Доходы бедных и средних граждан России упадут на 10-20%, и за 7-11 лет экономического роста они только дойдут до уровня предковидного состояния Доходы бедных и средних граждан России упадут на 10–20%, и за 7–11 лет экономического роста они только дойдут до уровня предковидного состояния Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЗАЧЕМ НАМ ЭТОТ МИР, ЕСЛИ В НЕМ НЕТ РОССИИ?»

Начну с того, что меня очень сильно поругали за прошлый блог, где я написал: «Нас ждет 7–11 лет достаточно неплохой жизни, приличного экономического роста». Думаю, в значительной степени это связано с разным пониманием, разным ощущением того, кто такие «мы». Когда я говорю «нас ждет», то те, кто меня критикуют, думаю, совершенно по-другому позиционируют себя в этой критике. О чем я говорю? О том, что, безусловно, из моего материала следует, и я это признаю, что бедные и средние даже при экономическом росте в России получают меньшую долю этого роста, реально менее половины годового экономического роста.

Полагаю, Россия будет развиваться по 2–4% в год и навряд ли будет больше 4%, поскольку реально доминировать в правительстве не будут ни первый вице-премьер России Андрей Белоусов, ни вице-премьер Юрий Борисов, хотя вес свой они нарастят. В этом году, о чем я тоже говорил, реальные доходы бедных и средних граждан России упадут на 10–20%, и за 7–11 лет экономического роста они только дойдут до уровня предковидного состояния. И тех, кто себя твердо и однозначно отождествляет с униженными и оскорбленными, с бедными и средними, возмущает, с их точки зрения, излишне оптимистичное утверждение, что раз не будет глобального кризиса, то нас ждет 7–11 лет экономического роста. Но все-таки в плане модного сегодня утверждения, что рост страны, судьба России имеет значение, я в глубине души себя отождествляю со страной в целом. И даже если, допустим, мое классовое окружение останется по нулям, но Россия вырастет, это имеет значение, именно об этом я и говорю. Более того, я в глубине души солидарен с очень жесткой фразой: «Зачем нам этот мир, если в нем нет России?» Это президент страны Владимир Путин сказал: «Зачем нам такой мир, если не будет России?»

Тогда было совершенно очевидно, что есть реальный шанс развала России. Думаю, он не был выше 50%, но до развала Советского Союза, несомненно, вероятность развала России была значима Тогда было совершенно очевидно, что есть реальный шанс развала России. Думаю, он не был выше 50%, но до развала Советского Союза, несомненно, вероятность развала России была значима Фото: © Игорь Михалев, РИА «Новости»

«ЗАЧЕМ НАМ ЭТОТ МИР, ЕСЛИ В НЕМ НЕТ НЕЗАВИСИМОГО ТАТАРСТАНА?»

Какое отношение сказанное имеет к суверенитету республики, провозглашенному 30 лет назад? Безусловно, и тогда и сегодня я понимал, думаю, и все депутаты парламентской демократической группы «Народовластие» Верховного Совета (так в начале 90-х назывался парламент республики — прим. ред.) понимали, что есть довольно много людей, которые ровно то же самое могут сказать, заменив слово «Россия» на слово «Татария». Таких людей тоже было немало. И часть из них, несомненно, с учетом того, что власть пыталась их задействовать в виде тарана при решении своих проблем, были настроены достаточно агрессивно. Они, наверное, в еще более жесткой форме воспринимали эту идею: «Зачем нам этот мир, если в нем нет независимого Татарстана?»

Все это задавало ворота, в рамках которых мы, группа «Народовластие», и я сам рассматривали принятие Декларации о суверенитете. Тогда было совершенно очевидно, что есть реальный шанс развала России. Думаю, он не был выше 50%, но до развала Советского Союза, несомненно, вероятность развала России была значима. А это, в соответствии с моими представлениями, принципиально для судьбы мира, а также для личной судьбы каждого из нас с точки зрения экономических последствий. Потому что я совершенно уверен был и в ту пору, что развал Советского Союза выйдет очень боком тем самым униженным и оскорбленным, бедным и средним, и будет иметь для них очень тяжелые последствия, тем более предварительный развал России — до развала СССР, как ясно сейчас.

Были, разумеется, в республике и люди, которые позиционировали себя совершенно иначе. Следовательно, при очень неблагоприятном развитии событий мы можем получить агрессию и кровь, что тоже представлялось совершенно недопустимым. 

У нас красная черта при принятии Декларации была достаточно простая — это запрет в ней на прямое упоминание о выходе из Российской Федерации, любые юридически однозначные формулировки, означающие выход Татарстана из состава Российской Федерации. А я совершенно уверен был, что так же, как по Союзу, где детонатором развала страны была Прибалтика, по Российской Федерации таковым выступал Татарстан, совершенно ключевая республика. От судьбы последней зависела судьба России.

В рамках этих ворот, в этих пределах для нас были приемлемы любые решения, которые обеспечивали мирное развитие республики, и эту Декларацию делали просто этапом в решении дальнейших проблем. Хотя должен сказать, что текст Декларации, который был утвержден на согласительной комиссии в результате тяжелейших споров и при ощущении огромной ответственности, этот окончательный текст откорректировали поправками в зале. Таким образом, он не соответствует тому, который прошел через согласительную комиссию. Но когда в зале заседаний Верховного Совета Александр Штанин (депутат, один из лидеров группы «Народовластие», вместе с Грачевым входил в согласительную комиссию по Декларации — прим. ред.) спросил меня, как мы будем голосовать в этой ситуации, я сказал: «Давай все-таки проголосуем за». Потому что Декларация входила в те ворота, которые заранее были определены как приемлемые (Декларация была принята 30 августа 1990 года почти единогласно, из 242 депутатов 241 проголосовали за, воздержался только представитель завода «Теплоконтроль» Юрий Бахтеев — прим. ред.).

«Уже тогда мы (по крайней мере я сам) понимали, что приватизация инфраструктуры и крупных предприятий к рынку, к рыночным реформам никакого отношения не имеет»Фото: © И. Носов, РИА «Новости»

«ПРИВАТИЗАЦИЯ КРУПНЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ — ЭТО ПРОСТО РАЗГРАБЛЕНИЕ ГОССОБСТВЕННОСТИ»

Второе, что тоже было очень важным, — достаточно определенным в группе «Народовластие» было представление о том, что в принципе можно использовать на благо республики, на благо ее людей, а соответственно, и на благо Российской Федерации данную Декларацию, если ее перевести в экономическую плоскость, в плоскость экономических реформ. Я разделял это мнение, а твердым сторонником этой идеи был депутат Зиннур Латыпов. Тогда я уже стал разбираться с рыночными реформами, и вполне определенно полагал, что России нужен новый нэп. Базовая идея была довольно проста и понятна — что на самом деле эффективны смешанные экономики, что рынок действует по законам больших чисел. И наличие большого количества независимых частных инициатив обеспечивает хаотическую составляющую, необходимую в любой системе. А для того, чтобы эта система была эффективной, сбалансированной, должна быть мощная государственная собственность, которая систему стабилизирует, обеспечивает упорядоченное продвижение к целям. Я говорил об этом, когда выступал на Верховном Совете, когда для кабинета министров почему-то зеленым фломастером рисовал графики и формулы смешанных экономик. И на сегодняшний день это доминирующая точка зрения. Тем более что все современные эффективные экономики смешанные, содержат в себе и частную инициативу, частную собственность, и достаточно эффективное регулирование, которое может опираться только на государственную собственность. В общей теории смешанных экономических систем, которую я делаю сейчас в Центральном экономико-математическом институте, вполне работают базовые идеи, сформулированные еще нашей группой «Народовластие». В частности, мы тогда считали безусловно правильной базовую мысль о том, что можно реализовывать более успешный вариант экономических реформ, используя идею суверенитета, Декларацию о суверенитете.

И уже тогда мы (по крайней мере я сам) понимали, что приватизация инфраструктуры и крупных предприятий к рынку, к рыночным реформам никакого отношения не имеет. Что на самом деле надо быстро и форсированно развивать большое число малых и средних предприятий, да в том числе и через приватизацию. А приватизация крупных предприятий — это просто разграбление госсобственности. Когда сегодня начинаешь разбираться в том, как работают наши крупнейшие акционерные общества, якобы частные, но с госсобственностью в серединке, видишь, что они работают хуже, чем чиновники государства. У нас госчиновники коррумпированы. Но когда начинаешь сравнивать их с АО (а мне приходится иногда в эти структуры обращаться с какими-то письмами, чтобы там сделали что-то полезное для страны), то внутренняя бюрократия, внутренняя коррупция этих АО еще хуже, чем государственная. Я и тогда, в 90-е был уверен, повторю, что их приватизация — это никакое не приближение к рынку, а просто прямое разграбление госсобственности. Сейчас в этом я просто убедился полностью, на фактах.

Тогда, в начале 90-х, наша группа «Народовластие» пыталась именно в экономическую плоскость перевести всю борьбу, всю работу, что, с моей точки зрения, одновременно обеспечивало опять-таки мирный характер дискуссии по Декларации о суверенитете, по будущему республики, по будущему Российской Федерации. На самом деле, тогда было чувство, что от нас, от того, как мы отработаем, зависит судьба республики и судьба России. Я от этого ощущения и сегодня не отказываюсь, думаю, что так оно и было.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции