«Если бы я записывал каждое распоряжение Сладковского, я бы не успевал работать»

Истцы - Елизавета Каминская и Адель Закиров

МИР И «ЛЮБОВЬ» ЗА 82 ТЫС. РУБЛЕЙ

Сегодня Вахитовский районный суд намерен поставить точку в споре трех бывших музыкантов Государственного симфонического оркестра РТ и его художественного руководителя Александра Сладковского.

Вчера вечером, когда судья Рамис Бурганов в третий раз продолжил слушание по иску виолончелиста Андрея Каминского, его дочери Елизаветы Каминской и помощника концертмейстера Аделя Закирова, эмоциональные излияния артистов, а также излишне дотошный бюрократический спор юристов обеих сторон затянулся настолько, что кончился рабочий день… В итоге судебный спор, длившийся более двух с половиной часов, перенесли на сегодня. Напомним, что на прошлом судебном заседании Бурганов объединил три иска экс-музыкантов ГСО, требовавших взыскать неполученную премию за май в размере 27 тыс. 350 рублей на человека, в одно дело.

На этот раз, изрядно устав от затянувшегося процесса, музыканты сразу предложили Сладковскому решить дело миром. Иными словами, выплатить им 82 тыс. рублей и разойтись. Но это, по словам юриста ГСО Константина Егорова, оказалось невозможным, но не из-за принципов Сладковского, а из-за юридических тонкостей. «Финансирование производится из государственного бюджета РТ, Государственный симфонический оркестр чисто формально сделать это не может», - констатировал Егоров. И суд продолжился. Без участия Сладковского, который по традиции предпочел действовать через адвоката, причем опять нового.

Андрей Каминский

Отметим, что все трое истцов на данный момент имеют работу: Каминский занимает должность концертмейстера Татарского государственного академического театра оперы и балета им. Джалиля, Закиров - концертмейстер оркестра La Primavera, а Каминская числится артисткой ГСО.

ПОПАЛИ ПОД «СЕМЕЙНЫЙ ЗАМЕС»

Поскольку Александр Витальевич помириться, по сути, отказался, музыканты сразу подали ходатайство об увеличении исковых требований. Теперь к неполученной майской премии они просили добавить по 20 тыс. рублей за причиненный моральный ущерб. «А если бы вопрос решили миром, от компенсации морального ущерба мы бы отказались», - заметил представитель истцов Николай Мильченко. На что Егоров резонно возразил: «О какой премии и ущербе может идти речь, если она начислялась в момент, когда истцы уже не являлись сотрудниками ГСО».

И далее юристы крайне напряжено выяснили друг у друга, какие еще доводы стали препятствием к получению долгожданных денег. Оказалось, что они разные у всех трех истцов. Закирова лишили премии потому, что он не отработал положенные две недели после заявления об увольнении (заявление он подписал в день увольнения – 19 мая), Каминского - за незаконный прогул, а Каминскую наказали дважды: и за прогул, и за профнепригодность.

Юрист ГСО Константин Егоров считает, что мировое соглашение невозможно из-за юридических тонкостей

В ходе дела выяснились и интересные детали. Закиров, например, исполнял обязанности концертмейстера без каких-либо письменных санкций высшего руководства. Причем назначен исполняющим обязанности концертмейстера он был в день, когда Каминский пост еще не покинул, хотя и, по утверждению ответчика, прогулял четыре дня – 15, 16, 17 и 18 мая.

Представитель истцов Николай Мильченко: «Если бы вопрос решили миром, от компенсации морального ущерба мы бы отказались»

Дальше – интереснее. Каминский, совмещающий пост в ГСО с должностью в консерватории (основное место работы Каминского – прим. ред.), физически должен был присутствовать в двух местах: экзаменах в консерватории и ГСО. Несмотря на то, что это невозможно чисто физически, и на то, что совместителя в принципе невозможно обвинить в прогуле, выговор Каминскому все же сделали. «В другой день я сдавал реквизит, дорогие туфли за 15 тысяч рублей, заполнял обходной лист, а мне записали этот день как прогул, – рассказывал суду Каминский. - Как и день, когда проводился худсовет, где меня опускали при всем честном народе, говорили, что я не могу учить людей». Каминский также назвал поступок Сладковского подлостью и «устранением неугодных», поскольку другому совместителю, также не присутствовавшему в ГСО во время экзаменов в консерватории, заведующему кафедрой в Казанской государственной консерватории Ильсуру Айнатулову (выступал свидетелем по делу – прим. ред.), и прогул не зачислили, и премию начислили.

В качестве свидетеля выступил Ильсур Айнатулов

Что касается дочери Каминского Елизаветы, то она также попала под «семейный замес». Каминской устроили прослушивание сразу после выхода с больничного и дали играть партию, которую она видела в первый раз. По этому поводу в зале суда у Каминской и приглашенного свидетеля - концертмейстера оркестра ГСО Сергея Емельянова - разыгралась настоящая драма: Емельянов под присягой утверждал, что Каминская искажает действительность. Каминская, в свою очередь, будучи на последних месяцах беременности, не смогла сдержать эмоций и потоком вылила свое негодование на непосредственного начальника. «Мне дали партию вторых скрипок, хотя я состою и играю первую, я сказала, что вижу это впервые. Несмотря на то, что это вообще не моя партия», - говорила Каминская. «Неправда! – отвечал Емельянов. – Не знаю, откуда вы взяли то, что суете мне сейчас в нос». Тогда Каминская попросила уточнить Емельянова, на каком основании он ей сообщил об ее отстранении от должностных обязанностей. «На основании устного распоряжения Сладковского. Если бы я каждое распоряжение записывал - я бы не успевал работать», - подчеркнул Емельянов.

Свидетель Сергей Емельянов

Бурганов, заметно уставший от эмоций музыкантов, в итоге решения не вынес, а предложил всем участникам дела разойтись по домам.

Отметим, что сам маэстро Сладковский от каких-либо комментариев газете «БИЗНЕС Online» до принятия решения по делу отказался.

Рис. Анастасии Бронниковой