Евгений Михайлов: «Надо признать, что столичные оркестры перестали заезжать в Казань»

10 УЧЕНИКОВ – ЭТО БОЛЬШАЯ НАГРУЗКА

- Евгений, вы так нечасто появляетесь на публике в Казани, что хочется спросить: чем вы живете в последнее время?

- Многим, не только концертами, которых в разных странах и городах я даю достаточно. Но, кроме концертирования, у меня еще 10 учеников в консерватории. Многие мои ребята ездят на конкурсы, побеждают там, так что у меня очень интенсивная, наполненная жизнь.

- 10 человек в классе – это много или мало?

- Это много по всем меркам, если судить по часам, то это уже перебор.

- На отделение фортепиано в консерватории сейчас какой конкурс?

- В среднем полтора человека на место.

- Это ведь немного.

- Это нормально. Больше бывало достаточно редко, а сейчас, если помнить о том, что резко упал прием в музыкальные училища, оттуда идет на порядок меньше людей. Но наша консерватория имеет конкурс полтора человека на место - география стала шире. К нам приезжают из других регионов, чего раньше практически не было.

- А что случилось с музыкальным училищем, почему туда меньше идут?

- Это комплексная проблема. Люди понимают, что музыка не принесет коммерческого успеха, дети просто не поступают туда из меркантильных соображений. Другая причина – в принципе, новые законы подкосили начальное образование. В музыкальных школах и детей меньше, и образование хуже. Есть еще миллион более мелких проблем.

- Ваши 10 учеников – как будет складываться их жизнь? Где они найдут себе применение?

- По-разному. Несколько моих выпускников пяти-шестилетней давности, например, очень успешно работают за границей. Одна ученица – пианистка, органиста и хормейстер – владелица частной музыкальной школы в Германии. Другой ученик очень успешно работал в институте в Сирии, но из-за известных событий был вынужден оттуда уехать. Наверняка вы знаете мою ученицу Елену Лось, которая успешно концертирует – играет в Москве, в Роттердаме, едет на гастроли в Японию. У всех жизнь складывается по-разному, но все же успешно.

- Но это звезды. А средний выпускник?

- Не только звезды. Если есть упорство и одаренность, не гениальность, а именно одаренность, человек может на 150 процентов реализоваться.

«НЕТ ПРОРОКА В СВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ»

- Вы сейчас профессор консерватории. Наверное, один из самых молодых?

- В нашей консерватории – да. Но в других консерваториях, я знаю, были профессора, которые еще не достигли 30-летнего рубежа. Но это исключения. Сейчас ситуация проще, чем была раньше, есть четкие критерии, по которым можно подавать документы. В советское время одним из главных факторов был возраст.

- Вы, к огорчению поклонников, редко концертируете в Казани. С чем это связано?

- К нам вообще приезжают мало пианистов, а если приезжают, то одни и те же. Чтобы их перечислить, нам будет достаточно пальцев на одной руке. Ну и потом, могу ответить вам пословицей: «Нет пророка в своем отечестве». И Софья Гуляк, и Рэм Урасин, пока не придумал проект, связанный с Шопеном, и я – все мы концертируем в Казани очень редко. Все это привело меня к тому, что я не стал стремиться выступать в Казани, потому что у меня много выступлений за пределами города и страны. Пробивать концерты по своей собственной инициативе, имея большую востребованность в других местах, я не буду.

- То есть предложения выступить в ГБКЗ не поступают?

- В этом году было впервые. Мне предложили концерт в рамках абонемента. ГБКЗ начинает широкую концертную политику, начинает регулярную филармоническую работу.

- Как прошел ваш недавний концерт в Казани? Был аншлаг?

- Публики было очень много. Хотя не было агрессивной рекламы, не было распространителей билетов. Но собрался полный зал.

- Сколько концертов в год вы даете?

- В среднем между 40 и 50. Это очень большая цифра, учитывая мою нагрузку в консерватории. Совмещают трудно, у концертирующих солистов, как правило, нет нагрузки в консерватории.

- Интерес к фортепианной музыке в Европе и России разный?

- Есть ментальная разница. В Европе акцентируют больше внимание на эстетической составляющей. Слушатель там приходит в зал и не стремится к тому, чтобы на него оказывали какое-то психологическое влияние. Ему нравится, как звучит инструмент, красота музыки, он не готов к психологическому воздействию. Чтобы по системе Станиславского это был «театр переживания». У нас все наоборот. Люди приходят на фортепианный концерт для того, чтобы что-то пережить, они знают и музыку, и исполнителя. Они специально приходят в зал, чтобы испытать сиюминутное эмоциональное воздействие. Это основное отличие. И именно оно позволяет нам собирать в России полные залы. Причем не только на знаковые имена, на них-то как раз публика может быть иная, но и на тех, кто не очень известен, но подкупает своим честным отношением к музыке.

«У НАС ПРОБЛЕМЫ С МУЗЫКОЙ ВООБЩЕ»

- Есть в России в провинции успешные филармонии? Как я понимаю, Казань в число успешных не входит.

- У нас проблема не только с фортепианной музыкой, а с музыкой вообще, и с камерной, и даже с оркестровой. Раньше у нас очень часто, сменяя друг друга, выступали разные коллективы. РНО Михаила Плетнева, Спиваков с оркестром. Сейчас этого нет. Я понимаю, что все упирается в деньги, но надо признать, что столичные оркестры ездят по другим провинциальным городам. Но они перестали заезжать к нам. А уж с камерной музыкой проблема тем паче. Когда, например, мы слушали хороший квартет? В этом смысле в других крупных городах страны дело обстоит лучше. Много коллективов приезжает в Новосибирск. Например, там концертирует оркестр из Роттердама. Я уже не говорю о камерных составах и солистах. Прекрасно обстоят дела в Екатеринбурге, в их Свердловской филармонии, она у всех на слуху. Наверное, это отчасти связано с традициями в городе. Надо, к сожалению, признать, что музыкальные традиции Екатеринбурга глубже и дольше, чем в Казани. Сейчас хорошо складывается еще, например, ситуация в Ростове-на-Дону. Есть города в провинции, которые живут активной музыкальной жизнью.

- Вы концертируете в Европе и Америке, где вам уютнее всего?

- Трудно сказать. Это быстрый процесс, мы приезжаем, выступаем и уезжаем. Единственное, что можно воспринять, это реакцию публики. А она везде разная. Например, приезжая после определенного перерыва в Америку, трудно привыкнуть, что чем меньше город, тем быстрее публика вскакивает со своих мест, начинает топать, свистеть, приветствовать стоя, а ты при этом еще не успел снять последний аккорд. Сначала это шокирует, а потом смиряешься и понимаешь, что это такие традиции.

- У вас есть агент?

- Есть, и не один, но они работают слабо, и в основном концертная деятельность идет благодаря собственным усилиям.

- Как реально вы можете организовать свой концерт в Европе?

- У меня много долгих, хороших, породистых личных контактов, которые продолжаются не один год. И что-то заставляет этих людей пригласить меня, а не Иванова, Петрова, Сидорова. Я бы назвал это личными контактами. Конечно, есть и официальные приглашения, и работа агентов. Прошлогодние туры по Америке, Германии, Франции были сделаны через агентов.

- Они работают с процентов?

- Да, мне просто озвучивается мой бюджет. Мне называется цифра, мы ее обсуждаем, я соглашаюсь или нет.

«ТЕПЕРЬ В РОССИИ МОЖНО ПРОЖИТЬ НА ГОНОРАРЫ»

- На гонорары с концертной деятельности можно нормально прожить в России?

- Скорее да, чем нет. С 90-х годов, когда начинал концертную деятельность, гонорары выросли. Тогда при зарплате в 30 долларов в консерватории гонорар был 100 долларов, и это был кошмар. Сейчас все подросло и выровнялось. В некоторых филармониях в России гонорары выше, чем в Европе.

- Это те филармонии, что имеют гранты?

- Это те, что интенсивно работают. Они имеют хорошую выручку. Так происходит в Москве, в Екатеринбурге.

- Ваша дочь учится в консерватории?

- Да.

- Вы не пожалели отдать ее в такую трудную профессию?

- Коней на переправе не меняют. Или надо было что-то менять в жизни, что, возможно, было бы не совсем хорошо, когда получено среднее образование. Или, что более логично, продолжить это образование при наличии определенных способностей. Это был справедливый и логичный выбор. У нас никто ни на кого не давил.

- Она учится у вас в классе?

- Нет, у профессора Эльфии Бурнашевой. Это было ее желание, и я благодарен, что она взяла мою дочь.