитаризма, шапкозакидательства или презрения к человеческой жизни. Он не радуется военным действиям, не упивается их «величием», лишь сухо констатирует, что, раз 8 лет не хватило для того, чтобы обустроить мир, значит, придется действовать иначе…

«В силу сложившихся обстоятельств мы стараемся вести военные действия меньшим числом против превосходящего нас по численности противника. Этого в истории и вообще военном искусстве до нас толком никто не делал» Фото: © Виктор Антонюк, РИА «Новости»

«Мы вышли из-под удара и не дали противнику разгромить наши войска»

— Виктор Николаевич, насколько наступление украинской армии под Харьковом стало для нас неожиданным?

— С одной стороны, оно не было неожиданным, с другой — не могло таковым не стать. Украинские войска нанесли удар там, где у нас имелась наименьшая концентрация войск, там, где мы допустили военную ошибку и растянули наши коммуникации, чем дали врагу возможность воспользоваться. Киевское командование верно их вычислило, нашло те места, которые принято называть тонкими, и нанесли удар по всей военной науке. В свою очередь, мы, судя по нашим действиям, действительно не предполагали, что так получится, и не рассчитывали на успех Киева на данном направлении.

— Говорят, что наша разведка якобы проспала концентрацию войск противника.

— Тем, кто так говорит, было бы неплохо подтвердить свои объяснения доказательствами. Я не могу до конца точно сказать, что случилось на самом деле. Если бы я находился не в Москве, а на поле боя или в штабе планирования, наверное, знал бы больше.

— Каковы, на ваш взгляд, причины успеха украинской армии, которая вынудила наши войска оставить позиции без боев?

— То, что наша армия оставила без боев позиции, — это неверный взгляд на вопрос. Мы вышли из-под удара, совершили маневр, не дали противнику окружить и разгромить наши войска. Там были бои, и достаточно тяжелые, часть войск занималась прикрытием, остальные совершали маневр и отходили на безопасное расстояние. Говорить об этих событиях «не было боев» — это очень по-обывательски, примитивно, и, главное, такие слова не отражают реального положения дел.

Вопрос хитрее: а почему Украине удалось эту операцию провернуть? И я вам скажу: она не сама сражается. За нее, а вернее, вместе с ней, это делают США и НАТО имеющимися у них средствами, в том числе украинскими военнослужащими. Поэтому США и НАТО отработали эту операцию совместно с органами командования ВСУ, в том числе были использованы западные спутники, с помощью которых и показали узкие места, которые имелись на нашей линии боевого соприкосновения. По сути, они указали, куда и когда надо ударить, а уже украинское командование сконцентрировало силы и нанесло удар. 

Впрочем, отмечу, особого успеха они там не добились. Действительно, ВСУ сумели прорвать наши позиции и устремились вглубь территории, но они не смогли опрокинуть наши войска, выйти за наши позиции, так сказать, на хвосте маневрирующего противника разгромить всю его группировку войск. Да, они нас вытолкали с этой территории, из нескольких городов, на чем и остановились. На большее сил, средств, а главное, оперативного умения не хватило. Теперь, как видим, они занимаются тем, что грабят доставшиеся им населенные пункты, убивают пророссийски настроенных людей, готовятся судить учителей. Двумя словами — пир вандалов.

— По оценкам, количество украинских солдат превышало число российских примерно в 7–8 раз. Насколько это может быть правдой?

— Где-то действительно примерно так. Здесь математика несложная: у нас на 2 тысячи километров фронта действуют порядка 200 тысяч военных, вместе с тем, по заявлением киевского режима, вся украинская армия — это 700–800 тысяч, а скоро обещают поднять до миллиона. Однако преимущество в огневых средствах поражения противника, в артиллерии, в ракетных войсках, наоборот, на нашей стороне. Вместе с тем у нас есть объективный «недостаток»: мы сражаемся с военными объектами, мы не наносим удары по жилым комплексам, где украинская сторона так любит прятать свои боевые системы. Мы же могли бы это разносить штурмовой и бомбардировочной авиацией, но оно под защитой мирного населения, оно прикрывается гражданскими как щитом. В итоге, конечно, это приводит к таким проблемам, которые мы получили под Изюмом и Балаклеей.

— А почему мы тогда не усилим наши войска, пополнив их?

— В силу сложившихся обстоятельств стараемся вести военные действия меньшим числом против превосходящего нас по численности противника. Этого в истории и вообще военном искусстве до нас толком никто не делал. Когда армия наступает, войска должны иметь численное преимущество, которое позволит справиться с укрепленными позициями защищающихся, а мы, повторюсь, делаем наоборот. Обусловлено это прежде всего тем, что мы ведем именно специальную военную операцию, а не тотальную войну, когда необходимо гнать всех под ружье. Отчасти это, конечно, вынужденная мера, но лишь отчасти.

— Слышал версию, что Украина якобы применила некую новую тактику, засылая вперед летучие отряды, в основном на боевых автомобилях Humvee с пулеметами, которые, встречая наши узлы обороны, не ввязывались в сражение, а обходили их, заходя дальше в тыл, фактически прерывая линии снабжения.

— То, что вы говорите, не совсем правда, так как ни одного окружения наших войск зафиксировано не было.Я бы сказал, это в некотором роде то, что сегодня называется словом «фейк». Украинские военные уже так делали и до этого, у них есть диверсионно-террористические группы, которые проникают к нам тыл. Мы это знаем по Херсонской области, по попыткам атаковать и захватить Запорожскую АЭС, поэтому я не могу исключать того, что нечто подобное было применено на харьковском направлении. Но вряд ли можно говорить, что неприятель добился пересечения линий снабжения. Мне кажется, это огромное преувеличение, смысл которого приукрасить действия украинских военных. Наверное, следует сказать о том, что мы не успели подтянуть необходимые ресурсы, не смогли оказать вовремя поддержку гарнизонов Балаклеи и Изюма. Вот это может быть реальной ошибкой командования.

«Мы это помним по истории с 1945 по 1956 год, когда на Западной Украине боролись с тем же самым явлением. Мы в те годы научились с этим бороться, думаю, и сегодня вспомним тот опыт и реализуем его в новых условиях» Фото: © Виктор Антонюк, РИА «Новости»

«Украинское общество индифферентно, там действительно боятся бандеровцев»

— Насколько верно, что эти части были снабжены западным оружием, а также все планировалось американцами. Насколько глубоко они «в теме»?

— Да, я уже сказал и повторю, что все это делалось американцами, натовцами, а ВСУ там, по сути, были на подхвате. Они предоставили данные из космоса, они направили на Украину военную технику и отработали задачу. В этом смысле нельзя строить иллюзий.

— Насколько потеря этой территории осложнила проведение спецоперации? Какие теперь требуются корректировки?

— Полагаю, что критических осложнений нет. Уверяю, эту территорию мы вернем позже, потом, когда будет решена задача донецкого направления, когда полностью выбьем бандеровцев из-под Донецка, ликвидировав весь укрепрайон. Здесь не стоит делать катастрофических выводов исходя из того, что мы отступили под Изюмом и Балаклеей. Да, мы сделали маневр, отошли в тыл, перегруппировались. Паникерам, которые разносят слухи, что все пропало и территории потеряны навсегда, следует помнить, что в годы Великой Отечественной войны Харьков переходил из рук в руки четыре раза. И все помнят, чем закончилась та война, кто повесил красное знамя над Рейхстагом. Как следствие, разговоры о том, что неудача на харьковском направлении ставит крест, — это неуместное паникерство, большая глупость и истеричность.

— Слышал оценку, что украинские войска за всю кампанию потеряли до 100 тысяч военнослужащих. Так ли это?

— Не могу точно сказать, но, слушая Валерия Залужного (главнокомандующий вооруженными силами Украины — прим. ред.), могу отметить, что он говорил о сотнях тысячах погибших в ходе спецоперации. Поскольку нет никаких официальных цифр, рассуждать можно только приблизительно.

— Все равно получаются цифры большие…

— Конечно, а учитывая, что на каждого погибшего, согласно военной науке, приходится по 3–4 раненых и изувеченных, то это просто огромная цифра.

— Почему украинское общество так некритично относится к столь высоким потерям?

— Украинское общество, к нашему большому сожалению, индифферентно, там действительно боятся бандеровцев. И можно наблюдать, как все эти годы, что украинские фашисты были у власти, как они действовали. Они кидали в мусорные ящики директоров заводов, ведущих врачей, учителей. Они не давали вести открытое политическое противоборство. Это целевая бандеровская тактика. Как они себя ведут на захваченных территориях? Да точно так же, может, только еще злее, убивают руководителей военно-гражданской администрации — людей, которые занимались тем, что обустроили территории, смотрели, чтобы у всех были вода, питание и электричество.

Мы это помним по истории с 1945 по 1956 год, когда на Западной Украине боролись с тем же самым явлением. Пока не вывели их всех до последнего, пока они не были уничтожены или не отправлены в сибирские колонии, этим занимались. Их политические потомки повторяют ту же самую тактику, терроризм и убийства, поэтому ничего удивительного здесь нет. Мы в те годы научились с этим бороться, думаю, и сегодня вспомним тот опыт и реализуем его в новых условиях.

«Мы сражаемся не с Украиной. Наш враг — это США и НАТО, которые на земле Украины пытаются нас победить, расплачиваясь жизнями украинских военных. Это очень важно понимать» Фото: © Виктор Антонюк, РИА «Новости»

«Пора перестать «играться» и начать действовать»

— Есть предположение, что Украина сопротивляется только благодаря поставкам оружия с Запада. Согласны?

— Не думаю, что все так однозначно, что только благодаря западному оружию современный режим в Киеве продолжает сопротивление. Здесь нужно понять людей, которые ведут с нами борьбу, они же прекрасно понимают, что в случае, если Россия одержит победу, им не жить на Украине. А может, и вообще не жить, так как многие из них являются преступниками и должны быть наказаны за человеконенавистническую политику, которую сегодняшний режим проводит как на Украине в целом, так и в Донбассе в частности. Да, западные союзники оказывают им большую помощь, но я могу и хочу еще раз повторить — мы сражаемся не с Украиной. Наш враг — это США и НАТО, которые на земле Украины пытаются нас победить, расплачиваясь жизнями украинских военных. Это очень важно понимать.

— Есть мнение, что России пора перестать цацкаться и начать полноценно разносить инфраструктуру Украины. На ваш взгляд, это верно?

— Полагаю, что это абсолютно правильное и своевременное мнение. Пора перестать «играться» и начать действовать, прекратить поставки западного вооружения. Все коммуникации, тоннели, мосты, особенно в западной части Украины, а также станции железной дороги, где переобуваются вагоны с узкой европейской на широкую русскую колею, — все это должно стать законной целью для наших ВКС.

Нам нужно бить по штабам, в том числе по тем, которые в Киеве, бить по министерству обороны. Не нужно стесняться, надо вести себя так же, как американцы в то время, когда они штурмовали 78 дней подряд Белград. Конечно, мы не должны уничтожать жилые дома и комплексы, но все военные объекты, все заводы, где ремонтируется боевая техника, должны быть разбомблены.

Бить нужно и по нефтеперерабатывающим заводам, по складам с горюче-смазочными материалами, по складам с боеприпасами. Кроме того, я не понимаю, почему не наносятся удары по железной дороге, по которой западные политики приезжают в Киев и демонстрируют поддержку Украины. С моей точки зрения, отсутствие вышеуказанных вещей — это непозволительная слабость.

— Отдельные граждане уверяют, что России нужна срочная военная мобилизация, иначе проиграем. Насколько они правы?

— Это все паникерство. Мобилизация населения нам объективно не нужна, мы не ведем то, что называется тотальной войной. У нас достаточно сил и средств, чтобы провести операцию, тем более, как выразился наш президент, мы по-настоящему еще не начали. У нас всего есть 12 армий, из них на Украине сражается только три. Если будет не хватать, то можно перебросить, снять с менее важных участков и отправить на фронт. У нас есть такой опыт, мы это регулярно на учениях отрабатываем, переброску большой массы живой силы, оружия и техники. Можно вспомнить хотя бы легенду учений «Запад-2021», когда мы с одного конца страны на другой перебросили в течение недели 180 тысяч человек. Чтобы это сделать, нам нужна только политическая воля.

Почему мы прямо сейчас ее не проявляем, в данном случае я не знаю. Как мне говорят мои знакомые руководители, чтобы не сильно досталось украинскому народу, нам с ним еще дальше жить. Но я чувствую, что мы не со всеми украинцами, не совсем народом должны жить вместе дальше. Есть бандеровцы, террористы, просто бандиты и негодяи, с которыми вместе жить нам невозможно, нельзя и недолжно.

— Возвращаясь к Владимиру Владимировичу и его цитате, — когда рядовой обыватель поймет, что все, мы начали по-настоящему?

— Для начала мы рядовому обывателю напомним, что за полгода специальной военной операции мы освободили Луганскую Народную Республику от бандеровцев полностью. Сейчас заканчиваем освобождение Донецкой Народной Республики, частично освободили Запорожскую и Херсонскую области, Азовское море стало внутренним морем России, мы уничтожили систему украинской ПВО, украинский флот, почти полностью перебили украинскую авиацию. Те последние вертолеты, которые Украине сбрасывают из стран Восточной Европы, тоже долго не живут. Как только они поднимаются в воздух, тут же попадают под удары наших ПВО.

Говорить, что у нас есть какие-то серьезные промахи, неправильно. Конечно, всем хочется, чтобы мы побыстрее закончили, но сошлюсь на опыт Великой Отечественной войны. В 1943 году Украину освобождало три фронта, в каждом по 500 тысяч человек, вместе 1,5 миллиона. Сегодня у нас 200 тысяч человек, и мы все равно добились вышеуказанных успехов. Я думаю, что мы потихоньку будем добиваться больших успехов и дальше. Одно дело Донбасс, где за 8 лет была выстроенная крупнейшая система фортификацией, где каждый населенный пункт или город располагается друг от друга на расстояние двух, пяти, может, 10  километров, где мы не можем развернуться в полную силу. Но когда мы его пройдем и выйдем на степные просторы, то вот там можно будет в широком плане применять и авиацию, и ракетные войска, и реактивные системы залпового огня. Вот тогда станет повеселее.

Мы никуда не торопимся, у нас нет социалистических обязательство окончить специальную военную операцию к очередному съезду КПСС, к 9 Мая или к 7 ноября. Мы идем спокойно, небыстро, последовательно перемалывая украинскую армию, то есть проводим одну из задач, которую поставил президент страны, — делаем демилитаризацию Украины. Вместе с тем не все задачи мы выполнили. Скажем, обеспечение безопасности Луганской и Донецкой народных республик не сделано, здесь нужно будет поработать еще, дабы обезопасить эти республики от ударов украинской артиллерии. Известно, что американцы могут передать для ракетных комплексов HIMARS снаряды с дальнобойностью до 300 километров. Мы должны отодвинуть границу примерно на такое же расстояние. Вот сделали попытку под Харьковом, и она оказалось неудачной, будем пробовать дальше.

«США и НАТО зарабатывают деньги, поставляют Украине вооружение, за которое ей придется расплачиваться десятки лет, а также истощают наши ресурсы — людские, финансовые, экономические, ведут против нас информационную пропагандистскую работу. Все это позволяет затягивать время проведения СВО» Фото: © Михаил Андроник, РИА «Новости»

«Не стоит думать, что руководство страны чем-то недовольно своими командирами»

— Ходят разговоры о том, что мы будем менять крупных военных чиновников.

— Военных чиновников не существует, бывают военные руководители. Отвечая на вопрос по существу, скажу, что у нас постоянно идет ротация. Возьмите Сирию: через руководство группировкой прошли многие генералы, огромное количество летчиков, все они меняются на ротационной основе. Многие командиры полков, батальонов и прочих соединений. Так что если некоторых руководителей будут менять, то это вовсе не значит, что они допустили ошибки. Прежде всего это происходит потому, что все должны получить опыт проведения специальной военной операции в новых условиях. Ничего экстравагантного в данном подходе нет, нормальная ротация командиров подразделений.

Там же часть выводится из боя, они замещаются другими. Самый живой пример, который могу вспомнить, — это ситуация, когда чеченские подразделения выполняли задачи в ЛНР и ДНР, потом были выведены. Они отдохнули, переформатировались и обратно вернулись. Так что все это нормальная практика, не стоит думать, что руководство страны чем-то недовольно своими командирами. 

— На этой неделе, после того как мы вынуждены были оставить Харьковскую область…

— Мы не оставили Харьковскую область! Не надо! Мы оставили несколько городов!

— Так точно! Я имел в виду, что после того, как мы вывели войска из Изюма и Балаклеи, а также поселков севернее, ударили по харьковской ТЭЦ. Всего в стране 15 таких ТЭЦ. Как вы считаете, можно ли ожидать уничтожения остальных и почему пока только одна?

— Может, для примера, а возможно, еще для чего-то. Опять же, вернемся к ранее сказанному: мы не ведем тотальную войну против Украины, мы говорили, что необходимо порвать коммуникации, уничтожить ремонтные заводы, уничтожать мосты и переправы через реки, тоннели. Все сразу не сделается, разве что ядерным ударом. А вот потихоньку, постепенно, одно за другим, в плановом порядке можно. Вот если мы сейчас начнем уничтожать все ТЭЦ, что проихойдет? С позиции здравого смысла как быть?

После того как мы закончим спецоперацию, это же нужно будет восстанавливать. Эта же задача упадет на нас — отапливать и обеспечивать украинские города, освобожденные от украинского фашизма. Мы должны будем их обогревать, снабжать топливом. Кто это будет делать, кроме нас? Во сколько это обойдется? Наверное, поэтому мы не можем вдолбить Украину в каменный век. Поэтому я бы оставил решение этих задачи нашим генералам, они, я уверяю, прекрасно знают, что нужно делать.

— Какие слабые места обнажила спецоперация в нашей военной системе? Скажем, в конфликте с Грузией в 2008 году стало ясно, что у нас большие проблемы со связью.

— Анализ того, что хорошо, а что плохо в конкретной структуре, я полагаю, следует делать после того, как операция закончится. Вы напомнили о Грузии 2008-го, там действительно были минусы, но выводы делали уже после завершения операции! Поэтому я призываю: давайте дождемся завершения и посчитаем, что было хорошо, что не очень, а что нужно менять. Все эти рассуждения во время проведения спецоперации мешают нашим солдатам и офицерам, которые там проливают кровь. Не нужно им в спину всаживать ножи критических замечаний, они знают, что они делают, какие у них достижения, какие промахи, а разбирать это будем после того, как закончится спецоперация. Сейчас же, мое глубокое мнение, нужно поддерживать нашу армию, которая делает великое дело очищения нашей земли от нацистов, фашистов и бандеровцев.

«Владимиру Зеленскому уже нужно было бы подписать капитуляцию, чтобы сберечь и свой народ, и остатки своей страны. Но они ему не позволили, даже переговоры вести ему не дают» Фото: © Ukraine Presidency/Keystone Press Agency/ www.globallookpress.com

«Украина оказалась недоговороспособной страной»

— Как вы считаете, была ли возможность решить этот конфликт мирно?

— Мы же пытались в течение долгих 8 лет. Пока Украина вооружилась, мы просили соблюдать Минские соглашения и не стрелять. Не получилось. Украина оказалась недоговороспособной страной. Кроме того, западным кураторам и спонсорам мир был не нужен. Мирное решение проблемы — это не тот результат, ради которого они вкладывали деньги.

Мы же сегодня знаем, что государственный переворот 2014 года, в ходе которого власть взяла клика бандеровцев, произошел благодаря прямому вмешательству США. Есть такая женщина, Виктория Нуланд, заместитель государственного секретаря США, так вот, она публично призналась, что на евромайдан было потрачено 5 миллиардов долларов. Поэтому и то, что наша спецоперация продолжается так долго, — это такой же логичный результат действий США и НАТО. Они на этом зарабатывают деньги, поставляют Украине вооружение, за которое ей придется расплачиваться десятки лет, а также истощают наши ресурсы — людские, финансовые, экономические, ведут против нас информационную пропагандистскую работу. Все это позволяет затягивать время проведения СВО.

По уму, Владимиру Зеленскому уже нужно было бы подписать капитуляцию, чтобы сберечь и свой народ, и остатки своей страны. Но они ему не позволили, даже переговоры вести ему не дают. Но я уже много раз говорил: мы не с Украиной сражаемся, а с НАТО и США, которые против нас играют жизнями украинцев.

— Последний вопрос. Сейчас много говорят, что мы с украинцами поссорились навсегда. Как вы считаете, это правда?

— Я думаю, украинский народ внушаемый. Об этом нам свидетельствует тот факт, что за 30 лет многим из них сумели внушить бандеровскую идеологию. Я полагаю, что после окончания спецоперации Украина вернется к братским отношениям с нами. Тем более тоже не стоит забывать, что не все украинцы являются поклонниками бандеровского нацизма. У меня, как и у многих людей в нашей стране, там живут родственники и друзья, и я знаю, что они люди здравомыслящие. Они ненавидят бандеровщину и ждут, когда наша армия зайдет в их города и изгонит этих злодеев, а их освободит. Я знаю, мы это сделаем.