«Один погиб, один пропал, двое воюют»: как ткацкий цех из Мамадыша снаряжает амуницией бойцов СВО

Ткацкий цех Роберта Сабирова с началом СВО посылает нашим бойцам одежду и спецпокрывала

О герое

Здание, в котором располагается Мамадышский промкомбинат, построено еще в далеком 1914 году. Изначально здесь базировалось ремесленное училище, а потом, в 1942-м, из Нижнего Волочка сюда привезли ткацкую фабрику. Предприятие верой и правдой работало до самого заката Советского Союза — после распада страны, во время злополучных 90-х годов, все оборудование распродали, а здание оказалось во владении бездомных.

Вдохнуть новую жизнь в него удалось благодаря стараниям главы Мамадышского района Анатолия Иванова, который сумел найти инвестора, и с 2011 года здесь вновь заработала ткацкая фабрика.

Нынешний гендиректор промкомбината — Роберт Сабиров. Он же и инициатор ряда гуманитарных миссий. В период пандемии его производство бесплатно обеспечивало местных врачей масками и одноразовыми костюмами, а с началом СВО посылало нашим бойцам одежду и специальные покрывала, защищающие от тепловизора.

«Мы сначала стали шить по контракту от минобороны. А уже потом начали от себя, вне договоров. Постепенно-постепенно увеличивали объем помощи, к нам стали даже из Челнов обращаться — просят то и то»

О помощи бойцам

— Как вы встретили мобилизацию?

— Тяжело сотрудницам было. У всех грусть, у многих слезы. Когда все началось, когда стали забирать, Мишустин сказал, что оборонные предприятия, те, кто шьет, — нужно освободить от призыва. К нам начали обращаться, мы стали писать письма. Нам тогда сказали, что в реестр мы вошли, но бумажек не дали. Так и не достучались до них. Ладно, пока все равно призыва нет. Но знаете: будь у нас эта бумажка, к нам бы, может, люди шли.

У нас четыре человека ушли: электрик, грузчик и два мужа швей. Один погиб, один пропал, двое еще воюют. Пропавшего с ноября не могут найти. Бойцам обещали, что они в апреле уйдут в отпуск, но, видимо, отложили до июня.

— А этих мужчин призвали?

— Ну электрик добровольцем ушел. «Пойду защищать!» — говорил он мне. Я ему в ответ: «Там война — убьют тебя! Сиди тут». Я даже ходил в военкомат ругаться: «Оставляйте его!» А мне в ответ говорят: «Он добровольно, ничем помочь не можем». Я к нему потом ходил, а он от меня прятался. Убежал все-таки.

— Как вы пришли к отправке гуманитарного груза? Вы могли отказаться, вас бы никто не осудил.

— Я думаю, это каждый должен делать, не только я. Мы начали это еще с пандемии, когда все позакрывалось, обстановка была угнетающая. Тогда мы тоже решили помочь: нигде не было одноразовых масок, и мы их для наших медиков отшили — 50 тысяч штук сделали. Потом отправили гуманитарную помощь больницам — 150 одноразовых костюмов сшили, 50 литров антисептика закупили. Мы же понимаем: если больница будет справляться, то от этого и нам легче. Коллектив у нас большой, и если к нам зайдет какая-нибудь зараза, то все слягут. Поэтому мы тогда старались… Да и сейчас стараемся делать так, чтобы это нас не касалось.

С СВО то же самое. У нас электрик уходил — мы его также полностью одели, от костюма до рюкзака, он у нас с иголочки ушел. Мы знали, что там трудно и чего не хватает, потому и решили помочь. Не подумайте, что у нас тут корысть, желание заработать — мы все бесплатно делаем.

— Когда вы начали отправлять гуманитарный груз — с началом СВО или мобилизации?

— Мы сначала стали шить по контракту от минобороны. А уже потом начали от себя, вне договоров. Постепенно-постепенно увеличивали объем помощи, к нам стали даже из Челнов обращаться — просят то и это.

— А это не накладно ли?

— Здесь надо понять, что это все-таки нужно. Против нас воет НАТО, они руками Украины хотят победить. Каждый, я думаю, нормальный человек, начал понимать это и, если может, будет оказывать помощь. У нас и пенсионерки собирают деньги с пенсии для помощи бойцам. Мы бы тоже больше отшили, но пока финансы не позволяют, да и материала столько нет.

— Сколько сотрудниц этим занимается в среднем?

— Мы делили коллектив на подгруппы по 5, 6 или даже 10 человек в зависимости от сложности, что позволило и основную работу не оставлять. И не месяц работали, а определенный промежуток времени — дней 10.

«Швеи шьют основной заказ — для бойцов. Протестов не было, все и так понимают, что это касается и их. Многие брали материалы домой, там дошивали, чтобы и помочь, и не потерять в зарплате»

— Все по желанию?

— Назначали: те и те — шьют основной заказ, те и те — для бойцов. Протестов не было, все и так понимают, что это касается и их. Многие брали материалы домой, там дошивали, чтобы и помочь, и не потерять в зарплате. Протестов не было, все с пониманием относились.

— Вы делаете покрывала от тепловизоров. Это так? Как вы к такому пришли?

— Да, такое делали, отшивали в качестве помощи для наших бойцов в зоне СВО. Ничего тяжелого там не было, похожи были на плед. Мы сами давно думали над тем, как еще можно помочь нашим бойцам, а еще периодически приезжают люди из администрации, делятся новостями с СВО, рассказывают о запросах солдат. Вот тогда нам и передали: бойцам нужны средства от тепловизоров. Отшили и отдали.

«Мы шили все, что было по нашей линии, что могли. А что не могли — старались закупить. Для СВО шили жилеты разгрузочные, 2 тысячи штук пошили и отправили, зимнюю форму шили — 5–6 тысяч отправили»

— А из чего оно состоит?

— В покрывало входит влагозащитный материал, утеплитель и теплоизолятор холлофайбер. Размер был… Ну около 1,5 метра в высоту, точно помню. Все материалы отечественного производства, все покупали у «Чайковского текстиля». Шилось просто: утеплитель и теплоизолятор обшивали влагостойким материалом — по структуре оно выглядело как обычное одеяло. Простая технология, мы такое даже за работу не считаем. Это не костюмы с их сложными техстандартами.

Но мы слали не только это. Шили все, что было по нашей линии, что могли. А что не могли — старались закупить. Для СВО шили жилеты разгрузочные, 2 тысячи штук пошили и отправили, зимнюю форму — 5–6 тысяч штук отправили. Было и теплое белье, и одеяла, спальные мешки отшивали. Туда мы слали темное белье, перчатки, очки — их вот мы уже сами докупили. Что просили у нас — слали без раздумий. Те же рюкзаки: первое время у них их не было. Попросили — сшили.

Был случай еще в Казани. Собрали в «Алгу» двух здоровых парней, которым форму не смогли подобрать из-за размера — два великана. К нам обратились, и мы быстро их одели.

— Была ли обратная связь от бойцов?

— Спасибо говорили. Была осень, холода, а вы же помните, какими неподготовленными пошли бойцы. У нас тогда Ришат Робертович (Ришат Самигуллин, заместитель главы Мамадышского района, — прим. ред.) возил грузы, возвращался с запросами. Кому-то одежды не хватало, обуви. Мы им все, что требовалось, отсылали. Много-много не могли, но по мере возможности слали.

— Сами не думали отправиться в зону СВО проведать бойцов?

— Почему бы и нет. Если бы отправили — поехал бы.

«Кадровый голод есть. «Старики» уходят, молодежь не хочет идти. Все училища закрыли, их нет. Найти сейчас специалиста для ткацких машинок нереально, потому что техникумы «закончили». Швей тоже нигде не учат

О кадровом голоде и проекте на 100 млн рублей

— Чем вы занимаетесь, помимо гуманитарной помощи?

— Как и говорил, у нас основные заказчики — это минобороны и МВД. Бывает, заказывают энергетики или дают срочный заказ. Или, например, другое предприятие не успевает и просит у нас помощи — мы не против, если есть свободные мощности. Но сейчас небольшое затишье, вот выполняем срочный заказ для РЖД — шьем жилеты для железнодорожников. Помимо этого, есть срочный заказ для Росгвардии — 600 разгрузок. Еще собираемся приступить к пошиву формы для морфлота.

— Есть ли у вас проблемы с кадрами?

— Кадровый голод есть. «Старики» уходят, молодежь не хочет идти. Все училища закрыли, их нет. Найти сейчас специалиста для ткацких машинок нереально, потому что техникумы «закончили». Швей тоже нигде не учат. А обычные люди идут с трудом: кто-то боится, кто-то не справляется. Поработают день, а потом: «Нет, это не мое». И уходят. Не подумайте — мы всех месяц обучаем, приставляем наставника, но не всем подходит.

Мы бы еще 20 человек взяли, территория позволяет, помещения есть, но кадровый вопрос решающий. Боюсь, что через год кадры и вовсе начнут утекать — многие на пенсию уходят, а у нас предпенсионеры составляют 40 процентов от всех сотрудников. Конечно, есть и молодежь — их человек 10–15. Мы постоянно зазываем их: даем объявления в СМИ, зарегистрированы на бирже труда, участвуем в ярмарках труда. Но людей все равно не хватает. У нас есть пустой цех с готовыми к работе станками. Есть машинки, помещения, но людей нет. Но это не только у нас — такое у всех предприятий.

«Костюм стоит несколько тысяч рублей на продажу, и из этих денег вычитается свет, накладные расходы, зарплаты работникам — для повышения не остается средств»

— А мужчин-швей у вас нет?

— Нет. Был один мужчина, он полгода проработал. Но он молодой, пришел из тюрьмы. Поработал и уехал в Елабугу. Зарплата тут маленькая, в легкой промышленности никогда не было больших денег. Средняя зарплата у нас при выполнении плана — 30 тысяч рублей.

— Все говорят: повышайте зарплату. Но сможет ли легкая промышленность себе это позволить?

— Нет. Костюм стоит несколько тысяч рублей на продажу, и из этих денег вычитается свет, накладные расходы, зарплаты работникам — для повышения не остается средств. Естественно, если бы мы продавали костюм за 15–20 тысяч, тогда бы может быть. Но продаем за 5 тысяч, половина из которых — это стоимость материалов.

— А где заказываете материал?

— Работаем с российскими производителями. Например, покупаем у «Чайковского текстиля», в Москве. Раньше в Китае закупались, в Германии, Узбекистане меха брали. Из-за санкций нам теперь не хотят продавать. Наши материалы в начале СВО качеством не отличались: толщина не шла, ширина не та. Сейчас получше с этим, а тогда бывало, что с дырами приходили ткани.

«Работаем с российскими производителями. Например, покупаем у «Чайковского текстиля», в Москве. Раньше в Китае закупались, в Германии, в Узбекистане меха брали. Из-за санкций нам теперь не хотят продавать»

— Помню, в 2021 году была новость о том, что вы открыли в селе Зверосовхоз новый цех. Как он себя чувствует?

— Да, мы там открыли, 25 машинок установили. Но не пошло: нам обещали человек 40 для работы предоставить. Мы взяли помещения в аренду, привезли оборудование, электричество. К нам пришли 19 человек, 12 из которых — бабушки. А вы знаете, как они работают: приходят не для того, чтобы работать, а чтобы посидеть, поговорить. Мы полгода держали производство и потом все закрыли в июне 2022 года.

— Вижу, у вас иностранные станки. Нет проблем с их эксплуатацией в нынешних реалиях?

— Когда началась пандемия, закрыли границы, были проблемы. Пришлось через знакомых просить помощи. Сейчас запчасти через посредников закупаем. Есть старые запчасти в запасе, но часть лежит на складе из-за поломок.

У нас же тут есть и станки советского периода. Чтобы новое что-то купить, понадобится 15 «лимонов». А в подпрограммы нас не берут, кредиты с маленькими процентами не дают. Дали бы под 1 процент кредит, мы бы купили новые станки. Я с главой об этом говорил, чтобы мы обновились, закупились. Даже капитальный ремонт здания — и это тоже не можем. Сейчас сидим на электричестве — мы за него в феврале 500 тысяч рублей заплатили. А газ подвести, столько всего нужно. В этом году хотим начать переход.

— Какие у вас планы на будущее?

— В этом году хотим новый цех для производства жаростойкого утеплителя построить, на него спрос большой, особенно со стороны военных. Начинаем планомерно готовиться к строительству. Но тут придется набирать совершенно новых сотрудников, человек 20. Вложить предстоит около 100 миллионов рублей. Дорого из-за того, что у нас нужные агрегаты не производят. Например, печи нужно закупать в Китае — у нас таких нет. Для установки также китайцев предстоит завозить. Отсюда так много расходов.