ЧТО МОЖЕТ ШОКИРОВАТЬ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ?

- Судья Приволжского районного суда Казани Алексей Чернышов 6 июня принял решение о том, что процесс по делу о пытках в полицейском участке «Дальний» будет проходить в закрытом режиме. Чем, на ваш взгляд, руководствовался он, принимая такое решение?

- Могу отталкиваться только от постановления, которое было подписано и составлено судьей. Там он говорит, что сведения, которые будут разглашены в рамках этого процесса, могут затронуть честь и достоинство потерпевших и причинить ущерб общепринятым в человеческом обществе нормам морали и нравственности, шокировать общественность. Вот та емкая формулировка, которую сделал судья, чтобы обосновать свое решение о назначении судебных заседаний в закрытом режиме.

- Вы знакомились с материалами уголовного дела. Что именно может задеть «нормы морали и нравственности, шокировать общественность»?

- На предварительном слушании двое моих доверителей конкретно высказались о том, что желают проводить судебные заседания в открытом режиме. Это было их осознанное решение, хотя они прекрасно знали, что в материалах уголовного дела есть сведения, которые не хотелось бы предавать большой огласке, поскольку они связаны с издевательствами при помощи бутылки и так далее. К примеру, один из них, Оскар Крылов, на протяжении всего этого времени открыто рассказывал журналистам о том, что с ним происходило в отделе полиции. Он мужчина, ему, конечно, эти сведения разглашать не очень приятно, но это его осознанный выбор, потому что он хочет сказать об этом как можно громче, чтобы больше подобное не повторилось. А ведь гласность и открытость являются краеугольным камнем в структуре нашего судопроизводства, и, лишая его этого права, суд фактически лишил его права на государственную и судебную защиту, предусмотренную Конституцией. Об этом я указал в апелляционной жалобе, которая была составлена от имени Крылова и Алии Садыковой. И я, как участник процесса, ее подписал.

- А другие потерпевшие тоже настаивали на проведении процесса в открытом режиме? К примеру, какова позиция родственников Сергея Назарова, который погиб после пыток в полицейском участке?  

- Родственники Назарова не участвовали в предварительном слушании. Его брат пришел 13 июня на заседание, которое, по сути, не состоялось, поскольку у одного из подсудимых не было адвоката. На предварительном слушании были только мои подзащитные и потерпевший Севастьянов, который также высказался за открытый режим.  

- А мнение прокуратуры учитывалось?

- Прокурор высказался за проведение судебного заседания в открытом режиме. Его позиция была такова – нет законом установленных препятствий к тому, чтобы проводить заседания в открытом режиме. Но в постановлении судьи мнение прокурора и мнение потерпевших не было отражено. Это еще один из аргументов, который я привожу в апелляционной жалобе.

- Нет ли ощущения, что, закрывая для общественности дверь на процесс, таким образом хотят что-то скрыть, о чем-то умолчать?

- У меня нет сведений о том, что кто-то намеренно решил закрыть этот процесс. Но все подсудимые и их защитники в один голос заявили, что процесс нужно закрыть. Причем они не руководствовались доводами, которые использовал судья о чести и достоинстве потерпевших. Они говорили: «Лишь бы сюда не пускали прессу». Журналисты для них особый раздражитель. Закон дает лишь три основания для того, чтобы закрыть судебные заседания: если рассматриваются вопросы, связанные с государственной тайной, если дело касается несовершеннолетнего или вопросов сексуального характера. Попытки подсудимых заявить о том, что они как оперативники работали с секретными документами, должны остаться без внимания, ведь они никуда не внедрялись, под прикрытием не работали. В материалах дела никаких сведений о государственной тайне нет.

- Часто на вашей практике полицейские дела рассматривались за закрытыми дверями? Чем это обосновывалось?

- В Кировском районном суде Казани рассматривалось дело в отношении двух сотрудников ОРЧ-4 центрального аппарата МВД – это подразделение, которое занимается борьбой с распространением наркотиков. Двое этих сотрудников в Юдино застрелили 30-летнего мужчину в его собственной квартире. Их защитники просили провести процесс в закрытом режиме, аргументируя это тем, что подсудимые действительно работали под прикрытием, внедрялись в преступные группировки и «светиться» им нельзя было. Суд закрыл судебное разбирательство, и в этой ситуации все более или менее ясно. Дело рассматривали почти два года, в итоге их оправдали, решили, что это было необходимой обороной, убитый якобы нападал на них. Но пулевое отверстие было в спине, а нападать спиной, мне кажется, достаточно сложно.

Второй случай был в челябинском областном суде – 12 осужденных в первой колонии Копейска были серьезно избиты, четверо из них скончались. На скамье подсудимых было 18 генералов, в том числе генерал, руководитель челябинского УФСИН. Тоже встал вопрос о закрытии процесса, потому что многие из обвиняемых работали оперативниками. Но нам тогда удалось вместе с гособвинителем добиться открытого режима. Все обвиняемые были признаны виновными, включая того самого генерала, а 8 человек были взяты под стражу в зале суда и получили довольно серьезные сроки.

«В КАЗАНИ ПОМНЯТ «ДАЛЬНИЙ» И ЖДУТ ИСХОДА ДЕЛА»

- А насколько важен общественный контроль в этом деле?

- Я думаю, если бы такого ажиотажа не было с самого начала, хотя это и не очень подходящее слово, дело бы не пошло. В материалах дела есть заключение служебной проверки, в котором начальник отдела полиции «Дальний», быстренько проведя ее за сутки, установил, что никаких нарушений со стороны его сотрудников нет, все в пределах закона – смерть Назарова якобы произошла из-за того, что он себе что-то прищемил. Чаще всего полицейские дела подобными «отписками» и заканчиваются. А дальше, если родственники погибшего, либо сам потерпевший, если он остался жив, не обращаются к юристам либо в правозащитную организацию, на этом все заканчивается. Здесь, когда об этом узнала общественность, выяснилось, что втихаря замять уже не получится. Поэтому и пошла такая волна – сначала приезд большой группы проверяющих, потом был пересмотр всех отказных материалов, которые были за предыдущие годы, и так далее. И, как мы видим, закончилось тем, что дело попало в суд с обвинительным заключением.

- Спустя год общественный контроль, по вашим ощущениям, не ослаб в этом деле?

- Общество продолжает следить за этим делом. 6 июня я вышел из здания суда и сел в общественный транспорт. Женщина, которую я видел в первый раз, меня узнала и спрашивает: «Ну, что там с «Дальним?» И у населения, которое не обременено особыми юридическими познаниями, складывается ощущение, что дело пытаются, грубо говоря, «замылить», потому что женщина мне говорит: «Ну что, закончили с ними? Ничего они не получили?» В какой-то момент она начала на меня кричать, как будто я в этом виноват. Пытался ее урезонить, объяснил – дело идет своим чередом, говорить о том, что некие темные силы пытаются его замять, преждевременно. В Казани отдел полиции «Дальний» помнят и ждут исхода этого дела.

- Универсиада какую роль сыграла в судебном следствии? В деле был объявлен перерыв до тех пор, пока Игры не закончатся. Думаете, это было сделано намерено?

- Прокуратура, когда мы распространили информацию о том, что в деле объявлен перерыв до окончания Универсиады, жестко отреагировала. Выпустила пресс-релиз о том, что это никак не связано, и спортивные мероприятия, по их словам, не являются основанием для столь длительного переноса. По их версии, для перерыва были другие причины, связанные с внутренними процессами в суде. Но председатель Верховного суда Татарстана Ильгиз Гилазов в конце мая высказался по поводу работы судов во время Универсиады: чтобы исключить масштабное передвижение работников суда по городу во время студенческих Игр, многих решили отправить в отпуск, а ряд значимых процессов перенести на несколько недель. Это высказывание главного судьи Татарстана, на него и нужно ориентироваться, выясняя, связано это с Универсиадой или нет.

- С представителями Казанского правозащитного центра в последнее время стали часто встречаться представители силовых структур – глава местного следственного комитет Павел Николаев, прокурор республики Кафиль Амиров. А как у вас складываются отношения с новым министром республиканского МВД Артемом Хохориным?

- Новый министр пригласил меня на итоговое заседание общественного совета при МВД, где я присутствовал в качестве гостя. Посидел, послушал – на этом пока все закончилось.

- Хохорин уже более года возглавляет местную полицию. Что изменилось? Появилось новое понимание подхода к кадровой политике, мотивации сотрудников? Может ли «Дальний» повториться вновь?

- Честно говоря, судя по виду тех полицейских, которые сейчас патрулируют улицы, мало что изменилось. Вот им новую форму красивую дали, но ведь ее и носить надо красиво уметь, а они в ней могут идти по улице и семечки грызть. Это, конечно, мелочь, но она очень характеризует – из таких мелочей и складывается цельная картинка. И это внешняя сторона. А то, что вечерами творится в кабинете оперативников, это информация из разряда «терра инкогнито». Многие из тех, кто пострадал в отделе полиции, счастливы уже потому, что им удалось выбраться оттуда живыми, они не пойдут жаловаться в прокуратуру и следственный комитет, если только это не заканчивается гибелью их родственника.

- Так жалоб на действия полиции за год стало меньше? Помнится, после «Дальнего» был шквал жалоб, люди вспоминали даже об «обидах» прошлых лет…

- Вот именно – все вспомнили свои обиды за пять лет, а некоторые к нам приходили с делами 10-летней давности, но новых дел, к счастью, пока нет. Насколько это отвечает изменению ситуации, не могу сказать… Окончание судебного следствия по делу «Дальнего» будет иметь хорошее профилактическое значение. У сотрудников полиции сейчас есть выбор: либо ты нарушаешь закон и будешь привлечен к ответственности, либо ты работаешь, как положено.

СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ПЫТКИ И «ОКАЯННАЯ» БУТЫЛКА ШАМПАНСКОГО

- На скамье подсудимых – 8 человек. Кого можно назвать идеологом пыток и главным фигурантом?

- Я думаю, что это не один и тот же человек. Наибольшее количество эпизодов в деле – у Алмаза Василова. Кто является идеологом, кто обучал и прививал такие методы проведения дознания и оперативно-розыскных мероприятий, сказать трудно. Но есть очень интересный момент, связанный с эпизодом Крылова: до того, как перейти к рукоприкладству, его долго запугивали, один из обвиняемых, начальник уголовного розыска Айнур Рахматуллин, вспоминал свою службу на Северном Кавказе. Он говорил, что наших пленных пытали таким образом – сажали на раскаленное ведро, в котором была крыса, она прогрызала дыру и вылезала через желудок человека. Эти средневековые пытки были изложены в материалах дела с его слов.

- Вы очень страшные вещи рассказываете. Как могут прийти в голову такие садистские мысли, ведь при наборе полицейские проходят психологические тесты?

- Но ведь уже известно, что аттестация полиции была проведена формально, большое количество сотрудников центрального аппарата МВД было привлечено к дисциплинарной ответственности после того, как следователем было направлено представление в адрес министра внутренних дел Асгата Сафарова. Хотя эта аттестация была широко разрекламирована, все думали, что мы получим новых профессиональных людей, а в итоге получили то, что сами видите. В рамках уголовного дела есть информация о том, что некоторым обвиняемым, к примеру, тому же Рахматуллину и Василову выносились нелицеприятные заключения, которые не рекомендовали их для назначения на должность.

- Насколько качественно было проведено следствие по этому делу? Говорят, что ту самую окаянную бутылку шампанского, которой пытали Назарова, так и не нашли…

- По моим данным, бутылка присутствует в качестве вещественного доказательства. Но это и не главный козырь следствия – есть прямые доказательства, свидетельские показания, заключения экспертиз. Следствие проведено качественно, группа следователей была довольно интернациональной и многочисленной, люди приехали проводить следствие из разных регионов. Следствие шло 14 месяцев и два дня – это достаточно длительное время, но и дело объемное, ведь в обвинительном заключении фигурируют 176 свидетелей.

- За этот год потерпевшим не поступали угрозы?

- Угроз не было. С моими подзащитными была четкая договоренность – если они почувствуют давление, они сразу обращаются ко мне. Для таких случаев установлен законом порядок государственной защиты участника уголовного процесса.

«ДА, В КАЗАНИ ПРОРВАЛО…»

- В чем вы видите основную сложность этого дела?

- Во-первых, сейчас на дворе лето: у людей отпуска, могут возникнуть сложности с явкой свидетелей. Во-вторых, сами обвиняемые и их защитники могут встать на путь намеренного затягивания дела. Это касается технических моментов. А что касается самого дела – необходимо будет отстаивать собранные доказательства.

- Насколько показательным станет процесс, послужит ли уроком для сотрудников полиции?

- Это не просто показательный процесс, он уникальный в рамках России. Такого еще не было. Были дела о пытках и гибели людей в полицейских участках, но по своей жестокости, садисткой направленности, по количеству жертв и обвиняемых – такого дела в России еще не было.

- Так совпало, что точка кипения пришлась именно на Казань, или у нас в полиции была из ряда вон выходящая ситуация в правоохранительных органах?

- Какую-то закономерность я бы не стал проводить. Да, тут прорвало. В свое время прорвало в копейской колонии, но в прошлом году по соседству с этой колонией в Копейске, произошли массовые акции неповиновения, которые были вызваны применением пыток. Насколько этот приговор в отношении генерала и его подчиненных имел профилактическое значение – вопрос риторический. Здесь у нас такой же срез российского общества, как и в других регионах. Надо только обратить внимание на то, что наши милиционеры всегда были впереди планеты всей в борьбе с ОПГ, о чем бывший министр Сафаров написал в своей книге. Так вот, некие стереотипы работы с обвиняемыми, по всей видимости, здесь были более приняты.  

- А как, кстати, у вас складываются сейчас отношения с Асгатом Сафаровым? Ведь, перейдя в правительство, он по-прежнему возглавляет силовой блок?  

- Никаких отношений. В последний раз мы с ним встречались 23 марта прошлого года – в связи с событиями в «Дальнем». На той встрече мы пытались выстроить дальнейшие взаимоотношения. Но дальше договоренностей дело не пошло, поскольку он вскоре перешел на другую должность. Книжку мне свою он подарил – на этом все.

- А как вы оцениваете его добровольную отставку? Как по-вашему, ситуация сложилась бы иначе, если бы Асгат Ахметович остался и провел некую работу над ошибками? 

- После событий в «Дальнем» ему было объявлено дисциплинарное взыскание от главы МВД России. Как известно, за одно правонарушение дважды нельзя наказывать. И когда 23 марта мы с ним разговаривали, у меня сложилось стойкое впечатление, что он никуда не собирался переходить – он говорил про планы на Универсиаду, про общественный порядок. А потом вдруг неожиданно оказался на другой должности…

- Чего вы будете добиваться в суде? На какой результат рассчитываете?

- Мы будем добиваться обвинительного приговора, иначе смысл нашей работы совершенно теряется…