Анна Русс: «Почему бы во время Универсиады не сделать всемирный слэм в Казани?»

- Анна, недавно вы стали участницей мирового слэма в Париже. Расскажите об этом.

- Это был финал мирового поэтического слэма. Я туда попала, потому что выиграла слэм всероссийский, все победители национальных слэмов съехались в Париж. Были восхитительные знакомства с поэтами, пишущими на многих языках, и не очень хорошая организация самого слэма со стороны устроителей.

- А кто выступал организатором?

- Есть всемирная организация слэма в Германии, но на этот слэм во Франции никто из Германии не приехал. В Париже как бы такая альтернативная организация, но они там во Франции очень этим живут. Вообще в Европе слэм очень популярен. Там есть профессионалы, которые этим занимаются, и есть постоянная публика.

- Где в Париже проходил слэм?

- В разных местах, постоянной площадки не было. В Германии, например, очень хорошо готовятся к слэму, там для участников бывают очень хорошие условия. Во Франции слэмом занимаются такие же ребята, как мы. А поскольку в этом году во Франции были президентские выборы, их, очевидно, не очень спонсировали. Участники слэма жили у волонтеров, переводили тексты тоже волонтеры. Поэтому было неудивительно, что в финал попали несколько человек, которые пишут на английском. То есть, те, кого как-то понимал зал. Тех же, кто пишет не на английском и вообще не на латинице, перевели так, что даже пытаться попасть в финал было не нужно. Хотя мы пытались.

«НАШЕ ЖЮРИ ОЧЕНЬ ЛОЯЛЬНОЕ»

- Как выступили вы?

- У меня был высший балл, но у нас в России более справедливая система оценок, наше жюри щедрее, штраф, который назначают за лишние секунды, он тоже довольно-таки лоялен. А во Франции, если ты читал лишние 10 секунд, у тебя уже нет никаких шансов на победу. Ты вылетаешь. Я вот как раз читала лишние 10 секунд.

- Но все-таки вы приобрели какой-то опыт.

- Опыт получила. Еще раз убедилась, что во всем мире существуют прекрасные поэты-перформансисты. И было бы здорово, если бы в Казани тоже начали развивать это направление в поэзии. У нас грядет Универсиада, так почему бы нам в Казани не сделать первый всемирный слэм в России? У меня сейчас есть огромное количество контактов, можно было бы пригласить всех этих прекрасных поэтов, и это было бы совсем незатратно, потому что для слэма не нужны ни специальная техника, ни декорации. Автор просто выходит и читает свой текст. В это время в Казани будет куча представителей разных народов, почему бы им не прийти и не поболеть за своих? Почему все деньги из бюджета Универсиады надо кидать на спорт? Можно немного потратить и на культуру, на слэм, например. Хотя слэм тоже в некотором роде спорт. Я ведь в последнее время ушла из большого слэма, мне казалось, что слэм в России как-то подугас, но сейчас думаю, что это направление, возможно, стоит развивать. Не на местечковом уровне, когда люди полагают, что поэт-слэмер должен что-то смешное читать. В слэме участвуют сильнейшие поэты, там бывают глубочайшие тексты.

«НАШИ ПОЭТЫ ВИДЯТ В СЛЭМЕ РАЗВЛЕКАЛОВО»

- Как воспринимают в Казани слэм? Ведь они у нас тоже несколько раз проводились.

- В Казани слэмы проходили не очень успешно. Наши авторы пишут, в основном, глубокие, серьезные тексты. Их тяжело воспринимает публика. А публика должна быть подготовленной и разогретой. У нас же больше воспринимали личность. Чтобы девушка была красивая или парень руками махал. Наши авторы не то, чтобы плохо подготовлены, но они видят в этом жанре сплошное развлекалово. Они видят в этом что-то зрелищное и не хотят участвовать. Это все потому, что перед их глазами нет примера, как все это могло бы быть. Мне кажется, если бы наши поэты смогли посмотреть на всемирный слэм, они бы поняли, что это интересно.

- Что сейчас представляет собой поэтическая жизнь в Казани?

- Я не состою в союзе писателей Татарстана и обо всем знаю только понаслышке. Поэтическая жизнь в нашем городе разделилась как бы на две половины. Есть маститые поэты, хотя непонятно, почему они маститые, потому что они, кроме как друг дружке стихов не читают, они общаются и издают книжки. Хотя оговорюсь, в союзе писателей РТ есть несколько поэтов, которых я очень уважаю. И есть другая часть, поэтическая жизнь Казани, которую я очень хорошо знаю. У нас имеется группа очень хороших поэтов. Поэтов не местного уровня, а таких, что могут прозвучать на всю Россию, вспыхнуть, как звезды. Они есть, они время от времени выступают, их мало кто знает, потому что в Казани почти нет мероприятий, на которых могли бы выступать поэты. Люди у нас идут, в основном, на что-то зрелищное, и всего небольшая группа интересуется современной поэзией.

- То есть все-таки какая-то аудитория у них есть?

- Есть, чаще в интернете. Очень жаль, что нет возможности объяснить казанцам, что они могли гордиться своими авторами. Пока у нас нет площадок для выступления. Но будем надеяться, что они рано или поздно появятся.

- Пошло движение?

- Никто никогда не догадается, что мы это делаем хорошо, пока мы не покажем, как мы хорошо это делаем. В самое ближайшее время, например, в одном из казанских клубов состоится выступление наших поэтов. Если мы сейчас хорошо покажемся, нас туда и дальше будут приглашать. Так оно и бывает: где-то кто-то выступил, понравилось, и так и пошло.

«В КЛУБАХ ВЫСТУПАТЬ УДАЕТСЯ РЕДКО»

- Насколько часто удается выступать в клубах?

- Редко. Просто они о нас не знают, не догадываются. Люди не догадываются, что есть иная поэзия, не та слезливая лирика, к которой они привыкли. Это все потому, что школьная программа составлена ужасно. И многие люди неожиданно открывают для себя поэзию и вдруг понимают: о, оказывается это может быть интересно! А наши казанские авторы – они очень интересны.

- Вам удается издавать книги?

- Я вообще берегу природу. Мне кажется, что всякая изданная книжка - это погубленная роща. У меня нет проблем с издателями, у меня есть проблемы с самой собой. Если издавать книжку, надо быть уверенной, что книжка получится хорошая. Правильно сказано, что если год спустя тебе твои стихотворения нравятся, значит, ты не растешь и не развиваешься. Меня уже пинают со всех сторон, и я надеюсь, что скоро книгу я все-таки издам. Просто нужен хороший редактор.

- Сколько у вас уже издано книг?

- Чтобы вот так серьезно и продавались по всем магазинам – две. Одна в соавторстве с другим поэтом для детей и одна для взрослых. Первую свою книжку я выпустила в возрасте 25 лет и искренне сожалею, что это сделала. Хотя она многим понравилась, но мне как поэту печально, что я ее издала. Не подготовившись, не сделавши серьезную редактуру. Но я надеюсь, что все изменится. Только вот где ее печатать? Все говорят, что в Казани, это ближе. Но казанские книги до московских магазинов обычно не доходят.

«ЗАЧЕМ ВСТУПАТЬ В СОЮЗ, ГДЕ ИЗ СТА ЗНАЮ ДВОИХ?»

- Анна, а почему вы не вступаете в союз писателей?

- Я состою в союзе писателей Москвы. В татарстанский союз писателей вступить сложнее, чем в московский. Я и в московский-то вступила, потому что меня вынудили. Семья хотела, чтобы у меня был какой-то статус. Когда ты нигде не работаешь, то просто пишешь, что ты – член союза писателей. И это как бы работа. А вообще, мне кажется, что это противоестественно – вступать в союз, когда из ста членов знаешь только двух. Что там делать? Ратовать за права писателей? Писатель должен писать. А читатели, если он издается, его читать. Вот союз читателей нам бы не повредил, они бы по крайней мере обсуждали наши сочинения.

- Вы по-прежнему делаете кукол, и это ваш заработок?

- Да. Но зарабатываю я еще, в основном, написанием текстов для разных энциклопедий. Добросовестно такие вещи можно делать только ради денег. А куклы, они приносят какие-то небольшие деньги. Сейчас мне, например, дали подработку, и у меня полная квартира запчастей для кукол. Это удивительное чувство, когда делаешь куклу. Иногда приставляешь голову к туловищу и ощущаешь сгусток энергии. И понимаешь, что она живая. Таких кукол я себе оставляю.

«ТАКИЕ КУКЛЫ В ИНТЕРНЕТЕ СТОЯТ 15 ТЫСЯЧ»

- Сколько стоят ваши куклы?

- Как договоримся. Я стараюсь не делать дорого. Куклы, каких я делаю, в интернете стоят от 15 тысяч. А я их продаю за две с половиной тысячи, за три. Чтобы просто окупить мое время и материалы. И то постоянно говорят: ах, как дорого! Тут уж ничего не поделаешь. Надо, наверное, повыше ставить цены, а потом снижать. У меня цены не меняются лет семь. Мои куклы, они – как ангелы-хранители, я в них что-то такое вкладываю. И если человек говорит, что кукла стоит дорого, значит, она не так ему и нужна.

- Чем вообще может заработать поэт в Казани?

- Прекрасный поэт Айрат Бикбулатов работает на радио, пишет огромное количество статей, преподает в университете. Двое из трех лучших поэтов Казани работают в книжных магазинах, продают книги. Понятно, на то, сколько они зарабатывают, им тяжело прожить, но, по крайней мере, они делают то, что умеют. Они советуют людям читать хорошие книжки. Прожить поэзией в России практически невозможно, есть единицы, которые живут поэзией. Но потом мы узнаем, что у них есть жены, которые хорошо зарабатывают. Нет, в России поэзией невозможно заработать. В Европе, в Америке есть гранты, на них, конечно, не будешь роскошествовать, но прожить можно. Там все понимают, что поэту нужен необходимый минимум, равный, например, пособию по безработице, на него можно снять квартиру, отправить детей в школу и как-то питаться. Россия – единственная фантастическая страна, где всем все равно, как человек будет жить. И эта страна претендует на звание высокоразвитой. Здесь всем все время надо что-то доказывать. Здесь нельзя прийти и оказать, как это было у одного из героев Булгакова: «Я – генерал, я жрать хочу!».

«В МОСКВЕ ЛУЧШЕ ПИШЕТСЯ»

- Анна, а нет желания вернуться в Москву, все-таки вы там учились?

- Может быть, и вернусь. Может быть, уже на следующий год. Я практически не пишу все то время, что живу в Казани. В Москве пишется гораздо лучше. Очень хочется жить не там, где каждый день приходится думать, как бы заработать, как бы заработать… Это тебя не то чтобы как поэта убивает, но закрывает какие-то каналы. Все, о чем ты пишешь, это делает невероятно материальным.

- В Москве вы не будете об этом думать?

- Буду, конечно. Но, может быть, распишусь. Потому что в Москве пришел на литературный вечер, послушал других авторов и вдохновился. Ты – как металлическая частичка, ты сразу притягиваешься к этому большому «магниту». В Москве много пишущих, а здесь их мало. Мне вообще хотелось бы пожить где-нибудь в Катманду, где все очень просто. Вышел из дома – и улица сразу начинается. А здесь такое ощущение, когда выходишь из дома, что улицы нет. Идешь-идешь, а ее все нет. Все время ощущение, что ты заперт.

- Как стоятся отношения между казанскими поэтами? Вы дружите, или можно вспомнить Блока, который писал «здесь жили поэты, и каждый встречал другого надменной улыбкой»?

- Мы очень дружим. Те люди, с которыми я пересекаюсь, у нас с ними очень хорошие отношения. В основном, это молодые красивые мальчики, которые пишут хорошие стихи. Где, где поклонницы? Сейчас они все почему-то написали стихи про Небраску и пытаются из этого сделать какое-то представление. У нас сейчас лучшие отношения между поэтами, какие я только видела. За исключением Москвы. Между нашими поэтами есть какая-то метафизическая связь.