Святослав Рыбас: «Образ Сталина стал символом протестных настроений»

Святослав Рыбас: «Сравнивать Сталина с Гитлером — довольно старый прием психологической (сейчас — гибридной) войны, когда наносится удар по культурным и историческим основаниям противной стороны» Фото: ©Григорий Сысоев, РИА «Новости»

«ЕСЛИ БЫ НЕ БЫЛО ПАКТА МОЛОТОВА–РИББЕНТРОПА, МОСКВУ И ЛЕНИНГРАД ПРИШЛОСЬ БЫ СДАТЬ»

— Святослав Юрьевич, в эти дни страна в 74-й раз празднует 9 мая. Одна из самых ваших фундаментальных книг посвящена Иосифу Сталину, которого нередко называют творцом Великой Победы. На ваш взгляд, какова действительная роль «вождя народов» в Великой Отечественной войне? Был ли он выдающимся полководцем и стратегом? Или просто умелым и беспощадным администратором, сумевшим заставить работать на будущую победу все советское государство и всю выстроенную им «машину войны»?

— Иосиф Сталин выстроил не «машину войны», а индустриальное государство, чего, к сожалению — да! — не удалось сделать без мобилизационного режима, так как имперская элита провалила реформы Витте–Столыпина и совершила «самоубийство», организовав во время войны заговор против Верховного главнокомандующего, императора Николая II. В вашем вопросе — несколько тем. Да, он не был генералом, профессиональным военным. Но, как сказал один французский президент, война слишком серьезная вещь, чтобы доверять ее генералам. Ближайшие соратники Сталина, маршалы Жуков и Василевский, дали ему исчерпывающую оценку. Уже после его смерти!

У Георгия Жукова оценки разнятся. Вот одна: «С военной точки зрения Иосифа Виссарионовича Сталина я изучил досконально, так как вместе с ним начинал войну и вместе с ним закончил ее.  До Сталинградской битвы Сталин практически слабо разбирался в вопросах военной стратегии и еще хуже — в оперативном искусстве. Слабо разбирался и в организации современных фронтовых и еще хуже — армейских операций. В начале войны он пытался проявить свое личное оперативно-стратегическое творчество, основанное на его опыте времен гражданской войны, но из этого ничего хорошего не получилось».

Вот другая: ««Сталин так войну понимал, что даже я иногда склонял перед ним голову. И если в первую половину войны он, случалось, бывал растерянным, делал ошибки, то вторую половину войны он полностью соответствовал тому, что требовала обстановка от его ответственной роли Верховного Главнокомандующего».

Александр Василевский: «Он не был военным человеком, но он обладал гениальным умом. Он умел глубоко проникать в сущность дела и подсказывать военное решение». При этом маршал признавался: «Я натерпелся от него, как никто».

Посмотрите на переписку Сталина с Рузвельтом и Черчиллем, она буквально дышит стратегическим видением войны и дипломатии.

«Посмотрите на переписку Сталина (справа) с Рузвельтом (в центре) и Черчиллем (слева), она буквально дышит стратегическим видением войны и дипломатии» Фото: ©РИА «Новости»

— Почему между Сталиным и Гитлером некоторые либерально настроенные эксперты находят определенное сходство? Сталин и Гитлер — это антиподы или же два политика, в методах управления которых есть что-то общее? Что обусловило их сближение во второй половине 1930-х годов, а впоследствии — столь категоричный разрыв? Нет ли здесь повторения (пусть в карикатурной форме) отношений, связывавших в начале века Николая II и кайзера Вильгельма II?

— Сравнивать Сталина с Гитлером — довольно старый прием психологической (сейчас — гибридной) войны, когда наносится удар по культурным и историческим основаниям противной стороны. К либерализму это не имеет никакого отношения. Вы говорите — определенное сходство. Нацизм в самом страшном проявлении подобен интернационализму и идее справедливого мироустройства? Ответ очевиден.

Однако обратим внимание на высказывание митрополита Илариона (Алфеева), председателя отдела внешних сношений РПЦ: «Сталин вполне сопоставим с Гитлером. Я считаю, что Сталин был чудовищем, духовным уродом, который создал жуткую, античеловеческую систему управления страной, построенную на лжи, насилии и терроре. Он развязал геноцид против народа своей страны и несет личную ответственность за смерть миллионов безвинных людей… Нет никакой существенной разницы между Бутовским полигоном и Бухенвальдом, между ГУЛАГом и гитлеровской системой лагерей смерти. И количество жертв сталинских репрессий вполне сопоставимо с нашими потерями в Великой Отечественной войне.

Победа в Великой Отечественной войне была действительно чудом, потому что Сталин перед войной сделал все, чтобы разгромить страну. Он уничтожил все высшее руководство армии, в результате массовых репрессий поставил некогда могучую страну на грань выживания. В 1937 году, когда была перепись населения, страна недосчиталась десятка миллионов людей. Куда делись эти миллионы? Их уничтожил Сталин. В войну страна вступила почти обескровленной. Но, несмотря на все чудовищные репрессии, народ проявил небывалый героизм. Это чудо — иначе назвать нельзя. Победа в войне — это победа народа. Народа, который проявил величайшую волю к сопротивлению. Чудо победы в войне — это великое явление силы духа нашего народа, которую не сумели сломить ни Сталин, ни Гитлер».

Что на это скажешь? Едва ли Иларион настолько безграмотен, что не знает исторических фактов. Этот текст — агитка… Кому она выгодна, судите сами.

Жестокие методы государственного строительства? Но все революции — Французская, Английская, Китайская — делались, говоря словами Бисмарка, «железом и кровью». Примеров этому множество.

О каком «сближении» можно говорить?  Вы имеете в виду пакт Молотова–Риббентропа? Представьте, что было бы без этого «одиозного и аморального» пакта. Вспомните Мюнхенский сговор, разгром Чехословакии, к чему приложила руку Польша, упомянуть следует и заключение договоров нацистской Германии практически со всеми европейскими странами, включая прежде всего Францию и Англию.

Итак, пакта нет, советские границы на 200–300 километров восточнее, ближе к Москве, удар немцев в июне 1941 года не вязнет на целую неделю в Прибалтике, Западной Беларуси и Западной Украине. Отсутствие у нас этой недели позволяет немцам быстрее захватить Киев и Смоленск, опередить советское командование, которое не успевает подтянуть резервы. Немцы получают возможность освободить с Восточного фронта несколько десятков дивизий для высадки в Англии и прорыва через Египет к нефтяным месторождениям Ближнего Востока и Баку.

Что было бы, если бы нефть оказалась в руках Германии, трудно представить, так как, судя по высказываниям фюрера, именно Ирак, Иран и Баку были энергетической целью его стратегии.

Более того, не исключено, что Москву и Ленинград пришлось бы сдать, а британское правительство эвакуировалось бы в Канаду.  На сколько лет затянулась бы в таком случае война, одному богу известно. А то, что немцы успели бы сделать атомную бомбу, вполне вероятно.

Вот и судите теперь, нужен ли был этот пакт. Кроме того, оттянув на полтора-два года начало неизбежной войны с Германией, СССР использовал это время для укрепления обороны и, в частности, кадрового усиления армии, которая только в 1939 году перешла на качественно иную кадровую основу и увеличилась в пять раз. В пять раз!

Советское военное руководство, готовясь к войне, усиленно добивалось к 1941 году количественного превосходства над вермахтом, особенно в танках и самолетах, но не смогло преодолеть многократного отставания Красной Армии от немецкой в качестве войск, штабов, комсостава всех степеней, особенно младшего. Войска были плохо обучены методам современной войны, слабо сколочены, недостаточно организованы. На низком уровне находились радиосвязь, управление, взаимодействие, разведка, тактика…

В действительности главной причиной поражения наших войск летом 1941 года была неготовность Красной Армии вести современную маневренную войну с противником, имевшим богатейший опыт в ней и отличную подготовку именно к такой быстротечной войне. Наши Вооруженные Силы не умели реализовать огромный технический и людской потенциал, превосходящий к началу войны потенциал агрессоров. Авральные меры 1939–1941 годов, и особенно весной 1941 года, не могли изменить это положение.

Но вот что важнее всего! Именно тогда была принята стратегия длительной войны (в противовес германскому блицкригу), возможность перебазирования промышленности на восток, что было фантастически тяжело и оказалось для немцев непостижимым явлением, обеспечившим в конце концов нашу победу.

Разговор о причинах Первой мировой войны и отношениях двух императоров уводит нас в сторону. Почему же тогда не поговорить о взаимоотношениях английского императора с немецким, ведь они тоже были родственниками?

Кстати, британский военный теоретик Джон Фуллер подчеркивает, что в результате Версальского мира Франция стала сильнейшей державой на европейском континенте, а после оккупации ею Рура «Британия вернулась к своей традиционной политике и начала выступать в пользу Германии, чтобы создать противовес Франции». При этом Англия вела до 1931 года торговую войну с Америкой, «которая поглощала ее ограниченные финансы, что слишком мало оставалось для британских вооруженных сил».

Гитлер же был за союз с Англией. Читаем у Фуллера: «Но такой союз был невозможным главным образом потому, что проводимая Гитлером после прихода к власти политика бартерных соглашений и субсидирования экспорта нанесла смертельный удар британской и американской торговле». То есть Германия вытесняла западные демократии со своих рынков.

«Гитлер (на фото Невиллом Чемберленом) был за союз с Англией» Фото: ©РИА «Новости»

Словом, накануне решающих событий политическое руководство Англии оказалось в ужасном положении. Единственным выходом было попытаться избежать войны с Адольфом Гитлером и направить его прямо в сторону «жизненного пространства», то естьРоссии, главного пункта стратегии, названного в «Майн кампф».

Англичане чувствовали себя ловкими дипломатами, с минимальными потерями ускользающими от колоссальных расходов. Министр финансов Невилл Чемберлен решительно ограничивал финансирование британских вооруженных сил, поэтому в том числе Лондон предлагал немцам  повернуть на Восток.

В ноябре 1937 года британский министр иностранных дел Эдуард Галифакс на встрече с Гитлером в Берлине предложил альянс на базе «пакта четырех» (Англия, Франция, Германия, Италия) и «предоставления ему (Гитлеру) свободы рук в Центральной и Восточной Европе». Галифакс конкретизировал, что в Европе«не должна исключаться никакая возможность изменения существующего положения». Он указал и направление: Данциг, Австрия и Чехословакия.

«РУССКИЕ ЦАРИ СДЕЛАЛИ МНОГО ПЛОХОГО, НО ОНИ СКОЛОТИЛИ ОГРОМНОЕ ГОСУДАРСТВО ДО КАМЧАТКИ»

— Известно, что в юности Сталин не служил в армии и не был кадровым военным, как вы уже заметили. Откуда тогда могла возникнуть его ярко выраженная любовь к стилю «милитари» в одежде (шинель, френч военного покроя, сапоги и пр.) и в манере поведения? Что сделало из Сталина профессионального военного — оборона Царицына и Петрограда? Общий военизированный стиль, которого придерживалась советская элита после окончания гражданской войны?

— Военный китель — выбор аскета и обстоятельств. Надо учесть и неразвитость легкой промышленности, общую бедность населения.

Сталин никогда не был «профессиональным военным». Он был политиком. Главной ценностью он считал Государство. 7 ноября 1937 года в кремлевской квартире Клима Ворошилова отметить 20-летие Октябрьской революции собралось советское руководство. Там присутствовал и генеральный секретарь ИККИ Георгий Димитров, записавший в своем дневнике сталинский тост:

«Хочу сказать несколько слов, может быть, непраздничных. <…> Русские цари сделали много плохого. Они грабили и порабощали народ. Они вели войны и захватывали территории в интересах помещиков. Но они сделали одно хорошее дело: сколотили огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. <…> Впервые мы, большевики, сплотили и укрепили это государство как единое, неделимое государство не в интересах помещиков и капиталистов, а в пользу трудящихся, всех великих народов, составляющих это государство. Мы объединили это государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. <…> Поэтому, каждый, кто пытается разрушить это единое социалистическое государство, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью, каждого, кто своими действиями и мыслями покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать. <…> За уничтожение всех врагов до конца, их самих, их рода!»

Он поднял тост за самую главную свою ценность.

— Мне вспоминается, что свой революционный псевдоним — Коба — Сталин взял из книги грузинского писателя Александра Казбеги «Отцеубийца». Однако, согласно сюжету, это не просто благородный герой-разбойник — это грузинский националист, сражающийся с русскими за свободу Грузии. Можно ли считать Кобу — альтер эго Сталина? И не боролся ли Сталин (на каких-то этапах своей жизни) с русскими подобно его любимому литературному герою (уничтожение русской православной церкви, коллективизация и др.)?

— «Коба» — это символ романтического периода. «Сталин» — зрелого. Боролся ли он с русскими? О себе он говорил: «Я русский человек грузинской национальности». Такого же двуединого содержания он требовал и от других: сперва русское государство, культура, язык, а потом и ваши личные привязанности и особенности.

Его дочь Светлана Аллилуева отмечала: «Отец полюбил Россию очень сильно и глубоко, на всю жизнь. Я не знаю ни одного грузина, который настолько бы забыл свои национальные черты и настолько сильно полюбил бы все русское. Еще в Сибири отец полюбил Россию по-настоящему: и людей, и язык, и природу. Он вспоминал всегда о годах ссылки, как будто это были сплошь рыбная ловля, охота, прогулки по тайге. У него навсегда сохранилась эта любовь».

Впрочем, ощущая себя с детства причастным к всемирности православной религии, к миссионерской миссии церкви, он в душе оставался как будто человеком несколько со стороны, находящимся над паствой, а не вместе с ней. Однажды, выступая перед военными, он вспомнил, как бесстрастно, как к проявлению судьбы, отнеслись к гибели своего товарища сибирские рыбаки, и использовал тот случай для обобщения и даже объяснения равнодушия народа к смерти. Некоторая ограниченность и даже жестокость такого взгляда бросается в глаза.

Сын ближайшего соратника вождя, Юрий Жданов, писал: «…Сталин отмечал культурную роль монастырей: „Они несли людям грамотность, книгу“. Переходя к другим временам, Сталин заметил, что после периода смут и неурядиц крепкую власть удалось установить Петру: „Крут он был, но народ любит, когда им хорошо управляют“. По-видимому, Сталин много думал о природе власти в России, учитывая особенности ее сурового климата, многонациональность и безгосударственные тенденции в самом государствообразующем русском народе.

Коллективизация не грянула как гром небесный. Она вызревала еще в дореволюционные времена в виде различных кооперативов, земских коллективных складов сельхозинвентаря, закупочных и сбытовых организаций, сберегательных касс. Ускоренная модернизация потребовала ускоренной реформы сельского хозяйства. Надо еще учесть, что, получив в результате революции землю, деревня не желала идти ни на какие жертвы ради индустриализации. В этом трагедия традиционной России и всего СССР.

По неправленной стенограмме его речи на приеме выпускников военных академий 4 мая 1935 года отчетливо видна его социокультурная позиция. Сталин охарактеризовал дореволюционную Россию так: „Громадная страна, которая по своему составу, с некоторыми очагами промышленности, точками, где мерцают, теплятся огоньки культуры, а по преимуществу — средневековье“».

С церковью Сталин не боролся, боролись другие.

Москва. Красная площадь 9 мая 1945 года Фото: ©Анатолий Гаранин, РИА «Новости»

«ПОСЛЕ ПОБЕДЫ, КРОМЕ ГИГАНТСКОГО МОРАЛЬНОГО ПОДЪЕМА, МИРНОЙ ЖИЗНИ ЕЩЕ НЕ БЫЛО»

— Сегодняшние патриоты считают Сталина едва ли не русским националистом (за восстановление патриаршества, культивирование имен Невского, Донского, Суворова во время войны, победный тост за русский народ и т. д.). Насколько оправдано это мнение? Или Сталин — это просто прагматик и интернационалист, как и положено революционеру, прошедшему марксистскую школу?

— Конечно, прагматик. И очень умный и результативный.

Процитирую министра иностранных дел рейха Иоахима фон Риббентропа: «В те тяжелые дни после окончания боев за Сталинград у меня состоялся весьма примечательный разговор с Адольфом Гитлером. Он говорил — в присущей ему манере — о Сталине с большим восхищением. Он сказал: на этом примере снова видно, какое значение может иметь всего один человек для целой нации. Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941–42 гг., вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твердости этого человека, несгибаемая воля и героизм которого призвали и привели народ к продолжению сопротивления. Сталин — это именно тот крупный противник, которого он имеет как в мировоззренческом, так и в военном отношении. Если тот когда-нибудь попадет в его руки, он окажет ему все свое уважение и предоставит самый прекрасный замок во всей Германии. Но на свободу, добавил Гитлер, он такого противника уже никогда не выпустит. Создание Красной Армии — грандиозное дело, а сам Сталин, без сомнения, — историческая личность совершенно огромного масштаба». (Риббентроп фон А. Между Лондоном и Москвой. Воспоминания и последние записи. — М., 1996. С. 198).

— Какое влияние, на ваш взгляд, оказала на Сталина Тифлисская семинария? Если бы Коба вдруг стал священником, как бы мог сложиться его жизненный путь (известно, что мать Сталина Екатерина Геладзе и в 1935 году сожалела, что ее сын не сделал духовной карьеры)?

— Духовное училище и семинария научили его системно мыслить. Из семинарии он вышел со свидетельством учителя начальных классов. Известна его колоссальная способность к самообразованию. Он ежедневно читал 400–500 страниц текстов. В его библиотеке было 20 тысяч книг, на большинстве — его отметки.

История без Кромвеля, Наполеона, Ленина, Мао Цзэдуна, Сталина в чем-то была бы иной, но далеко не во всем. Герои выражают потребности времени.

— Но почему во время Великой Отечественной войны Сталин ни разу не выезжал на фронт? Ведь во время Гражданской войны и обороны Царицына он доказал свою личную храбрость. Опасался ли он в годы войны государственного переворота — на фоне поражений 1941–1942 годов?

— На фронт он выезжал. Посмотрите мемуары Серова «Записки из чемодана», а также — сталинского охранника Рыбина. Замечу, что в таких поездках очень мало рационального. Верховный главнокомандующий руководит не из блиндажа или с наблюдательного пункта.

В частности, у Ивана Серова в «Тайных дневниках первого председателя КГБ, найденных через 25 лет после его смерти», сообщается о трех его выездах в 1941 году в прифронтовую полосу под Москвой.

В августе 1943 года он выезжал на Западный фронт и на Калининский. Причем в этом случае он приказал, чтобы никто об этом не знал, даже начальник его охраны Николай Власик. Организовывал поездку Иван Серов.

Настоящие реальные угрозы переворота были в 1927 году (троцкисты), в 1936 году (протест региональных партийных руководителей против проекта многопартийных выборов) и в 1937 году (протозаговор генералов).

«Сталин (второй слева) остался в истории «великим вождем». Маленков (в центре) мог стать лучшим наследником, но партийная верхушка совершила фактический переворот, выдвинув Хрущева (слева)» Фото: РИА «Новости»

— Почему Сталину не удалось передать власть своему преемнику Георгию Маленкову, как он, говорят, планировал?

— Сталин при жизни выполнил свою миссию, поэтому он остался в истории «великим вождем». Колоссальные перемены в стране уже потребовали новой стратегии. Георгий Маленков мог стать лучшим наследником, но партийная верхушка, не желая перетока власти к правительству и технократам, совершила фактический переворот, выдвинув Никиту Хрущева.  Впрочем, тот, как умел, осуществил новую политику.

— При Сталине избегали праздновать 9 мая, и День Победы, каким мы его знаем, оформился лишь при Брежневе. Как относился вождь народов к ветеранам Великой Отечественной? Правда ли, что к концу 1940-х годов власть уничтожила множество безногих и безруких калек, ставших инвалидами на фронте, или это миф? (Только по данным петербургского Военно-медицинского музея, около 10 миллионов ветеранов вернулись с фронта с различными формами инвалидности.)

— Надо иметь в виду, что все население Советского Союза ожидало, что сразу после 9 мая наступит облегчение и что жизнь вернется к довоенному уровню. Но оказалось, что никакого облегчения не наступает, а становится только тяжелее. Теперь рабочий день снова стал 8-часовым, а не 11-часовым: отменили обязательные сверхурочные. Это привело к резкому уменьшению заработной платы. Конверсия военного производства проходила болезненно, часто случались простои из-за нехватки материалов, и это тоже сказывалось на заработках, и без того скудных.

В деревнях, истощенных войной, тоже не было просвета. Продолжал действовать указ 1942 года о повышении обязательной выработки трудодней и уголовном наказании для тех, кто нормы не выполняет. Осужденных колхозников принуждали к исправительным работам в своем колхозе на срок до шести месяцев и вычетом из заработка 25 процентов в пользу государства. Не предполагалось ослабить и сельхозналог, которым облагалась каждая крестьянская семья. Фактически после Победы, кроме гигантского морального подъема, мирной жизни еще не было.

Государственная пропаганда стремилась обозначить задачи восстановления, а не славить недавнее прошлое.

Насчет «уничтожения калек» обратитесь к людям типа Илариона.

«Сталин, вместо того, чтобы мирно покоиться в исторических книгах и архивах, постоянно будируется нашей пропагандой, безуспешно ведущей борьбу с его памятью. Его образ стал символом протестных настроений» Фото: «БИЗНЕС Online»

«РУССКОЕ ГОСУДАРСТВО УПРАВЛЯЕТСЯ НЕПОСРЕДСТВЕННО САМИМ ГОСПОДОМ БОГОМ. ИНАЧЕ НЕВОЗМОЖНО ОБЪЯСНИТЬ, КАК ОНО СУЩЕСТВУЕТ»

— Какой мир стремился выстроить после окончания Второй мировой Иосиф Сталин? Предусматривали ли его планы окончательное торжество социалистической модели в мировом масштабе? Видел ли он себя в качестве мирового владыки?

— Будет ошибкой считать, что Сталин с самого начала думал, что Восточная Европа должна стать коммунистической, и прикрывал свои замыслы игрой в демократию. Главной его идеей было создание коалиционных правительств с «целью проведения необходимых реформ в интересах не только рабочего класса, но и других слоев населения». Об этом он говорил 24 мая 1946 года на встрече с польской правительственной делегацией во главе с президентом Польши Болеславом Берутом и премьер-министром Эдвардом Осубка-Моравским: «Каков характер строя, установившегося в Польше после ее освобождения?.. Демократия, которая установилась у вас в Польше, в Югославии и отчасти в Чехословакии, — это демократия, которая приближает вас к социализму без необходимости установления диктатуры пролетариата и советского строя».

Сталин придавал вопросам организации послевоенного мира «исключительное значение». Он рассчитывал на длительное послевоенное сотрудничество с Западом, и прежде всего с США. Хотя Москвой, конечно, предпринимались шаги по установлению в восточноевропейских странах дружественных режимов, но, вопреки сформировавшемуся впоследствии стереотипному представлению, никакой торопливости в «советизации» этих стран первоначально не проявлялось. Так, выборы в 1945 году в Болгарии и Венгрии — в условиях пребывания и там советских войск — принесли успех силам противоположной политической ориентации. Есть и другие доказательства, что в 1945–1946 годы Москва не планировала создание в Центральной и Восточной Европе прокоммунистических режимов. Бывший посол СССР в ФРГ Валентин Фалин так охарактеризовал тогдашнюю ситуацию: «Обратимся к блокнотам Вальтера Пика, в которых он фиксировал соображения Сталина по ходу бесед, состоявшихся у них с 1945 по 1952 год. На что упирал Сталин? „Никаких попыток создать на территории Восточной Германии мини-СССР, никаких социалистических реформ, ваша задача — довести до конца буржуазную революцию, начатую в Германии в 1848 году и прерванную сначала Бисмарком, а затем Гитлером“».

Раскол Германии противоречил стратегическим интересам СССР — он вел к монополии США на мировом рынке. И в Потсдаме Сталин предложил: будет единая демократическая Германия, будут общегерманские партии и профсоюзы, общегерманская печать, общегерманская церковь — и католическая, и протестантская. Американцы были против. В 1946 году СССР предложил провести в Германии свободные выборы, создать национальное правительство, заключить с ним мирный договор и за год-два вывести все оккупационные войска. Госсекретарь США Джордж Маршалл заявил: «У нас нет оснований доверять демократической воле немецкого народа. Мирный договор будет выработан без немцев и продиктован им, когда Вашингтон сочтет это нужным. Мы пропишем им те условия, которые будем считать нужными».

Да, Сталин понимал, что с окончанием войны начинается иное время. По-видимому, он держал в уме возможность какого-то неконфронтационного выхода из войны, о чем есть косвенные свидетельства. Так, СССР подписал документы Бреттон-Вудской финансовой конференции (в том числе уставы международного валютного фонда и Всемирного банка), детища Франклина Рузвельта, который хотел создать новую мировую финансовую систему. Американская инициатива привлечь СССР к созданию послевоенного финансово-экономического порядка имела все шансы завершиться геополитическим примирением с СССР. В этом плане оба лидера могли договориться. Во всяком случае Рузвельт считал вполне реальным движение Советского Союза по пути «демократического социализма». Валентин Михайлович Фалин говорил мне, что между Рузвельтом и Сталиным имелась договоренность о послевоенных союзнических отношениях: Советский Союз «многое» готов был отдать в концессию, получал кредиты и гарантии безопасности, соглашаясь стать «младшим партнером» США.

«Современность посылает тревожные сигналы. Общественное внимание в фигуре Сталина —  один из таких сигналов» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Что означает высокий уровень поддержки, которым сегодня пользуется имя Сталина? Кто эти люди — те 70 процентов, которые, согласно данным «Левада-Центра», выражают в России Сталину свое одобрение? 

— Если где-то прибавляется, то где-то убавляется. Сталин, вместо того, чтобы мирно покоиться в исторических книгах и архивах, постоянно будируется нашей пропагандой, безуспешно ведущей борьбу с его памятью. Его образ стал символом протестных настроений. Вот, к примеру, китайцы не проводили никакой «демаоизации» и не занимались агитками в духе митрополита Илариона, а спокойно делают свое дело, редко вспоминая о «великом кормчем».

Философ Александр Зиновьев говорил: «Если разрушается социальная организация, но сохраняется людской материал и основные условия его выживания (геополитические, материально-культурные, традиции и пр.), то вновь создаваемая социальная организация в ряде существенных черт оказывается близкой к разрушенной. Так что избежать влияния уничтоженной советской системы невозможно, как бы ее ни чернили российские реформаторы и их западные манипуляторы».  

Примерно о том же можно прочесть и у Арнольда Тойнби.

К тому же, согласно закону итальянского социолога Вильфредо Парето о смене элиты, правящий слой, если не выполняет своей миссии, неизбежно сменяется контрэлитой.

Федор Тютчев сказал, что Россию всегда спасала История.

Возможно, это и так. Однако современность посылает тревожные сигналы. Общественное внимание в фигуре Сталина — один из таких сигналов.

Года три назад пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал, что Запад взял курс на смещение Владимира Путина. В марте 2019 года начальник генерального штаба Вооруженных сил РФ генерал армии Валерий Герасимов сообщил о разработке Пентагоном новой стратегии ведения военных действий — «Троянский конь». Ее суть — в активном использовании протестного потенциала «пятой колонны» для дестабилизации обстановки, а также в одновременном нанесении ударов высокоточным оружием по наиболее важным объектам.

Протестный потенциал не берется из абстрактного представления о прекрасном, его создают несвоевременно решаемые внутренние проблемы, противостояние власти и элитарного слоя общества.

В этом нет ничего удивительного. Не так давно в США, в университете штата Иллинойс, обнародовали статистику государственных переворотов с 1946 по 2008 год: 68 процентов руководителей государств были свергнуты собственным окружением и всего 11 процентов в результате так называемых «народных волнений». Что такое «народные волнения», не объясняется.

Рискну прокомментировать это обстоятельство следующим образом. В 1907 году президент Принстонского университета, будущий президент США  Вудро Вильсон заявил: «Двери держав, запертые сейчас, надо взломать… Привилегии, полученные финансистами, должны охранять представители нашего государства, даже если при этом будет нарушен суверенитет тех стран, которые не склонны идти нам навстречу». 

И еще один комментарий. С улыбкой.

«Русское государство имеет то преимущество перед другими, что оно управляется непосредственно самим Господом Богом. Иначе невозможно объяснить, как оно существует», — говорил соратник Петра, фельдмаршал Христофор Миних.