«Лихие/святые» 90-е многими забылись. Есть шанс увидеть их вновь»

По итогам прошлого года РФ добыла 524 млн тонн нефти, и на экспорт ушло 71% этого объема — частично в формате сырой нефти, а частично в формате нефтепродуктов Фото: Zamir Usmanov / Global Look Press / www.globallookpress.com

Куда России деть «европейскую» нефть?

Осталась неделя до важнейшего момента в современной российской истории — введения полного эмбарго на поставку нефти в Европу морским путем. Параллельно идет шум вокруг введения потолка на стоимость закупаемой в РФ нефти. Россия отругивается — мол, не будем ее вообще продавать тем, кто поддерживает этот потолок, и живите как хотите. Ходят слухи о том, что картель ОПЕК+ уже на ближайшем заседании повысит квоты на добычу, в компенсацию возможных потерь на рынке в силу этого эмбарго. Снизились коммерческие и товарные нефтяные запасы в США, и это дополнительно нервирует рынок. В общем, есть ощущение, что уже в ближайшее время на нем что-то произойдет. Но что именно и с кем?

Напомним диспозицию. По итогам прошлого года РФ добыла 524 млн тонн нефти, и на экспорт ушло 71% этого объема — частично в формате сырой нефти, а частично в формате нефтепродуктов. В ЕС ушло 47% нефти, треть по нефтепроводам, а две трети — в танкерном формате, что составляет в сумме 72 млн тонн. По нефтепродуктам можно взять данные годичной давности (они не слишком сильно меняются по годам), в 2020 году в Европу морским путем ушло 58 млн тонн нефти. В сумме оказывается, что в этот регион способами, отличными от трубопроводных поставок, уходит порядка 30–35% от всей российской добычи, что составляет 2,5–2,6 млн баррелей в день (мбд) — и именно эти объемы оказываются под эмбарго. По нефти, напомним, с 5 декабря, а по нефтепродуктам — с 5 февраля.

Куда теперь эту нефть девать? Технологические процессы таковы, что нельзя просто перекрыть кран и разойтись, а при необходимости отомкнуть его снова. Консервация скважины, чтобы сохранилась возможность продолжить добычу, — дело дорогое и небыстрое, и это если не касаться вопросов воспроизводства добычи. Инвестиционный цикл по нефти — от 7 до 15 лет, в зависимости от участка, транспортного плеча и иных параметров. Эти работы ведутся заранее, исходят они из определенного плана поставок — и такие потери в потребителях могут подкосить добычу в будущем, если спрос не удастся сохранить.

Удастся ли? Китай подсаживаться на Россию как на ключевого поставщика не будет, ему не нужна такая зависимость, кроме того, арабы тоже способны вести ценовую войну, предоставляя скидки ради удержания рынка. Есть Индия, которая весь этот год была одним из важнейших покупателей российской нефти, в октябре Россия даже стала крупнейшим экспортером нефти в Индию, обогнав иных членов ОПЕК с результатом 0,95 мбд. Действительно, чего бы ее не брать, со скидками-то? Но сейчас поставки в Индию падают: нервозность на рынке докатилась и до них, индийцы не хотят попасть под вторичные санкции. Их пока нет, в жестком формате — ну а если их введут, а бизнес-процессы уже будут нацелены на РФ как поставщика?

Схожая картина и с Турцией — «последовательным и надежным», по словам Владимира Путина, партнером Российской Федерации. На прошлой неделе они объявили, что с 1 декабря перестанут пропускать через Босфор суда, не имеющие соответствующей страховки. Нацелен этот запрет именно на транзакции с российской нефтью: с 5 декабря вступает в силу не только эмбарго как таковое, но и запрет страховщикам ЕС и Великобритании осуществлять такие операции, если оно не вписывается в потолок цен. Штрафы при этом для страховщиков назначены весьма крупные, вне зависимости от того, кто является продавцом и покупателем российской нефти. Из Новороссийска до последнего времени уходило на экспорт 0,65 мбд, без страховки эти объемы встанут на месте. Да, теоретически можно найти страховщика не из Европы — но готов ли он будет взять на себя эти риски? Кто это будет? Не побоится ли он вторичных санкций? Напомню, Китай эти проблемы решать не будет: его товарооборот с США в пять раз выше, чем с Россией, так что его лояльность здесь вполне четко видна.

Российская нефть и так торгуется с дисконтом. С апреля по сентябрь он составлял около $35 к цене Brent, затем снизился до $22, но на конец этой недели вновь начал расти, достигнув $24 Фото: © Кирилл Каллиников, РИА «Новости»

«Urals обвалилась до $52, а в бюджет-2023 заложена стоимость барреля в $70,1»

История с потолком на продажу вообще странная. OFAC (Office of Foreign Assets Control — подразделение казначейства США, нацеленное на работу с иностранными активами, соблюдение санкционных и налоговых режимов) опубликовало руководство по ограничению цен на морские поставки. Схожие документы есть и у ЕС с Великобританией. Но за бумагами пока нет механизма контроля и кар, кроме того, не определен сам потолок. Предполагалось, что на этой неделе цифра будет утверждена, речь шла об уровнях $60–70 за баррель, но этого не произошло. Эта история выглядит скорее закладкой на будущее, чтобы иметь возможность накинуть удавку на тот же ОПЕК целиком — хотя была неподтвержденная информация о встрече Джозефа Байдена и Джанет Йеллен (глава казначейства США), на которой было сказано, что потолок уже действует в отношении российской нефти. Посмотрим.

Важно здесь другое. Само по себе введение потолка цен на российскую нефть не является усилением санкций. Российская нефть и так торгуется с дисконтом. С апреля по сентябрь он составлял около $35 к цене Brent, затем снизился до $22, но на конец этой недели вновь начал расти, достигнув $24. На практике это означает, что российская нефть в среднем продается сейчас по $62, и это вполне на уровне этого самого потолка — который, по сути, оказывается выставлен только для тех покупателей, кто не поддерживает эмбарго на российскую нефть.

Проблема в том, что «в среднем» — понятие очень растяжимое. Приближающееся введение эмбарго и сопутствующая этому неопределенность на рынке резко уронили стоимость барреля. Стоимость сорта Urals при отгрузке из портов Новороссийска и Приморска в четверг, 24 ноября, обвалилась до $52, это минимум с конца 2020 года; напомню, что в бюджет-2023 со всеми его дефицитами заложена стоимость барреля Urals в $70,1. Можно дать осторожное предположение, что введение эмбарго спровоцирует усиление этого дисконта, который, таким образом, будет являться скидкой для непривередливых покупателей.

Тем временем морские поставки нефти в Европу рухнули уже на 90% относительно уровней предыдущего года; поставки нефтепродуктов пока еще сохраняются, но и до эмбарго по ним еще более двух месяцев. Совокупные же поставки нефти в Европу упали более чем на 60%. При этом рынок в целом такой ситуации не заметил: потеря российской нефти (продажа ее с дисконтом где-то и кому-то) не разрушила устоявшуюся ситуацию с потреблением, нет резкого роста стоимости барреля, он торгуется ниже своей 200-дневной средней. Да и тренд сейчас скорее вниз, на фоне ожидания рецессии в следующем году и очередного такта ковидного беснования в Китае. Тем не менее ходят слухи о том, что Кремль готовит официальный указ, запрещающий российским компаниям и любым трейдерам, закупающим российскую нефть, продавать ее странам и компаниям, которые ввели потолок цен на нее. Разумеется, этого надо подождать, но в текущей версии это выглядит как обусловленный гордостью отказ работать даже в том случае, если цена и так ниже этого самого пока еще отсутствующего потолка.

На техническом уровне средняя себестоимость добычи сейчас в РФ составляет $8–18 за баррель в зависимости от месторождения. Но это именно что самая базовая цена, на которую накручиваются прочие расходы. Допустимым минимумом в 2013 году были $35 за баррель — так утверждал глава Роснефти Игорь Сечин Фото: © Евгений Биятов, РИА «Новости»

«Последний раз торговый дефицит наблюдался в России при Борисе Ельцине»

Насколько это все критично для РФ? На техническом уровне средняя себестоимость добычи сейчас в РФ составляет $8–18 за баррель в зависимости от месторождения. Но это именно что самая базовая цена, на которую накручиваются прочие расходы. Допустимым минимумом в 2013 году были $35 за баррель — так утверждал глава Роснефти Игорь Сечин в беседе с Алексеем Улюкаевым. Долларовая инфляция составила за эти годы 28%, что повышает этот показатель операционной себестоимости до $45 за баррель. Продается он, напомним, за $52 — иначе говоря, нефтяная промышленность при сохранении текущего тренда уже недалека от того, чтобы работать себе в убыток.

Собираем картинку. Цена падает, уже близко к лимиту безубыточности, и уж точно она ниже той, что заложена в бюджет. «Самосанкции» по этому гипотетическому указу (и не сказать, что это маловероятно — национальная гордость как-никак!) вполне могут урезать и объем поставок с последствиями и для самой отрасли. Соответственно, поступление валюты в РФ может резко просесть. При этом тренд на разворачивание российского профицита внешней торговли виден и по иным направлениям. По оценке Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, во второй половине 2022 года случится знаменательное событие для российской экономики: два квартала подряд, когда экспорт будет меньше импорта. Падение экспорта в III квартале 2022 года ускорилось до -25–30%, а падение импорта в III квартале 2022 года сократилось до -22% по сравнению с -30% в II квартале. Проще говоря, если верить этой оценке, Россия начала терять деньги — и не только в рамках вывода капитала, но именно что в рамках торговли. Чем это грозит? Достаточно сказать, что последний раз торговый дефицит наблюдался в России еще при Борисе Ельцине.

От нефти зависит очень многое, просто в силу размера этого сектора и его мультипликативного эффекта. Нефтедобычу нельзя рассматривать отдельно, в предположении, что если ее «выкусить», то все остальное останется неизменным. Не останется. Нефтяник получит меньше денег, не купит квартиру в Москве, денег не получит строительный сектор, все эти производители цемента, арматуры и кабелей, все эти транспортники и гастарбайтеры, вплоть до последнего поваренка в столовой для строителей — и это разбежится по всей экономике. К сожалению, точно посчитать этот эффект нет возможности, поскольку нет модели таких глубоких взаимосвязей между секторами и акторами — эту глубину падения можно лишь увидеть, если она случится, или же порадоваться, если эти риски каким-то образом пройдут мимо.

Но вкатиться в торговый дефицит впервые за четверть века, вернуться к тому, с чего все начиналось, — так себе история. «Лихие/святые» 90-е годы многими уже забылись. Есть шанс увидеть их вновь.