«ЧТЕНИЕ В САМОЛЕТЕ, В ПЛАЦКАРТНОМ ВАГОНЕ ИЛИ НА ЛАЙНЕРЕ «ТИТАНИК» ОТЛИЧАЮТСЯ ПРИНЦИПИАЛЬНО»

Борис Куприянов начал свою лекцию с того, что с радостью согласился на пафосное название «Как изменятся практики чтения в будущем», сообщив, что осознанно шел на обман и какими-то предсказаниями заниматься не собирается, как, впрочем, и высказывать свои прогнозы. «Прогнозы — дело неблагодарное. Есть такой человек Третьяков Виталий, он каждые 10 лет выпускает книгу своих размышлений и прогнозов. Книжки очень смешные, и слава Богу, их никто не читает. Если бы кто-то хоть раз умудрился ее прочесть, то его бы не впустили ни в одно СМИ, потому что все высказанные им прогнозы сбываются с точностью до наоборот. Давать какие-то прогнозы безответственно», — иронизирует основатель «Фаланстера». По мнению Куприянова, культура и практика чтения — «вещь, требующая некоторой ответственности и некоторого раздумья», поэтому он попытается рассказать аудитории о том, какие практики чтения вообще существуют, а после подумать, за какой из них будущее.

Московский гость считает, что практики чтения можно разделить на три «неравные и неадекватные» составляющие: телесная, техническая и основная, то есть интеллектуальное взаимодействие с текстом. «Когда мы говорим о чтении, мы совсем не думаем о непосредственном взаимодействии с книгой и с текстом. На мой взгляд, различные телесные практики чтения определяют текст, а не наоборот», — считает Куприянов. По его словам, трудно представить средневекового монаха, который лежа в келье читает книгу Аверроэса: «Если бы он читал книгу Аверроэса лежа, то история человечества могла пойти совсем по другому пути. Чтение было сакральным, и читать лежа его было невозможно». Действительно, если посмотреть на средневековые западные или восточные рисунки, то мы видим либо человека, читающего за кафедрой, либо человека, сидящего на жестком стуле совершенно в дисциплинарной позе. Так как текст сакрален, человек не мог находиться с ним в «фамильярных и интимных отношениях». «Если посмотреть французских импрессионистов, то мы видим совсем другое взаимодействие. Мы увидим расслабленных дам, полулежащих на скамейках. Замечательная картина Моне, где девушка с обнаженной грудью читает текст. Невозможно так читать сакральный текст. Совершенно очевидно, что они читают романы. Задумайтесь: чтение в самолете, в плацкартном вагоне или на лайнере «Титаник» отличаются принципиально. Я гарантирую, что это разные книги, потому что социальное положение читающего разное», — резюмирует Куприянов.

«ОТНОШЕНИЕ К КНИГЕ НАПРЯМУЮ СВЯЗАНО С ЭПОХОЙ МОДЕРНИЗМА»

Техническая практика лектору кажется совершенно неинтересной, поскольку, на его взгляд, совершенно неважно: с бумаги или с электронного носителя читается текст. «К несчастью, когда люди говорят о практиках чтения, почему-то начинают беседовать о бумажных и электронных книгах. Здесь важно не путать практику чтения с формой взаимодействия с текстом», — поясняет Куприянов.

Говоря об интеллектуальных практиках, московский гость сразу оговаривается, что он не является какой-либо истиной, а является в большей степени провокатором. Тут лектор вспоминает, что в основе трех авраамических религий лежит письменная традиция. «Эти три религии, которые опираются на сакральный и священные текст. Без этого текста эти религии невозможны. Например, буддизм не взаимодействует с текстом, и священной книги в нем нет, поэтому быть хорошим буддистом, не взаимодействуя с текстом, можно. Быть хорошим мусульманином, не взаимодействуя с текстом, невозможно». Далее Куприянов локализует разговор о чтении с момента, когда его запечатлели на картинке в Средневековье. Переходя в XIX век, лектор отмечает, что книги тогда уже не носят сакральный характер, но еще принадлежат очень ограниченному кругу людей — высшему сословию: «Новое время родило то отношение к книге, которое есть у нас сейчас. Можно сказать, что нынешнее отношение к книге напрямую связанно с эпохой модернизма, когда книга стала доступна всем, кто умеет читать».

«СЛАВА БОГУ, МЕНЬШЕ БУДУТ ВЫРУБАТЬ ДЕРЕВЬЕВ»

По мнению основателя «Фаланстера», если мы говорим о большей идее XX века, то фактически для ее распространения нужна была только книга. «Весь XX век книга структурировала общество, она передавала идеи. Все большие модернистские идеи передавала исключительно книга. Что происходит сейчас, когда модернизм погиб и никакой великой идеи нет? Как мы сейчас воспринимаем книгу? — спрашивает зал лектор. — Естественно, по старой памяти я и большинство из вас воспринимают ее с большим пиететом. Если мы возьмем мировую статистику, то мы поймем, что сегодня воспринимаются только три функции чтения: инструкция, развлечение и учебник. Если мы рассматриваем книгу как развлечение, то дни книги сочтены. Сегодня-завтра уже появятся такие гаджеты, которые позволят проехать несколько станций метро без книги. Уже сегодня большинство людей в метро играют в различные игры или смотрят кино. Книги в данной ситуации не являются конкурентами», — констатирует Борис.

Лектор отмечает, что в большинстве современных гаджетов фактически отсутствует бумажная инструкция. Она преподносится пользователю в виде презентации или видеозаписи: «Это будущее инструкции, и слава Богу, — меньше будут вырубать деревьев».

«ТЕКСТ НЕ ПОТЕРЯЕТ СВОЮ ЗНАЧИМОСТЬ»

Переходя к функции учебника, Куприянов отмечает, что при том изменении образования во всем мире, при том, что оно избирает все более утилитарные формы, становится все более практическим, мы понимаем, что необязательно пользоваться учебником: «В конце концов, 10 презентаций из Power Point и 30 начитанных цитат могут заменить курс какого-нибудь практического ремесла, а все образование стремится к ремеслу».

Затем лектор подводит свое выступление к концу осуждением библиотекарей за вопрос: «Зачем нужна библиотека?» «Если мы задаем вопрос: зачем нам нужна библиотека или зачем нам нужно чтение, то мы уже проиграли», — по словам лектора, если мы задумываемся о нужности и ненужности книги, то сама идея конституции идет в небытие. «Если мы будем говорить о том, что будет с книгой, что будет с практикой чтения в будущем, то у меня есть такая надежда и уверенность, что в будущем текст не потеряет свою значимость, потому что текст наиболее вариативен. Он дает гораздо больше возможностей для размышления и фантазии в отличие от фильма и музыки. Фильм и музыка являются весьма точным путевым маршрутом. Книга в этом смысле абстрактна», — заключает лектор.

«КУПРИЯНОВ — «ЛЕВАК»

Заканчивается лекция своего рода анекдотами. Ссылаясь на то, что все устали от его нудной речи, Куприянов рассказывает: «В последнее время доказано, что есть несколько способов борьбы с болезнью Альцгеймера: либо после 40 лет учить новый язык, либо читать одну книгу в неделю. Ну и ко всему прочему, только книга не зависит от электричества. Если вдруг электричество выключится, то книги можно будет читать. Но еще ими можно топить печь».

Далее лекция переросла в ряд вопросов Куприянову, касающихся не только темы выступления, но и самой личности лектора. Зрители спрашивали о политических убеждениях, о том, как «Фаланстер» выбирает книги, о том, когда книжный магазин станет online. Если коротко переводить в текст ответы, то Куприянов — «левак», как и все участники «Фаланстера», который никогда не станет продавать книги в электронном виде и не уйдет в online. «Фаланстер» и дальше будет отдавать предпочтение «левацкой» литературе, но стараться демонстрировать самый широкий спектр идей в продаваемых ими книгах.

«ПОНЯТИЕ «УРБАНИСТИКА» БЫЛО ПРИДУМАНО В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ»

Лекцию второго дня «Книги и книжная индустрия в городской среде» московский гость начал с объяснения роли заводов и фабрик в формировании городов, максимально расширившихся во времена промышленной революции. «Не будем смотреть долгую историю города, — пояснил лектор. — В промышленную эпоху и город, и посад, и крупные районы города структурировались весьма просто — вокруг фабрик. Рядом с ними — церковь и полицейский участок, чтобы наставлять этих рабочих на путь истинный». По словам Куприянова, в позапрошлом веке 90% населения не знали, что такое архитектура, в приниципе, а их жизненный ареал ограничивался родной слободой. «Условно говоря, большинство москвичей не ездили на Красную площадь или в Кремль», — отмечает лектор.

Примечательно, что понятие «урбанистика» было придумано в Советском Союзе. Индустриализация, ускоренная революцией, переселила значительную часть сельского населения страны в города. Дом с собственным хозяйством поменялся на барак или коммунальную квартиру, а затем хрущевку всего за полтора-два поколения. В Европе урбанизация проходила дольше. Именно поэтому вопросом: как обустроить быт рабочих — в стране большевиков озаботились раньше, чем в Европе. И если в Германии или Франции урбанисты вместе с архитекторами «открыли рабочим центр», то в СССР, помимо этого, создавали очаги культуры и места для совместного времяпрепровождения на рабочих окраинах. Таким образом, появилась удивительная тенденция, при которой жители советских городов одновременно старались изолироваться в тесных пятиэтажках, но вместе с этим сохранялось стремление к общему досугу, свойственному селу: здесь и коллективные походы молодежи в районные кинотеатры, и бабушки, ежедневно собирающиеся у подъезда.

«ЭКСТЕРЬЕР ПЕРЕПОЛЗАЕТ НА ИНТЕРЬЕР»

Чтобы предоставить слушателям пример, связанный с жизнью Казани, Куприянову хватило двухчасовой прогулки по городу и правильного маршрута. «Что такое те дома, которые построены под Казанским кремлем? Это в высшей степени индивидуальное жилье», — Куприянов начал говорить о застройке в районе улиц Касаткина и Федосеевской. «Вы про многоквартирные дома или коттеджный поселок?» — сразу же последовал уточняющий вопрос из зала. «Прежде всего про многоквартирные дома. Дело в том, что это жилье, где каждый обустраивает свою жизнь, относясь к нему, как к своему деревенскому дому, — на этих словах лектор разводит руки в стороны. — Житель этих домов уже настолько богат и настолько обеспечен, что, извините, экстерьер переползает на интерьер. И человек уже не согласен жить просто в каменной коробке, внутри которой все обустроено так, как ему хочется. Ему хочется, чтобы этот внутренний мир проникал сквозь стены и был виден всем».

Говоря об элитном жилье в районе национально-культурного центра «Казань», Куприянов несколько раз употребил термин «неорококо», сравнил барельефы и статуи с «самыми красивыми и оригинальными резными наличниками в деревне», в конце рассуждения усомнившись, что в этих домах вообще есть постоянные жильцы.

«УРБАНИЗМ — ИГРУШКА ДЛЯ БОГАТЫХ»

На Западе, по словам лектора, урбанизм — это попытка изменить жизнь бедных. В России это, скорее, игрушка для богатых. После этого утверждения Куприянов снова вернулся к жилым домам на Касаткина-Федосеевской. «Этому району урбанизм уже не поможет, — категорично начал лектор. — Что с ним будет через 20 - 30 - 50 лет? Есть надежда, что он развалится, но, учитывая сегодняшние строительные технологии, вряд ли это произойдет».

По мнению основателя книжного магазина «Фаланстер», часть Казани между Фуксинским садиком и Кремлем потеряна для рядовых горожан. После частного примера, связанного со столицей Татарстана, Куприянов вернулся к мыслям о настоящем и будущем всей России. «Сетевая форма нигде так не распространена в мире, как в нашей стране, — заключил лектор перед тем, как перейти к вопросам из зала. — Во Франции, чтобы вместо книжного магазина или кафе открыть что-то другое, должно пройти 25 лет. У нас все меняется в течение нескольких лет. Это показательный пример».

В самом конце лекции гость «БИЗНЕС Online» и «Смены» заключил, что государство вряд ли будет в ближайшем будущем участвовать в создании сети независимых книжных или кафе с доступными ценами, поэтому локальные культурные центры в любом виде, от библиотек до блинных, работающих с советских времен, должны отстаивать сами горожане.

Кирилл Маевский