Известный историк и археолог, доктор исторических наук Искандер Измайло Известный историк и археолог доктор исторических наук Искандер Измайлов Фото: «БИЗНЕС Online»

«А может быть, Ленин ошибался не только в этом вопросе?»

Во всех советских учебниках, от «Научного коммунизма» до разных версий «Историй СССР», всегда и везде повторялась одна фраза, которая утверждала, что образование Союза Советских Социалистических Республик являлось «торжеством ленинской национальной политики». Это была настолько заученное и столь же часто повторяемое словосочетание, что не вызывало никаких сомнений в ее правильности и признавалось аксиомой.

Вот только студенты, которых заставляли составлять конспекты трудов Владимира Ульянова (Ленина) на семинарах по истории Коммунистической партии Советского Союза, вчитываясь в последние надиктованные им статьи, которые историки КПСС пафосно именовали «Ленинским завещанием», с удивлением читали фразу самого Ильича: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации, официально называемый, кажется, вопросом о союзе советских социалистических республик». На недоуменные вопросы студентов наш преподаватель, седовласая, строгая и глубоко верующая в идеи коммунизма дама, резко ответила, что больной вождь не разобрался в вопросе и неправильно понял политику партии. А вот когда кто-то спросил: «А может быть, он ошибался не только в этом вопросе?», разразился подлинный скандал. К счастью, время шло к закату советского строя и подобные ярые, правоверные сталинисты уже считались в университетской среде слегка тронутыми маразмом, поэтому семинарские споры не стали поводом для строгого разбирательства.

Но согласитесь, что в этом есть какая-то загадка, а не просто противоречие. Владимир Ленин, будучи при смерти и получавший весьма редкую возможность что-то диктовать между приступами болезни, делал это осмысленно, не тратя время на пустые теоретизирования. Все, что он писал, было четко, по делу и обдуманно. И он бы не стал так уничижительно отзываться о таком важном деле, как «венец его национальной политики», без серьезной внутренней убежденности, что «некоторые товарищи» далеко зашли в своих играх с «пресловутым вопросом об автономизации», который они назвали образованием СССР, а сам «вождь мирового пролетариата» именовал «кажется, официально называемым», т. е. буквально «так называемым», да еще с маленьких букв. «Ничего себе!» — мог только воскликнуть в читальном зале студент, прочитав эти строки. Или, словами одного героя Владимира Тендрякова — старого большевика, читавшего в 1920-е годы газету «Правда: «Что-то тут не продумано…», вздыхал, продолжал читать и вновь повторял: «Что-то тут у нас…».

Но если не принимать во внимание болезнь вождя и вспомнить, как резко он отзывался о других политических действиях своих соратников, то можно представить, что и в этом вопросе все было не так просто. Мы же из сегодняшнего дня, помня, что СССР развалился, не дожив до своего 70-летия, можем считать сомнения Ленина невероятной прозорливостью человека, который уже тогда понимал, какая мина заложена в основание этого «пресловутого вопроса», ставшего в конце века «геополитической катастрофой». Можем задать также другой вопрос: а не был ли сам проект отягощен злом изначально? Понять, почему этот вопрос был так актуален для Татарской республики в 1921 году. Подумать, почему общество, которое не учит уроки истории, отправляется учить их вновь и вновь.

Декорации этого акта исторической драмы были окрашены в кумачовые цвета революции и кровавой смуты

Вооруженные противники Советской власти во главе с царскими генералами и иностранные интервенты потерпели полное поражение, но одновременно произошли Варшавская катастрофа, Кронштадтский мятеж и заполыхали крестьянские восстания от Херсонщины до Тамбовщины, а в Поволжье разразился на этом фоне страшнейший голод. Выход нашел гениальный тактик Владимир Ленин, придумавший новую экономическую политику — отступление от политики «военного коммунизма» в направлении государственного капитализма. Не только разработал ее идеологию, но и сумел преодолеть сопротивление своих товарищей-догматиков.

В довольно короткий срок страна преодолела продовольственный кризис, смогла с помощью американской компании АРА под патронажем Фритьофа Нансена накормить голодающих жителей Поволжья и вывезти часть из них в Сибирь. Так, в нашей семье одна дәу әни (бабушка) вспоминала американские консервы, которые спасали их жизнь, а вторая вспоминала, как их выгрузили из эшелона в сибирской тайге, вроде спасая от смерти, но бросая без средств существования в глухом лесу. Но, как бы то ни было, страна смогла перевести дух и начать развитие. Оглядывая со стороны сегодняшнего дня, можно сказать, что это было время пробуждения от кровавого морока прежних лет, развития предпринимательства, толчок к рождению новых тенденций. А главное — возникла и формировалась новая Автономная Татарская Советская Социалистическая Республика со всеми атрибутами новой государственности.

Но не все было так благостно. Фактически сразу после уступок Ленину в 1921 году партийные ортодоксы начали борьбу против него и его реформ. При этом главные усилия были направлены на централизацию и сворачивание основ собственно «ленинской национальной политики».

Практически сразу после XI съезда РКП (б) (27 марта – 2 апреля 1922 года) очередной приступ болезни свалил Ленина. Тогда же в апреле в результате закулисных интриг генеральным секретарем РКП (б) был назначен Иосиф Сталин. Интересно, что приказа о его назначении в опубликованных документах историки так и не нашли, что заставляет их считать, что формального постановления не было. Сталин стал генсеком фактически, по решению узкого круга руководства в обход регламента. Все перипетии внутрипартийной борьбы в общих чертах достаточно хорошо известны. Для нас представляет интерес то, как Сталин проводил национальную политику и строил единое государство с республиками, имевшими различные автономные статусы, а также роль в этом процессе Мирсаида Султан-Галиева.

Дело в том, что сразу после Гражданской войны некоторые республики какое-то время продолжали считаться независимыми и даже подписывали международные договоры. Например, в 1921 году Грузия, Армения и Азербайджан заключили в Карсе договор с Турцией. Характерно, что незадолго до этого, в марте того же года, подобный договор с Мустафой Кемалем Ататюрком подписала РСФСР. Договор определял, в частности, границу между Турцией и закавказскими республиками, что повлекло значительные территориальные изменения, причем сами закавказские республики в переговорах не участвовали.

Ясно, что подобная громоздкая конструкция была нежизнеспособна, тем более что европейские державы независимости этих республик не признавали и на переговоры их представителей не приглашали. Все это заставило 8 республик в феврале 1922 года в преддверии Генуэзской конференции заключить формальное соглашение, делегировавшее право представлять и защищать их интересы РСФСР, приглашенной на конференцию. Таким образом, советские республики фактически и формально потеряли международный статус, став некими автономиями РСФСР с особыми правами. Это дало формальные основания закрепить этот статус и облечь его в новые конституционные формы.

Для решения этой сложной проблемы было два пути: включить союзные республики в состав РСФСР, уравняв их с автономиями, или выделить из состава РСФСР автономии, что также означало уравнение в правах всех национальных образований. С точки зрения здравого смысла и формальной логики и тот и другой путь означал бы установление реального равенства и унификации. Однако то, что кажется логичным, не всегда является целесообразным с политической точки зрения. Первое решение вызвало бы недовольство союзных республик, особенно Украины — как снижение статуса их государственности. Второе также вызвало недовольство, уже со стороны русских областей, поскольку дробило бы Россию и якобы ослабляло ее. И вообще в этом случае возникал вопрос о создании русской республики. А это был худший кошмар руководства страны на протяжении всего существования СССР. Неудивительно, что даже за одни проекты создания такой республики с центром в Ленинграде было репрессировано и расстреляно все руководство РСФСР по знаменитому «ленинградскому делу». Этот кошмар стал явью в 1990 году, когда Борис Ельцин создал правительство и парламент России, что через год закономерно привело к роспуску надстройки в виде союзного правительства Михаила Горбачева.

Кроме того, существовали и крайние централизаторские настроения, призывавшие вообще упразднить республики, включив их территории в «Российскую Советскую Республику». Патовая ситуация заставляла искать некий взаимоприемлемый компромисс, все изменявший, но оставлявший видимость сохранения статус-кво. Однако провести в жизнь любое решение, ущемлявшее суверенитет республик, было весьма непросто. Видимо, чтобы сделать этот процесс более управляемым, было решено сократить число союзных советских республик.

«За всеми этими действиями стояло желание Сталина подчинить себе не только партийный аппарат, но и советские органы власти, подавить сопротивление регионов»

Одним из шагов в этом направлении должно было стать объединение республик Закавказья в единую федерацию. Началось это движение с настоятельных требований Ленина создать «областной хозяйственный орган для всего Закавказья». Но уже в декабре 1921 года с приездом в Грузию Серго Орджоникидзе, назначенного руководителем Кавбюро РКП (б), стартовала новая кампания. Начались аресты среди лидеров грузинских меньшевиков, основной политической силы страны, создавших независимую Грузинскую Республику и олицетворявших национальную государственность. Усилилось давление и на руководство закавказских республик с целью заставить их объединиться. Все это возымело успех. Республики Закавказья 12 марта 1922 года заключили договор, образовав Федерацию Социалистических Советских Республик. Основной задачей объединения было, в соответствии с указанием Ленина, «руководство экономической политикой». Но эти грубые, насильственные действия только загнали проблему внутрь. Грузинские большевики, и без того испытывавшие кризис доверия народа, оказались перед лицом полного морального краха.

Началась организационная подготовка создания союза. Проводилась она лихорадочными темпами в период обострения болезни Ленина. Что дает повод ряду историков обоснованно предполагать, что за всеми этими действиями стояло желание Сталина подчинить себе не только партийный аппарат, но и советские органы власти, подавить сопротивление регионов, выявить и отстранить недовольных его возвышением. Т. е. за внешней стороной дела проглядывает жестокая внутрипартийная борьба, затронувшая все советское общество.

На каких же условиях предполагалось создать это новое объединение? Практически на тех, что излагал Сталин в «Правде» еще 10 октября 1920 года. Для проработки контуров союза политбюро ЦК РКП (б) 10 августа 1922-го приняло решение создать комиссию для подготовки реформирования федеративных отношений между РСФСР и другими советскими республиками во главе с Валерианом Куйбышевым. Один из первых вариантов проекта тезисов, подготовленных Сталиным «для комиссии под председательством Куйбышева» к началу сентября, предполагал, что союзные республики войдут в РСФСР в качестве автономных республик, а высшие государственные органы России должны были стать таковыми и для этих республик.

Переданный ЦК союзных республик проект был подвергнут резкой критике. В его поддержку высказались только Армения и Азербайджан. ЦК компартии Грузии выступил против, считая «объединение в форме автономизации независимых республик» преждевременным и настаивая на сохранении «всех атрибутов независимости». ЦК КП Белоруссии был за договорные отношения между республиками, а ЦК КП Украины проект даже не обсуждал, а Христиан Раковский, как член комиссии и как один из руководителей Украины, считал необходимым проект переработать.

Тем не менее на состоявшихся 23–24 сентября заседаниях под председательством не входившего в комиссию Вячеслава Молотова, заменявшего находящегося в отпуске Куйбышева, комиссия при одном воздержавшемся — им был представитель Грузии Поликарп (Буду) Мдивани — приняла сталинский проект за основу: «1. Признать целесообразным заключение договора между советскими республиками Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении с РСФСР о формальном вступлении первых в состав РСФСР, оставив вопрос о Бухаре, Хорезме и ДВР открытым и ограничившись принятием договоров с ними по таможенному делу, внешней торговле, иностранным и военным делам и прочее… 6. Настоящее решение, если оно будет одобрено Цека РКП, не публикуется, а передается национальным Цека как циркулярная директива для его проведения в советском порядке через ЦИКи и съезды Советов упомянутых выше республик до созыва Всероссийского съезда Советов, на котором декларируется оно как пожелание этих республик».

Весьма показательный образчик советского макиавеллизма! Под партийным диктатом съезды советов республик должны сами попросить ликвидировать их даже формальную, но независимость.

Принцип «русской матрешки»

В желании воссоздать новую советскую империю Сталин был неудержим. «Если мы, — пишет он в письме Ленину 22 сентября, т. е. перед заседанием комиссии, — теперь же не постараемся приспособить форму взаимоотношений между центром и окраинами к фактическим взаимоотношениям, в силу которых окраины во всем безусловно должны подчиняться центру, т. е. если мы теперь же не заменим формальную (фактическую) независимость формальной же (и вместе с тем реальной) автономией, то через год будет несравненно труднее отстоять единство республик».

Ленин узнал о планах «автономизации», видимо, 25 августа во время посещения его в Горках Раковским или 11 сентября, когда консилиум врачей разрешает ему приступить к работе. Он вызывает Сталина и имеет с ним продолжительную беседу, в том числе, очевидно, и по национальному вопросу. Уже 22 сентября он просит Сталина подробно ознакомить его со всеми документами. Попытки Раковского и Григория Петровского оттянуть заседание комиссии были отвергнуты Сталиным и его командой. Только на следующий после состоявшегося решения день все материалы были отправлены Ленину. Тогда же, не дожидаясь его реакции, одобренный проект Секретариат ЦК (т. е. Сталин) разослал его всем членам ЦК в порядке подготовки к пленуму, намеченному на 5 октября.

Как и ожидал Сталин, реакция Ленина на эти действия Секретариата была острой и резко негативной. Переговорив со Сталиным, Ленин суммировал свою позицию в письме Льву Каменеву, отправленном в тот же день и предназначенном для членов Политбюро. Вопрос, писал Ленин, «архиважный», а «Сталин немного имеет устремление торопиться. Надо Вам… подумать хорошенько; Зиновьеву тоже». Далее он отметил, что Сталин одну уступку уже согласился сделать: вместо «вступления» в РСФСР — «объединение» советских республик. «Дух этой уступки, — продолжал он, — надеюсь, понятен: мы признаем себя равноправными с Укр. ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, „Союз Сов. Республик Европы и Азии“».

Среди других поправок следует выделить принципиальную: вместо превращения ЦИК РСФСР в высший правительственный орган всех советских республик необходимо создать общефедеральный ВЦИК. Очень важно было, по мысли Ленина, «не давать пищу „независимцам“», не уничтожать их независимости, а, наоборот, создать «новый этаж, федерацию равноправных республик».

Сталин воспринял критику Ленин враждебно и с нескрываемым раздражением. Уже 27 сентября он разослал резолюцию «комиссии Куйбышева», приложив к ней письмо Ленина вместе с собственным ответом, содержащим некоторые довольно резкие замечания и возражения. Например, он считал, что создание отдельных ЦИКов в Москве приведет к конфликтам и спорам. Особенно его задели слова Ленина о «торопливости», на что он в свою очередь заметил, что Ленин сам «поторопился», потребовав слияния ряд наркоматов (финансов, продовольствия, труда и народного хозяйства) в общефедеральные, дав тем самым «пищу независимцам в ущерб национальному либерализму т. Ленина». Однако, несмотря на вспышку раздражения и понимая, что ЦК в этом вопросе поддержит Ленина, Сталин частично переработал резолюцию в соответствии с рекомендациями Ленина.

Но ряд моментов не был учтен, например характер нового союза (блок равноправных республик или единая страна), нет указаний на независимость республик, вместо прямого вхождения в союз предусматривалось объединение в Закавказскую Федерацию и уже ее — в Союз. Сам Ленин не смог присутствовать на пленуме из-за болезни, но в тот же день послал Каменеву лаконичную записку, явно намекая на предшествующие события: «Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть… Надо абсолютно настоять на том, чтобы в союзном ЦИКе председательствовали по очереди русский, украинец, грузин и т. д. Абсолютно!» Однако в силу ряда причин («я был болен»), как он писал впоследствии, «…ни на октябрьском (по этому вопросу) пленуме, ни на декабрьском мне не удалось быть, и, таким образом, вопрос миновал меня почти совершенно». Вопрос казался ему действительно «архиважным», судьбоносным. И с позиций сегодняшнего дня это вполне понятно.

В измененном виде проект был принят на пленуме ЦК РКП (б) 6 октября 1922 года. В основных своих чертах сконструированная в этой резолюции система позднее получила окончательное законодательное закрепление в Конституции СССР 1924 года. Так возникла конструкция, при которой РСФСР оставалась «федерацией», состоявшей в то время из 8 автономных республик и 13 автономных областей, и как отдельное республиканское образование входила в союз республик — более широкую федерацию. Эта система, которую западные советологи ласково назвали «русской матрешкой», — принцип деления народов и республик на союзные и автономные — продолжала существовать с определенными изменениями и дополнениями вплоть до распада СССР в 1991 году.

Ленин пытался бороться с усиливающимся влиянием Сталина. Два вопроса, которые он пытается поднять, — о монополии внешней торговли (Сталин пытался смягчить ее) и национальный — протаскивались Сталиным, и утверждение их в редакции Ленина отражало бы возвращение его позиций в руководстве партии. Для этого он вступает в альянс с Львом Троцким. Сталин, несомненно, понимал, что Ленин пытается разбить его руками Троцкого, но ничего не смог поделать. На декабрьском пленуме блок Сталина, Каменева, Григория Зиновьева и Николая Бухарина по вопросу сохранения монополии внешней торговли потерпел поражение — решение было принято в ленинской редакции.

Тогда же Ленин пытался продиктовать письмо по национальному вопросу, но в ночь с 15 на 16 декабря произошло резкое ухудшение его состояния. Только 30–31 декабря, по иронии судьбы в дни работы I Всесоюзного съезда Советов, он диктует свои заметки «К вопросу о национальностях или об автономизации», которые начинаются горьким признанием: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России …». А вот далее он продолжал: «Известно, что обрусевшие инородцы всегда пересаливают по части истинно русского настроения». В документе, в том виде, как он опубликован, есть по меньшей мере одна нестыковка, позволяющая трактовать ее как возможный след редактирования ленинской мысли. В задачах национально-государственного развития страны в пункте первом читаем: «Следует оставить и укрепить союз социалистических республик; об этой мере не может быть сомнения. Она нам нужна, как нужна всемирному коммунистическому пролетариату для борьбы с всемирной буржуазией и для защиты от ее интриг», но далее мысль противоречит предыдущей: «…нужно оставить союз социалистических республик в отношении дипломатического аппарата». Это сбой логики. Верно, ведь что-либо одно — союз или объединение наркоминдела. Тем более что далее еще подчеркнуто: «Причем не следует зарекаться заранее никоим образом от того, чтобы в результате всей этой работы вернуться на следующем съезде Советов назад, т. е. оставить союз социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов». Скорее всего, в пункте первом Ленин диктовал прямо противоположное — отказ от СССР, а союз сохранить именно как военный и дипломатический.

Как бы то ни было, но статья эта не дошла не только до Всесоюзного съезда Советов, но и на XII съезде партии зачитывалась только по делегациям и была известна довольно узкому кругу лиц. Смысл же ее был дезавуирован заявлением Секретариата, что Ленин был введен в заблуждение грузинскими «уклонистами» и вообще «наш Ильич» сильно болен, поэтому статья не подлежит серьезному обсуждению. К тому же создание СССР уже шло полным ходом. Предупреждения и рекомендации угасающего вождя каждый использовал для своих политических целей. Эпигоны уже вступили в борьбу за его наследие.

Татарские политики потеряли прежнее всероссийское значение и влияние

Почему же национальный вопрос во второй половине 1922 года приобрел такое ключевое значение и почему вызвал такое ожесточенное столкновение внутри высшего партийного руководства? Только ли потому, что часть его была «великорусскими шовинистами», а другая — «национальными либералами»? Думается, что дело гораздо сложнее. После майской болезни Ленин начинает стремительно терять влияние в партии. Подавив «рабочую оппозицию» и усилив Секретариат, он создал мощную группу партийных чиновников и передал ее, казалось бы, самому бесцветному из тогдашнего ЦК, бледной своей тени. Но «тень» выросла и заявила свои права на жизнь хозяина. Как тут не вспомнить знаменитую пьесу-сказку Евгения Шварца? Недаром уже в эмиграции Троцкий написал горькие слова: «Ленин создал аппарат. Аппарат создал Сталина».

Подчинив своей власти партаппарат, Сталин начал борьбу за советскую власть и за полное ее подчинение. Республики и их ЦК представляли серьезную силу, способную противостоять централизаторским устремлениям Сталина, тогда как создание всесоюзных органов власти унифицировало и стандартизировало управление огромной страной. Сталин захватил власть над аппаратом, а аппарат взял власть над всей страной. Такова была цена борьбы за СССР. И Сталин в ней победил.

Здесь нельзя не отметить важный для нашей темы вопрос: как трактовали партийные вожди права и волеизъявление народов российских автономий? Судя по этой «дружеской» переписке, никак. Очевидно, что и для Сталина, и для Ленина голос народов, получивших автономию, не имел сколько-нибудь важного значения для решения обсуждаемых вопросов. Практически нигде и ни у кого не возникла мысль о равенстве всех народов Советской Федерации. Катастрофически, в течение трех-четырех лет, татарские политики потеряли прежнее всероссийское значение и влияние, а российские автономии — возможность влиять на московскую политику. И это не замедлило сказаться на Татарской Республике, с мнением которой перестали считаться.

Сняв все препятствия, московские власти провели 13 декабря 1922 года I Закавказский съезд Советов, принявший Конституцию Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики, во многом напоминавшую Конституцию РСФСР. В тот же день решение о вхождении в СССР принимает Украина, а через три дня по этому пути пошла Белоруссия. Движение в сторону СССР приобретало неотвратимый характер. Все зависело от позиции России.

26 декабря 1922 года состоялся X Всероссийский съезд Советов. На нем вопросы национально-государственного устройства обсуждались, естественно, в течение всей его работы. Среди других наибольший интерес заслуживают два. Первый был специально затронут представителями союзных республик и касался оперативного взаимодействия управленческих структур центра и союзных наркоматов. Суть претензий союзных республик сводилась к следующему: больше порядка в работе федеральных ведомств и больше экономических прав регионам.

Второй ключевой вопрос, который возник в ходе заседания, был связан с выступлениями представителей автономных республик. Тон им своим заявлением задал Султан-Галиев: «Вопрос, который выдвигается сейчас к нашей партии о необходимости создания Союзного ЦИКа и СНК, иначе говоря, о ликвидации независимых и договорных республик, поднят своевременно. Мы, представители автономных республик и областей, считаем, что пора кончить игру в эту независимку, но, товарищи, надо все-таки определить те организационные формы, в которые должна вылиться работа бывших независимых республик в союзе с Российской Федерацией».

Здесь он позволил себе даже покритиковать Сталина, чей проект предполагал создание только общесоюзных органов власти, и предложил совершенно иное: «…путь простого влияния или слияния независимых республик с Российской Федерацией». После этого в некотором противоречии с предыдущими словами он поднимает вопрос об участии в союзных ЦИКе и СНК представителей автономных республик, справедливо задаваясь вопросом: «Чем, скажите, пожалуйста, отличается Туркестанская Советская Республика от Грузинской Республики?» И отвечая на него, он указывает, что Туркестан обладает гораздо более выгодными условиями «в отношении независимости», чем Грузия. Таким образом, заключает он, «я вполне присоединяюсь к мысли о необходимости упразднения независимости <…> независимых республик <…>, чтобы эти республики входили как равноправные члены общей федерации в общую Российскую Федерацию без создания каких-либо союзных ЦИК и союзных СНК. Это только игра, и от этой игры, по нашему мнению, пора отказаться».

Выступление Султан-Галиева поддержал председатель СНК ТАССР Кашаф Мухтаров, а также председатель Туркестанской Республики Инагаджан Хидыр-Алиев: «Создание Союза Советских Республик необходимо приветствовать. И нужно торопиться с его созданием, и нужно торопиться с разрешением стоящего на очереди вопроса о вхождении других республик в этот союз на правах отдельных единиц». Но при этом он не настаивал на решении этого вопроса немедленно здесь, на съезде, поскольку «…этот вопрос нигде не обсуждался и он не подготовлен».

Высказывания Султан-Галиева кажутся ультрареволюционными, вызывают неприятие, а учитывая, что их произносит один из руководителей Наркомнаца, просто шокируют. При этом нельзя исключить, что мы имеем дело с заготовленной речью, на которую у Сталина есть ответ, выгодно оттеняющий его позицию.

Своя логика в требовании упразднить республики есть. Включение территорий в состав РСФСР автоматически уравняло бы в правах все нации, а далее все равно неизбежно возник бы пресловутый национальный вопрос и образование новых автономий. Поэтому представители автономий, по сути, требовали уравнять в правах все республики и принять их в состав СССР на равных правах. Вполне очевидно, что мусульманские коммунисты выражали общее мнение не только Татарстана, но и Туркестана. Т. е. решение о создании СССР создало другую напряженную ситуацию: автономии еще в период рождения Союза твердо потребовали уравнять статусы национальных республик и все нации в правах.

Выступивший следом Сахибгарей Саид-Галиев высказался против уравнивания прав и заявил (видимо, это была вполне обдуманная мировоззренческая позиция, которая и ранее сквозила в письме к Ленину), что автономию народу нужно было дать, дабы излечить старые обиды, однако «конечной целью здесь (т. е. в вопросе об образовании национальных республик) <…> конечно, является систематическое взращивание государственности той или иной национальности со всеми атрибутами…» Т. е. он предлагал не развивать национальную государственность в республиках, а быстрее упразднять, чтобы не дать развиться местному национализму.

Говоря о правах республик, Саид-Галиев излагает свою мысль довольно тяжеловесно: незачем требовать уравнения в правах, поскольку все республики одинаково бесправны и в бесправии фактически уравниваются. «Теперь, что такое права? Права независимых республик и права автономных? — вопрошает он и отвечает: — По-моему, здесь происходит недоразумение. Товарищи впали в ошибку, что посредством договора фактического, посредством союза бывшая независимая союзная республика становится на тот уровень, те взаимоотношения, в которых до сих пор находилась автономная республика. Какие же еще нужны права? Это значит требовать те права, которые уже имеются в руках… Какая разница между Крымской или Татарской республикой и Тульской губернией, никакой разницы в этом отношении (т. е. в формировании бюджета) нет». Более того, он призывает мелкие республики сократить («самоупраздниться»), поскольку они затрудняют управление страной. Интересные, однако, мысли для одного из высших руководителей Татарстана и Крыма!

Выступая с заключительным словом, Сталин довольно резко обрушился на Султан-Галиева за его утверждение о том, «что будто бы играли комедию в независимость и теперь, слава богу, кончаем с этим. Я считаю это клеветой на нашу партию», поскольку, провозгласив лозунг о праве наций на самоопределение и создание собственных государств, она право реализовала. «Вот почему я самым решительным образом протестую против заявления Султан-Галиева, что у нас будто бы игра и будто бы вся наша политика сводилась к игре в комедию в этом вопросе».

Как ни прискорбно это признавать, но Сталин абсолютно прав. Какими бы соображениями ни руководствовался Султан-Галиев, действовал ли он обдуманно или спонтанно, но эта его фраза — большая политическая ошибка. Заниматься более четырех лет национально-государственным строительством, а потом объявить, что это была лишь «игра» (даже если согласиться на секунду, что это правда), — верх политической близорукости и прямое признание своей политической беспринципности. Этим шагом он не только дискредитировал свою деятельность, формально объявив, что «играл» в эти «игры», но и оттолкнул от себя сторонников национальной ориентации, своих возможных союзников, заставив их считать себя крайним шовинистом. И другое — какая бы игра ни велась из Москвы, в национальных республиках к любому позитивному действию относились максимально серьезно. И тем более там были настроены «играть» серьезно. Надо просто играть и выигрывать. Султан-Галиев этими правилами пренебрег. Понять его можно: ситуация вокруг него накалялась, он поторопился — и допустил политическую ошибку.

Почему автономные республики были бесправны больше?

Далее Сталин весь свой пыл и ярость обрушил на сторонников уравнения прав автономий и союзных республик: «Мы, говорят они, конечно, за единство, но не лучше ли было бы так, чтобы сначала РСФСР разложить на составные части и каждой отдельной республике дать возможность самостоятельно войти в Союз? Они не говорят слово „разложить“, но они хотели бы по-братски войти вместе с нами в состав Союза Республик». Т. е. Сталин прекрасно понимал, что никакого равенства разных типов республик не было и не будет. Для дискредитации этой идеи он идет путем приписывания оппонентам идеи «разложения» РСФСР: «Идея предварительного разложения уже образовавшихся исторически федераций есть мертворожденная реакционная идея, направленная против объединительных волн в низах…» Он не объясняет, почему объединение всех республик, как союзных, так и автономных, в СССР есть идея реакционная, а объединение только их части — прогрессивная. Но в этот момент явно было не до формальной логики.

Сколько раз приходилось слышать это в советские годы, да и сейчас все чаще и чаще. Как можно требовать равноправия?! Как могут быть равноправны все?! Весь все народы такие разные, и многие уже ничего не требуют! Вообще, все в СССР были бесправны перед Москвой. Но почему автономные республики были бесправны больше, почему у них не было даже видимости прав? На эти вопросы был один ответ: так сложилось исторически! Как будто история оправдывает неравенство и несправедливость! Однако при анализе истории создания СССР видно, как эта история складывалась — из политической демагогии и стремления быстро сломать власть Советов и заменить ее партийной номенклатурой. А еще из стремления сделать все очень быстро, пока Ленин не выздоровел — лишить его остатков власти и влияния.

Но Сталин понимал, что одни только обвинения в «разложении» Советской России не являются аргументами. Он выдвигает подряд несколько доводов. Первый из них, широко используемый и в современной политике, таков: если разложить РСФСР на части и дать вступить в Союз Татарстану, Башкортостану и т. д., возникает необходимость создать Русскую Республику, русский ЦИК, русский Совнарком. «Нужно ли это нам, товарищи? Какая политическая необходимость — внутренняя или внешняя — требует от нас этой операции? Я не вижу никакого оправдания такого предложения, абсолютно никакого». Действительно, какая необходимость может заставить создать Русскую Республику, когда под его властью вся Россия? Такой, например, аргумент, как равенство народов и защита их культур, для него абсолютно пустой звук, поскольку он не привык к равенству.

Но ведь как территориально выделяются Армения и Грузия, так же выделяются Татарстан и Башкортостан, тем более что линия их границ установлена. Так чем отличаются Татарстан или Туркестан от Азербайджана? Сталин утверждал: «Тем, что исторически Туркестан вошел в состав федерации с самого начала основания советской республики, а Азербайджан в продолжение нескольких лет составлял объект операций мусаватистов, Англии, Германии, турок и кого угодно, разве это не факт?.. В результате Азербайджан освобождается как независимая республика, не могущая войти в состав союза в 1920 году, потому что слишком сильны были там националистические тенденции… Так что никакой разницы между республиками автономными и независимыми я не вижу, кроме той, которая создана обстановкой, историей, международным положением и с которой мы, как реальные политики, должны безусловно считаться». Из этой скорее эмоциональной, чем аргументированной сентенции ясно видно, что вопрос Сталина раздосадовал и он не был к нему готов. Действительно, что за аргументы: «исторически сложилось», «надо считаться с международным положением». Будто бы большевики с ним когда-то считались.

Полемика показывает, что Сталин и его окружение так увлеклись борьбой с союзными республиками, что проглядели фронду со стороны автономий. Она показывает, что пока еще не придуманы расхожие доводы советского государствостроительства вроде миллионного населения, промышленного потенциала и внешних границ. Кроме того, ход дискуссии свидетельствует, что автономии не были готовы к единому совместному выступлению за свои права. Доводы их были нежесткими, а требования — расплывчатыми.

После прений состоялось голосование, и делегаты приняли резолюцию Сталина. Создание СССР вступило в завершающую фазу. 30 декабря 1922 года делегаты союзных республик и федераций созвали I Всесоюзный съезд Советов. В докладе Сталин провозгласил, что этот день явился днем «торжества новой России над старой, над Россией – жандармом Европы, над Россией – палачом Азии». Далее он выделил три причины образования Союза: экономическую (восстановление разоренного войной народного хозяйства невозможно без объединения), военную (неизбежное создание единого фронта республик против враждебного окружения) и, наконец, идеологическую (советская власть интернациональная по природе толкает народы на объединение). Далее съезд после недолгих выступлений единогласно утвердил Договор, избрал Всесоюзный ЦИК СССР и поручил ему составить проект Конституции Союза Советских Социалистических Республик, основные пункты которого уже содержались в Договоре и восходили к проекту «комиссии Куйбышева».

Так, объединение советских республик и образование единого Союза стало реальностью. Это событие имело огромное историческое значение и для дальнейших судеб как всего Советского государства, так и Татарстана. За ним был закреплен пониженный во всех отношениях статус автономии, который сковывал его экономическое, социальное и культурное развитие. Вместе с тем в таком же положении «второстепенных» народов оказались и все другие автономии. Но осознанная несправедливость и неравенство стали постоянным источником серьезных трений между народами и элитами, создавая межнациональное напряжение.

По мере ослабления Советского Союза такое положение становилось все более взрывоопасным, что и привело к многочисленным вспышкам межнациональной розни и насилия. А в конечном итоге базовое противоречие между РСФСР и СССР привело к распаду страны 26 декабря 1991 года. Осмысливая эту геополитическую катастрофу, нельзя не признать, что слова Ленина оказались пророческими — он прекрасно понимал, какую мину закладывал Сталин под сам фундамент страны. Но оказался бессилен. Поистине трагедия гения, которого никто не захотел услышать.