«МОЙ УСПЕХ БЫЛ НЕ ВНЕЗАПНЫМ, Я ДОЛГО И УПОРНО ШЛА К НЕМУ»

— Ирида, вы уже в третий раз работаете в составе жюри конкурса «Созвездие-Йолдызлык». Вы приехали в Казань только ради него или с родными тоже удалось повидаться?

— На самом деле, я заранее знала сроки отборочного тура и специально отпросилась, чтобы присутствовать здесь. «Созвездие» — мой любимый фестиваль, а Казань — любимый город. Хотя с родными тоже обязательно повидаюсь, подарки уже куплены (улыбается).

— В 2005 году вы и сами стали его лауреатом. Как повлиял этот конкурс на вашу творческую судьбу?

— Если бы в свое время меня не поддержал этот проект, то неизвестно, где бы я сейчас была, что бы я делала. На самом деле, этот конкурс дает многое нашей молодежи, это огромная сцена, это колоссальный опыт.

— Но ведь за год до этого вы уже участвовали в кастинге на «Фабрику звезд»...

— Да. В 2004 году, прямо во время учебы в 11 классе, я поехала в Москву впервые тогда. Я еще не мыслила о поступлении в ГИТИС и решила поучаствовать в пятой «Фабрике звезд». Не знаю и не понимаю, как так получилось, но у меня отключился телефон как раз в последний день, когда всех утверждали. Там был Константин Эрнст, и он всех утверждал. Я просыпаюсь, а у меня не только телефон отключен, меня еще и тетя закрыла. Я включаю телефон, и мне приходит просто шквал сообщение, уведомлений о звонках. 20 SMS с Останкино, 20 SMS от мамы: «Где ты? Почему тебя потеряли? Тебе из Москвы звонят».

Кстати, отбор был очень жесткий. Нам даже нужно было сдать буквально все анализы, и из-за этого не разрешали есть, а мы с Викой Дайнеко втихую делили один бутерброд пополам.

И знаете, я рада, что я туда не попала. Как потом сказал мой художественный руководитель в ГИТИС Михаил Борисович Борисов, который также является одним из членов жюри конкурса «Созвездие»: «Если бы ты попала на «Фабрику звезд», я бы тебя не взял». Он очень скептически относится к такого рода проектам.

— Почему вы решили участвовать в «Фабрике звезд»?

— Я думаю, каждый ребенок в то время так или иначе мечтал попасть на «Фабрику звезд». К тому же это давало некий уровень медийности, узнаваемости, который давал тебе творчески развиваться.

Кстати, будучи еще там, в Москве, я все-таки попала на проект с четырехчасовым опозданием. Приехал брат и выпустил меня из тетиной квартиры. Так вот, Алла Борисовна Пугачева, которая была наставником пятой «Фабрики», предложила мне стать бэк-вокалисткой у ее внука. Но я отказалась. Это же она предложила и Наталье Подольской. И вот я включаю пятничное шоу и вижу, что все те, кому предлагали нечто подобное, в итоге оказались на проекте. Это мне потом объяснили тем, что эти предложения были некой проверкой. То есть есть ли у человека рвение попасть на Первый канал.

— Во сколько лет проявились ваши творческие способности?

— Ой, в 6 лет. Мы всей семьей уехали жить в Мурманск, и хоть мы прожили там всего год, в этом городе я начала заниматься художественной гимнастикой. Любовь к музыке также сопровождает меня с детства. Мама у меня пела индийские песни в школе, а папа танцевал под «Лебединое озеро» и устраивал дома спектакли.

— Помните, где и как спели в первый раз?

— Как раз в Мурманске. Это был совмещенный номер с художественной гимнастикой. Я что-то там плясала, была маленькой феей, у меня была палочка, которую, я помню, мама ночью мне смастерила при помощи скотча. А следом у меня была песня Красной Шапочки. Там я заняла первое место и поняла, что сцена — это мое.

Кстати, я помню, в Мурманске совершенно неожиданно пришло лето. Я шла в школу в шубе, а когда возвращалась, все были уже в шортах. Тогда меня такие климатические условия очень удивили, конечно.

— А на семейных праздниках выступали?

— Конечно (смеется). Сценой мне служил стульчик.

— Родители одобрили вашу тягу к сцене?

— С мамой было проще, она и сама пела, понимала меня. В вот папа очень сложно отнесся к тому, что я переезжала. Я вообще папина дочка, и ему мои переезды очень тяжело давались. Это до сих пор очень сложно. Я, конечно, периодически их куда-то вывожу, беру путевки и стараюсь, чтобы мы все вместе куда-то выехали отдохнуть. Но на самом деле мы редко видимся из-за катастрофической нехватки времени, порой его даже не хватает на сон или перекусить.

— А забавные случаи в детстве случались?

— О, конечно (смеется)! Я росла в поселке с именем 774 километр Зеленодольского района. Когда я была маленькой, мама рисовала объявление о том, что будет спектакль, а еще приехал цирк, приходите! А цирком было то, что я брала бедных кошек, завязывала у них на шее веревочки и выступала. Но я их очень любила. Дралась за них с мальчишками, чтобы они не обижали артистов моего театра.

Папа тогда купил магнитофон Funai с колонками. Его я выставляла в форточку, включала музыку, сначала я исполняла танец живота, а потом... цирк приехал, и я выступала с кошками. Перед домом была посадка, кустарники, и там я мучила-дрессировала животных.

Меня до сих пор удивляет, там ведь были не только дети, но и взрослые, и они сидели, смотрели мое выступление до конца. Причем пока не будет аплодисментов, я не уходила.

«МАРТЫШКА К СТАРОСТИ СЛАБА ГЛАЗАМИ СТАЛА»

— Почему вы решили поступить именно в ГИТИС?

— Это была забавная история. Я как раз вернулась с кастинга «Фабрики звезд» обратно в Казань, и на следующий день, за четыре часа до отправления поезда, мне позвонил основатель «Созвездия» Дмитрий Туманов и сказал, что он с воспитанниками конкурса, в числе которых была Диляра Вагапова, отправляется поступать в ГИТИС. Я согласилась, причем успела собраться и купить последний билет именно в нужный мне вагон. Причем я не знала ни одной басни или рассказа, а другие-то ребята были подготовлены. Ну и я, пока мы ехали, выучила одну единственную басню «Мартышка и очки» Крылова.

Кстати, когда я начала ее рассказывать комиссии, позабывала половину слов (смеется). Я произнесла первую строчку — «Мартышка к старости слаба глазами стала», а остальное жестами показывала членам комиссии. Они очень сильно смеялись.

— На каком факультете учились?

— Я училась на факультете эстрады у Михаила Борисова. Он для меня как второй папа. Он сопровождает меня на моем творческом пути и играет важную роль в моей жизни и по сей день

— Сложно было учиться в ГИТИСе?

— Да нет. Здесь можно лишь пожаловаться на физическое истощение, так как были дни, когда репетиций было столько, что проще было остаться ночевать прямо в вузе. Только, конечно, чтобы никто об этом не знал (смеется).

— Что было самым запоминающимся во время учебы?

— Я думаю, это, как и у многих приезжих студентов, общежитие. Ну а если это творческий вуз, то песни под гитару поют невероятно талантливые люди вокруг.

«В ТВОРЧЕСКОМ КОЛЛЕКТИВЕ СЛОЖНО РАБОТАТЬ, ВСЕГДА ЕСТЬ ЛИЧНОСТИ, КОТОРЫЕ ПЫТАЮТСЯ ТЕБЯ КАК-ТО ПРИНИЗИТЬ»

— Ирида, вы начали свою творческую карьеру в театре пародий Владимира Винокура. Как вы там оказались?

— Через год после окончания ГИТИСа мне позвонил мой одногруппник Николай Лукинский, есть такой довольно известный пародист. Так вот он позвонил мне и сказал: «Слушай, в театр Винокура нужны пародистки». Я как-то скептически к этому отнеслась, но все же пошла, мне назначили день. Я показала несколько пародий, и не смотря на то, что мне долго не перезванивали, меня все же взяли.

— А когда первый раз спародировали кого-то?

— Первая пародия родилась на домашнем концерте за жвачку Love is. Моя подруга Эльвира, которая переехала в Мурманск из Южного Сахалина после разрушительного землетрясения, очень хорошо пародировала Анжелику Варум, песню «Ах, как хочется вернуться в городок». Она настолько здорово ее изображала, что потом, когда нам в институте на втором курсе дали задание сделать на кого-то пародию, я сразу вспомнила Эльвирочку и изобразила Варум. А в то время было очень актуальным что-то пародийное, и даже мой худрук оценил мой номер. Так что все это пришло из детства.

— Вы именно тогда поняли, что хотите заниматься пародией?

— Нет. Я на самом деле никогда и не хотела заниматься пародией. У меня и сейчас к этому особой тяги нет. Просто так получилось... что у меня получилось (смеется). Просто мне жанр этот дался и принес свои плоды.

— В 2011 году вы стали лауреатом международного фестиваля «Большая разница» в Одессе. Почему вы решили принять в нем участие?

— История была такая. Я как раз работала у Владимира Винокура, и мне говорят: «Поедешь на пробы в «Большую разницу?» Я ответила, что не знаю. Мне и так хорошо работалось, но в итоге я согласилась. И вот мы поехали пробоваться. Кастинг прошел, я про него благополучно забыла. Тут мне перезванивают и говорят, что очень хотели бы видеть меня на фестивале. Ну и я поехала туда.

Помню, было очень сложно оставлять работу, ведь я привыкла к коллективу. Понимаете, жизнь в театре совсем другая. Есть театры, где... «с волками жить — по-волчьи выть», а есть где все слажено, где коллектив сплоченный. И мне повезло, у нас он был дружный, и уходить совсем не хотелось.

— А как проходил кастинг в «Большую разницу»?

— Очень просто. Я показала жюри 8 пародий, хотя те, кто приходил, показывали по 2 - 3. Так как я работала у Винокура, у меня был некий опыт, плюс мы ставили спектакли в пародийном жанре в ГИТИСЕ вместе с моим наставником Михаилом Борисовичем.

После выступления мне сказали, не могу ли подготовиться прямо сейчас и минут через 15 показать того-то, того-то, по-моему, там еще нужно было изобразить Эвелину Хромченко. Я пошла готовиться, схватила какого-то мальчика в коридоре и говорю ему: «Пошли со мной». Он согласился, и мы показали с ним короткую миниатюру.

На самом деле, было понятно, что меня возьмут, но как бы противоречиво это ни звучало, я звонка от них не ждала. Ну, а когда позвонили, я подумала: «О, классно!»

— Что было самое сложное в работе в «Большой разнице»?

— Было очень сложно влиться в коллектив. Раньше нельзя было об этом говорить, сейчас можно. В творческом коллективе сложно работать, всегда есть личности, которые пытаются тебя как-то принизить. Кстати, одна из причин, по которой меня впоследствии увлек мир моды, это то, что там я предоставлена сама себе.

— Что дал вам этот проект?

— Он дал мне огромный толчок. Я как-то спокойно относилась к своей победе, ну победила и победила. И вот ты встаешь в определенный день, после того как программу показали по телевизору, а она ведь выходит не в прямом эфире, а спустя примерно два месяца, и у тебя столько сообщений в соцсетях, что просто физически всем ответить невозможно.

И до сих пор, кстати, приходит огромное количество сообщений, но я стараюсь отвечать всем, ведь без моих зрителей нет меня как творческой единицы. Многие, кстати, пишут из деревень, им интересно, как все так получилось. Я не считаю, что я добилась успеха, а для многих это некий уровень.

«АНИТА ЦОЙ ВЫШЛА НА СЦЕНУ, ОБНЯЛА МЕНЯ И ГОВОРИТ: «ЭТО ЛУЧШАЯ ПАРОДИЯ НА МЕНЯ. СПАСИБО ТЕБЕ»

— Можно сказать, что после «Большой разницы» вы проснулись звездой?

— Да. После того, как передача вышла в эфир, я вообще была в шоке. Не ожидала такого эффекта. Меня узнали тогда даже в Таиланде, когда я поехала отдыхать туда.

Мы плыли там по реке на плоту. И вот некоторые из нашей туристической группы начали прыгать в воду, купаться, и я решала тоже это сделать и спрашиваю: «А как это делать-то?» — и тут же, мне казалось, что этого никто не слышит, сама себе отвечаю. — «Да какая разница». И тут половина плота, смеясь, мне хором отвечает: «Большая разница» (смеется). Тогда я поняла, что что-то звездное есть.

А потом я стою в туалете, в Таиланде, а ко мне подходит наша туристка и говорит: «А можно с вами сфотографироваться? Ой, мне муж не поверит».

— От какой пародии осталось самое яркое впечатление?

— На сцене Кремля проходил «Золотой патефон» (пародийное шоу Владимира Винокура — прим. ред.), я тогда работала у Владимира Натановича и изобразила Аниту Цой. Она вышла прямо на сцену, обняла меня и говорит: «Это лучшая пародия на меня. Спасибо тебе огромное». Это было самое яркое впечатление.

— А самый смешной случай?

— Меня загримировали под Анжелику Варум, я выхожу, а недалеко стоит ее балет, с которым она репетировала. И они мне кричат: «Анжелика, Анжелика, сюда, мы здесь репетируем». Я подхожу, говорю: «Здравствуйте», думаю, сейчас я над ними поглумлюсь (смеется). А они смотрят и понять не могут, вроде и Анжелика, вроде и нет. Поглумиться не удалось, я просто расхохоталась и просто повторила знаменитую сценку из фильма «Иван Васильевич меняет профессию», смеясь, сняла парик со словами: «И тебя вылечат» (смеется).

— Кого бы вы никогда и ни за что не стали пародировать?

— Я думала, что это Мадонна, но как оказалось, ничего нет невозможного. Я никогда не была похожа на нее, но грим творит чудеса. Вообще, Мадонна — это одна из самых серьезных работ. Мне обещали, что этот выпуск «Большой разницы» скоро выйдет в эфир. Я этого очень жду.

Еще одна причина, по которой я так жду этого эфира, это потому, что у нас был такой предмет «сцендвижение», где мы учились вставать на руки, на голову. И вот мой партнер меня не удержал, и я рухнула с высоты своего роста (смеется). И вот с того момента у меня была некая фобия делать подобные акробатические элементы. А изображая Мадонну, их нельзя было не исполнить, потому что знала, что во время выступления мне нужно будет этот элемент повторить. И когда мне выпала роль изображать певицу, мне нужно было делать сальто назад с балетом, я подумала, что надо страх свой перебороть.

Еще одним сложным моментом была работа над Майклом Джексоном. Не просто было изобразить его движения, знаменитую «лунную походку». Целый месяц ушел только на подготовку «лунной походки».

— Не было ли обид и претензий со стороны звезд, которых вы пародировали?

— Нет, такого не было вообще. На самом деле, очень многие звезды сами просят их спародировать. Это ведь тоже уровень медийности, если тебя пародируют.

Так что никаких претензий не было. К тому же, я всегда обязательно просматриваю текст для того, чтобы не было ничего такого. Просто такие злые пародии бывают. Я, например, была против пародии на Дину Гарипову.

Взяли мальчика, его, конечно, похоже загримировали, но было жестко. Я тогда играла ее беременную подругу и записывала фонограмму за нее. И вот она у меня спрашивала тогда: «Я слышала, на меня пародию делают, не жестко?» Было жестко. Но я порекомендовала ей отнестись к этому с юмором.

На самом деле, там плевать, жестко или нет, все делают шоу. К сожалению, у нас в стране любят, когда ты споткнулся один раз, прокручивать это еще несколько раз.

— Кстати, Михаил Прохоров после победы в «Большой разнице» подарил вам сертификат на Ё-мобиль. Вы уже его приобрели?

— О, да. В денежном эквиваленте. Месяца четыре назад меня пригласили в компанию и сказали, что запуск авто откладывается на неопределенное время и мы вам его возместим в денежном эквиваленте. Я так обрадовалась, просто безумно. Я очень благодарна Прохорову за это. Пять платьев из моей коллекции, из дорогущей ткани, которые сшиты хорошими мастерами, как раз изготовлены вот на эти деньги.

— Что вы считаете главным критерием успеха?

— Это хорошее настроение всегда независимо от обстоятельств. Я всегда говорю так: улыбайтесь и привыкните (смеется). Как сказала мне одна моя модель, во время подготовки к показу: «А у вас когда-нибудь бывает плохое настроение?» И тут же сама и ответила: «Вы либо улыбаетесь, либо у вас нет времени». Теперь это некая крылатая фраза.

«МНЕ ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ КАЖДАЯ ЖЕНЩИНА, КАЖДАЯ ДЕВУШКА БЫЛА НЕПОВТОРИМОЙ»

— Ирида, кроме творческой карьеры вы теперь стали известны и как дизайнер одежды. А что вас сподвигло на создание одежды?

— Мне приснился сон, не вещий, просто бывают моменты, когда ты к снам относишься со всей душой. Снится мне, что кто-то у меня спросил: «А ты находишь себе одежду?» Я отвечаю: «Нет». «А чего тогда сама не шьешь?» — спросил этот кто-то... И проснувшись, я нарисовала свой первый эскиз.

Знаете, когда у меня спрашивают, хочу ли чем-то заняться, я отвечаю: «Нет». Потому что если я хочу чем-то заняться, я делаю это сразу. Сегодня и сейчас. И это очень круто! Все ведь как думают: «Ой, наверное, на это надо время. Я потом. Я работаю. Мне не до этого». Так жизнь и проходит. Так что все, о чем я мечтаю, все, чего я хочу, я осуществляю сразу. И всем говорю: «Делайте то, что хотите, сегодня и сейчас».

Поэтому я проснулась и нарисовала свою первую модель. Конечно, потом у меня возникли сомнения, мол, да я же все это могу не вытянуть, я же творческий человек, а это бизнес, куда его? Но сейчас я понимаю, я все делала правильно.

— А как начался бизнес, в него кто-то инвестировал, или вы сами нашли средства? Кто-то помогал открывать вам свое дело?

— Я сама и инвестировала, сама и открыла. И до сих пор во все это вкладываю только я. Поэтому свободных денег у меня почти не бывает.

Бизнес этот начался с 15 тысяч рублей. Я пошла в розничный магазин, купила тканей, нашла какое-то ателье и умудрилась уложиться в эту сумму и сшить три платья. Они моим знакомым девчонкам очень понравились, и мне удалось продать их в течение полутора недель. Ну а на вырученные деньги я продолжила шить платья. Если честно, до сих пор не могу понять, как же это дело смогло так разрастись?

— Каждый дизайнер создает коллекции исходя из своих представлений о том, какой должна быть женщина. А какой, по-вашему, должна быть настоящая женщина?

— Прежде всего индивидуальность. Я редко надеваю джинсы или нечто такое. Сейчас же я вообще ношу только свою одежду. Во-первых, это ходячая реклама (улыбается). Во-вторых, я все модели сначала ношу сама. Я надеваю что-то, хожу в этом, и если я ловлю на себе взгляды, если мне задают вопросы: «А где? А как?», — то делаю это для коллекции.

Так что самое главное — индивидуальность. Именно поэтому большинство моих моделей в единственном экземпляре. Порой, конечно, получаются такие красивые платья, и они так всем нравятся, что невозможно не изготовить еще одно или два. Но больше делать мне бы не хотелось.

Хотя была история с платьями в горошек. Они понравились просто всем, и было у меня их семь штук. Собственно, это самая большая партия, которую делала. И меня все уговаривали сделать восьмое. Если рассматривать это с точки зрения бизнеса, то мне бы стоило его сделать и продать. Но ведь тогда я получаюсь пустослов. Мне же хочется, чтобы каждая женщина, каждая девушка была неповторимой. Хотя когда ты существуешь в ритме нон-стоп, сконцентрироваться на новых задумках, идеях сложно.

— Какова ценовая политика в ваших магазинах?

— От 3,5 тысяч до 28 тысяч рублей, больше я не поднимаю. За 28 — это уже прямо шикарные платья. К сожалению, я не могу сделать ценовую политику еще ниже, потому что сам пошив, особенно в России, в Москве, — очень дорогое удовольствие. К тому же я работаю с качественной тканью, которую мне присылают из Испании.

Кстати, я сама по себе еще и перфекционист. Мне нужно, чтобы вещь была идеальна не только снаружи, но и внутри.

Недавно мне испортили 9 кардиганов как раз внутри. Во время кройки ручкой задели ткань, и она осталась видна после пошива. Клиент этого не заметит, но я так не могу. Я всегда предупреждаю о браке и не продам такую вещь за полную стоимость.

— Не заимствуете идеи у других дизайнеров?

— Принципиально не смотрю. Я, кстати, была на недавней российской неделе моды в Москве, и меня это действо ввергло в шок. Более-менее была коллекция у Рудковской, остальное — просто кошмар. Мне захотелось помыться после показа. То, что там в некоторых случаях было представлено, я шила своим куклам из занавесок, втихую отрезанных у мамы. Хотя несмотря на мой шок, меня это вдохновило на то, что бы улучшить свою коллекцию.

— Литературу специальную тоже не читаете?

— Тоже, принципиально нет. Нет ничего лучше практики. Вместо того чтобы тратить время на теорию, я учусь на своих ошибках. Кстати, сейчас я понимаю, когда дизайнеры за какую-то финтифлюшку берут баснословные деньги. Сама я так не делаю, где-то даже в минус работаю. Просто есть некоторые модели, где я лучше занижу цену. Будучи сама дизайнером, я понимаю, как устанавливается ценовая политика.

«ДЯДЕНЬКА, МНЕ НАДО НЕДЕЛЮ ПРОЖИТЬ НА 50 РУБЛЕЙ, ПОДВЕЗИТЕ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА»

— Какие моменты в жизни считаете для себя переломными?

— Вообще, самый мой переломный момент — это переезд в Москву. Не все так легко мне в жизни давалось.

Бывало, что и через турникет в метро перепрыгивала, на каблуках, вся красивая, потому что на кастинг надо было попасть, а денег на жетон нет. Была в жизни и гречка с водой, вокзалы, ездила кругами на кольцевых линиях метро, потому что некуда было идти.

Но самая, пожалуй, жуткая ситуация, которую я до сих пор вспоминаю, произошла, когда я училась на первом или втором курсе ГИТИСа. Нас привезли в поле на съемки, за которые нам заплатили 350 рублей. Это был октябрь месяц, стоял жуткий холод, и как раз начинались заморозки. Нас на автобусе вывезли в поле, расстелили на нем полиэтилен и нас кучкой выстроили на нем, как загон. Так мы простояли, наверное, часа два с половиной. А там ветрище, холод, мы все обветренные.

Так вот там была бабулька, которая вязла с собой двух внуков, потому что за каждого человека еще 350 рублей давали. Они пришли в дырявых домашних тапочках. И когда внуки увидели сушки, они закричали: «Бабушка, бабушка, здесь сушки», — это было невероятное ощущение. Они передавали чай и ели сушки с таким удовольствием, как многие... даже не знаю, что с таким удовольствием едят.

Потом я ходила по площадке, спрашивала у всех, кому можно оставить свои фотографии. Подошла к одному из директоров и спросила, где можно будет увидеть эту съемку. А он ответил: «Это реклама МТС, мы на вас свет отстраивали». Я была просто убита этим отношением к людям у нас в России. Если ты в массовке, то ты никто. Поэтому сейчас, когда я выхожу на сцену, вижу актеров массовых сцен, я с каждым стараюсь пообщаться.

Был период, когда у меня было всего 50 рублей на неделю. Мне тогда надо было от дома до метро доезжать на маршрутке, а у меня всего 50 рублей. Я села к водителю и говорю: «Дяденька, мне надо неделю прожить на 50 рублей, подвезите меня, пожалуйста, до метро. Я буду стоя ездить». И вот так я ездила.

«МЕНЯ ВЫЛЕЧИЛА МОЯ СОБСТВЕННАЯ УЛЫБКА»

— У родителей денег не спрашивали?

— Нет, конечно. Были моменты, когда звонил папа, а он меня очень чувствует, спрашивал: «Как у тебя дела, кызым?» Я всегда отвечала, что все супер. Я помню, как копила на сидячий билет до Казани, он тогда, как я помню, стоил 450 рублей. Главное было приехать в Казань и показать, что у меня все супер и что мне деньги не нужны.

И несмотря на все это, я все равно не сдавалась, потому что знала, что настанет момент, когда все то, к чему я шла, у меня будет.

— А с коллегами по цеху сложно не было?

— На Первом канале было очень трудно существовать в коллективе, где все себя считают звездами, а ты... ну, никто. Ходили очень неприятные слухи про меня, а меня они, как татарку, как мусульманку, конечно, обижали. Был период, когда я начала закрываться, замыкаться. Еще бывает такое, что ты настолько опустошена, от того что происходят какие-то ситуации именно в рамках коллектива. И тебе, как человеку, который ни к чему грязному не причастен, становится очень обидно: «Почему они так думают?» От переживания я тогда похудела до 42 килограмм.

— И что же вам помогло остаться на плаву?

— Я каждый раз я говорю: улыбайтесь и вы привыкните. Если бы я тогда не улыбалась, порой даже через силу, я бы не была такой, как сейчас, я бы потеряла своих поклонников, я бы потеряла саму себя. Я поняла, что меня вылечила моя собственная улыбка, а еще общение. И, конечно, мне помогла совсем справиться моя подруга.

Я начала тогда смотреть на мир через какую-то щель. Приоткрыла дверь, смотрю и никого не пускаю. А это ужасно для артиста. Этот период длился год. Я поняла, что общение лечит меня.

Вообще, в жизни каждого артиста наступает переломный момент, когда ты понимаешь, что ты не можешь больше работать. Тебе тяжело чисто физически. Ты не можешь улыбаться. Но тем не менее ты должен преодолеть себя, сказать себе «Стоп!» и выкарабкаться из этого состояния. В конце концов, всем воздается по заслугам.

— Так что же важно в вашей профессии?

— У всех разная судьба. Кто-то выходит на сцену и за один день становится знаменитым. Есть люди, которые ценят эти моменты. А есть те, кто после закрываются ото всех и тем самым губят свою карьеру, себя. Поэтому важно не получить роль или контракт, важно продержаться. Это очень сложно, держаться на плаву. Многие думают, что все так легко: раз — и получила контракт. Никто же не знает, как ты туда шла.

Еще очень важно верить в себя, ведь мысли материализуются. Например, я очень хотела изучить английский язык, заниматься спортом, но у меня совсем не было денег. И несмотря на это я не бросила эту затею. Я бегала по утрам, а английский учила дома.

И вот через неделю мне перезвонили из театра Винокура и сказали, что я им очень подхожу и предложили полететь на гастроли в Нью-Йорк. Так что на первых своих гастролях я побывала в Нью-Йорке. Мне как раз тогда дали костюм с открытым прессом, так что и занятия спортом даром не прошли (смеется). Тогда я поняла, что когда ты что-то делаешь, Аллах тебя никогда не оставит. Когда ты стремишься к своей цели и терпишь невзгоды, все получится.

«У МЕНЯ ЕСТЬ ИДЕЯ ПРИДУМАТЬ ЧТО-ТО В СТИЛЕ ЛАТИНО НА ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ»

— Ирида, помимо «Большой разницы» и собственной линии одежды, чем вы еще занимаетесь?

— У меня есть совместный проект с бывшим перкуссионистом Леонида Агутина Артуром Газаровым. С ним мы периодически гастролируем, ездили на 10-летие Comedy Club. По приезду в Москву я приступлю к записи своего сольного альбома, я уже договорилась со всеми, кто будет в этом задействован. Я даже собрала музыкантов, с которыми мы будем работать над проектом.

— Будут ли в нем песни на татарском языке?

— Будут. Пусть меня ругает наш татарский бомонд, но я бы хотела сделать что-то более европеизированное.

Меня, например, очень привлекают казахи. Да, у них своя культура, есть свои народные исполнители. У них и молодежь поет на казахском языке, и при этом они делают замечательные аранжировки.

Их молодежь настолько европеизированная, у них даже внутри страны все как-то по-европейски: общение, дороги. Я приезжаю в Алма-Аты как в Европу.

— Вы выступали там?

— Да, это было в 2008 или в 2009 году. Мы приезжали туда, я тогда работала на СТС. Я выступала с пародией на Анжелику Варум прямо после Дженнифер Лопес. Очень обаятельная женщина, со всеми здоровалась, улыбалась.

— А что это было за выступление?

— Это было частное мероприятие на 30-летие дочери президента.

Кстати, возвращаясь к разговору о казахской песне, хотелось бы сделать нечто подобное и у нас. Да, татарская народная песня, конечно, должна существовать, но на то у нас есть именитые артисты. Мне же хотелось бы привлечь молодежь. У меня есть даже идея, не знаю, получится она или нет, придумать что-то в стиле латино на татарском языке. В Москве в августе проходят недели Татарстана, было бы здорово к этому времени подготовить нечто такое.

«КОГДА Я НЕ ЧУВСТВУЮ ЛАСКИ СО СТОРОНЫ МУЖЧИНЫ, ДЛЯ МЕНЯ ЭТО ПРОСТО КАТАСТРОФА»

— Думаю, нашим читателям, особенно представителям сильного пола, будет интересно: свободно ли ваше сердце?

— Вообще, не люблю рассказывать о своей личной жизни, но сердце несвободно (улыбается).

— Каким, по-вашему, должен быть идеальный мужчина?

— Заботливым и уверенным себе — это самое главное. Если мужчина не уверен, он ревнует тебя к каждому столбу. Также для меня идеальный мужчина — это еще и свободный мужчина, причем даже от меня и от всего, что его окружает. По отношению к моей профессии эти качества особенно важны. И человек, который сейчас рядом со мной, устраивает меня на 150 процентов. У меня ведь такая работа — я возвращаюсь домой в 6 утра, в 7 снова ухожу.

Важно, что когда ты придешь домой, на тебя не посыплются претензии или упреки, мол, ты устала, ну понятно все с тобой. Человек, если уверен в себе, никогда не будет долбить, названивать тебе. А ведь такая категория мужчин есть.

Почему я еще говорю о заботе, потому что мой папа — безумно заботливый человек, очень ласковый. И когда я не чувствую ласки со стороны мужчины, для меня это просто катастрофа (смеется).

А вообще, для каждой женщины ведь свой идеальный мужчина. Кто-то действительно любит, чтобы их ревновали, ограничивали их свободу.

— А сами вы ревнивая?

— Нет. Потому что у меня на это времени нет (смеется). Хотя, может, где-то я, наверное, и ревнивая. Но совсем чуть-чуть. Ты ведь либо доверяешь человеку, либо нет. А без доверия ничего нет. Скажи да доверию (смеется).

— А какие тогда у вас отрицательные стороны?

— Многие говорят, что открытость — это отрицательная сторона. Где-то я так считаю, где-то — нет. Открытость во многом помогла мне, помогла что-то преодолеть. Хотя я получала за это и «пинки».

А вот если прямо недостаток назвать... доверчивость. Я очень доверчивая. За это я тоже однажды поплатилась. Как говорит одна моя подруга: «Москва тебя не учит совсем». Да, совсем не учит (улыбается). Иногда, конечно, очень не хватает наглости, тем более в моей профессии. Как бы грубо это ни звучало, в ней главное — это умение себя продать. Я прекрасно понимаю, что есть безумно талантливые люди, но сейчас очень важна продаваемость артиста. Если ты умеешь это делать, у тебя всегда будет работа. Если нет, то ты можешь сидеть в театре и играть в одном спектакле до конца жизни.