Гумер Баширов и Назиб Жиганов, декабрь 1986 г. Гумер Баширов и Назиб Жиганов, декабрь 1986 года Фото: Владимир Зотов

«ДАЙТЕ ЕМУ ПРЕМИЮ ИМЕНИ МЕНЯ!»

«Однажды секретарю Татарского обкома ВКП(б) Хаджи Рахматуллину в два часа ночи позвонил Иосиф Сталин. Была осень 1950 года. Хаджи лихорадочно схватил со стола сводки о ходе уборочных работ, полагая, что речь пойдет об этом. В трубке раздался неторопливый, чуть хрипловатый голос.

— Здравствуйте…

Рахматуллин невольно вытянулся по стойке смирно.

— Здравствуйте, Иосиф Виссарионович!

— Как ваше фамилия?

Секретарь до того разволновался, что с трудом выдавил:

— Рах… Рах… Рахматуллин.

— Вы, товарищ Рахматуллин, читали роман Гумера Баширова «Честь»?

К счастью, Рахматуллин читал роман, о чем и сообщил вождю.

— Ну и как, по-вашему, что это за произведение?

— По-моему, неплохое произведение, Иосиф Виссарионович!

Но Сталин этим ответом не удовлетворился.

— Неплохое или хорошее?

— Хорошее, хорошее! — тут же согласился Рахматуллин.

— А если так, то почему вы не выдвигаете этот роман на Сталинскую премию?

Рахматуллин совсем растерялся. Но вспомнил, что роман уже получил одну премию от союза писателей, и сообщил об этом Сталину.

— Мы думали, что этого достаточно…

Сталин долго молчал и был явно недоволен таким ответом.

— А вы все-таки еще раз подумайте, товарищ Рахматуллин… Крепко подумайте! До свидания».

Этот содержательный диалог приводит журнал «Татарстан», завершая его комментарием самого писателя: «Чего у Сталина не отнимешь — он много читал. Каждый вечер ему оставляли пачку новых книг — штук 10–15. Книг всегда издавалось много, так что дело зависело еще и от отбора. В то время в секретариате работала одна татарка, она и подложила мою книгу в эту пачку…» Так началось триумфальное шествие романа — главной визитной карточки писателя.

«МНЕ НЕ НАДО БЫЛО ВЫДУМЫВАТЬ ГЕРОЕВ СВОЕЙ КНИГИ»

Задумка написать роман возникла в одночасье, в одну из журналистских командировок Баширова. Вот как он описывает этот момент в начале самого произведения:

«Шел второй год войны. Закончив свои дела в одном из районов на Каме, я возвращался на пристань… Мы шагали с пожилой попутчицей по дороге среди зреющих хлебов, и она тихо рассказывала мне, как они живут, как работают, кто из односельчан получил бумагу с «черной печатью»… Я слушал ее, а в уме писал очерк для радио. Вдруг она как-то сникла, даже всплакнула и поведала о большом несчастье, которое взбудоражило всю окрестность. Одна молодая женщина в их деревне получила похоронку о муже. Его родители не хотели с ней расстаться и по старому обычаю уговорили ее выйти замуж за своего младшего сына. Но тут неожиданно из госпиталя на побывку приехал первый муж, и молодая невестка не в силах вынести такого, как она считала, позора покончила с собой.

Этот трагический случай глубоко тронул меня, и я решил написать о нем рассказ… Прохаживаясь по тропинке на горе над пристанью, я поначалу обдумывал рассказ, навеянный встречей с попутчицей. Но меня все что-то не удовлетворяло. Наконец я понял, что меня волнует не только и не столько этот трагический случай, как все то, что происходит сейчас на фронтах, и то небывалое героическое усилие, с каким народ трудится в тылу, помогая защитникам Родины. А это не могло уложиться в рамки небольшого рассказа. Чем больше я углублялся в размышления, тем шире раздвигались передо мной горизонты: появились другие образы, картины иного масштаба, людские характеры сталкивались в событиях более значительных и важных. Рождалось, видимо, новое, более серьезное произведение, и оно захватило меня целиком.

Домой я вернулся, уже наметив канву моей будущей книги, окрыленным и взбудораженным. Весь день с утра и до вечера я работал на радио, а ночью при тусклом свете крохотной лампешки писал и писал… Мне не надо было выдумывать героев своей книги». 

«ПЕРЕВЕДЕН БОЛЕЕ ЧЕМ На 40 ЯЗЫКОВ»

На татарском языке произведение впервые опубликовано в 1948 году. Роман «Честь» стал невероятно популярным не только у татар, он был переведен более чем на 40 языков и считался самым читаемым советским произведением за рубежом в течение долгих лет. В 1951-м, менее чем через год после памятного телефонного звонка вождя в Татарский обком партии, его автор становится-таки лауреатом Сталинской премии второй степени, как мы уже знаем, по инициативе человека, давшего высшей государственной премии Советского Союза того времени собственное имя.

— Да, отец говорил мне об этом звонке Сталина, — рассказывает корреспонденту «БИЗНЕС Online» сын писателя Зуфар Баширов. — А вообще, существует два источника, в которых он описывает те события. Первый — это его дневники, второй — книга его воспоминаний.

— Они опубликованы?

— Да, и это было единственным моим «вмешательством» в его творчество. Вообще, отец в этом отношении никогда ни в какой помощи не нуждался. Когда ему что-то нужно было узнать, он обращался к специалисту, к первоисточнику: крестьянину, геологу, биологу и так далее. Ну а в последние годы мне все-таки пришлось заняться его творчеством, и вот в каком плане. Он писал свой последний, как оказалось, в жизни роман, который так и не смог закончить. «Гыйбрәт» («Уроки жизни») — это роман о 1920-х годах. После Гражданской войны домой возвращается молодой еще человек, начинает учительствовать — и тут начинается его эпопея: ему встречаются на пути люди с разной судьбой и разными взглядами. Тут описываются не только их судьбы, но и судьба самой татарской деревни в эти годы.

— Роман автобиографичен? Ведь Гумер Баширович тоже работал в молодые годы учителем в татарской деревне.

— В какой-то степени. Да, отец всю жизнь считал себя человеком деревенским, хотя большинство своих лет он провел в городе, но его видел чем-то связанным больше со своей работой, то есть чем-то вроде долгосрочной командировки.

Так вот. После его кончины мне пришлось собрать воедино все рукописи, скомпоновать, самому вручную отпечатать все на машинке — от первой до последней страницы. Потому что отец просил меня издать этот роман. И не только. Он оставил дневники, которые вел с 1934 по 1999 год, — множество толстых тетрадей — и тоже завещал мне их издать. Сил и времени на это ушло немало, к публикации их приняли не сразу, что-то пришлось пробивать, чего-то добиваться. Но дневники вышли — в 2011 году, в Татарском книжном издательстве.

«ЧТО НАМ СТОИТ ДОМ ПОСТРОИТЬ?»

— А чего пришлось добиваться самому писателю при жизни?

— Одним из главных своих дел он считал… дом в Казани, на улице Маяковского, где поселились его собратья по перу — татарские писатели.

Как отец деньги для этого дома выбивал — целая эпопея. Приходилось просить у местных властей (у правительства республики) и ездить в Москву с данным вопросом. Он обращался в союз писателей СССР, при нем существовал тогда литературный фонд, и там как раз изыскали средства специально для этого строительства. А еще очень помогло отцу в данном вопросе то, что он был депутатом Верховного Совета СССР. Без этих полномочий ничего бы не добился.

— Важен результат!

— И желательно положительный. В 1958 году мы уже в этот дом заселились. К тому времени он был готов, построен. Вообще-то изначально здание принадлежало железнодорожникам. Но когда искали место для писателей, то выбрали такой вариант: возвести пристрой к этому уже существующему «железнодорожному» дому. Так и сделали — пристроили к нему крыло, в котором писатели получили 8 квартир. Сегодня на стенах дома четыре мемориальные доски: здесь, кроме Гумера Баширова, жили Абдурахман Абсалямов, Мирсай Амир, Афзал Шамов и другие.

— Насколько известно, на этом «строительные подвиги» писателя Баширова не закончились…

— Отец добился также выделения недалеко от озер Лебяжье и Малое Глубокое участка и строительства дач для писателей. Сначала возводили финские типовые коттеджи, потом наступила очередь домиков бревенчатых. Всего их 6–8, со всеми удобствами, с отоплением и мебелью. Они принадлежали союзу писателей республики, и каждый год семьям литераторов выдавались путевки на все лето. Здесь отдыхали и творили Хасан Туфан, Сибгат Хаким, Наби Даули и другие.

— Баширов с ними дружил, общался?

— Кроме дачных дел, у четверки друзей была такая многолетняя традиция: они всегда вчетвером собирались на дне рождения у каждого из них по порядку появления на свет. Помимо отца, были еще писатель Туфан, поэт Шайхи Маннур и фольклорист Ярми (Ярмухаметов Хамит Хуснутдинович — прим. ред.). Помню, все начиналось с Туфана — у него у первого в году были именины, ну и далее по списку. Когда же собирались у отца, в нашем доме, то я этим аксакалам за столом вроде как прислуживал, а они отпускали на данный счет шуточки. Весело было!

— Кто близок был ему из российских писателей?

— Когда отец возглавлял республиканский союз писателей (председатель правления СП Татарии с 1949 по 1953 год — прим. ред.), как раз в эти годы, кроме союзного, образовался также союз писателей РСФСР, и отец был активным участником его создания. Первым председателем российского союза был Леонид Соболев — тоже известный писатель военных лет. Поэтому у отца с ним были очень хорошие отношения — как деловые, так и дружеские. Помню, и он в Москве у него бывал неоднократно, и Соболев в Казань тоже приезжал. Они с ним очень хорошо контачили, находили общий язык. При организации российского союза было такое положение: в его правление должны были входить представители с мест. И вот одним из таких представителей стал Гумер Баширов. Он отвечал за связи союза с национальными литературами (секретарь СП РСФСР по национальным литературам с 1950 по 1958 год — прим. ред.).

В ЧЕМ СЕКРЕТ ЕГО ДОЛГОЛЕТИЯ?

— В 1950 году композитор Назиб Жиганов написал на основе романа «Намус» одноименную оперу. Как к этому отнесся Баширов? Какое мнение было у него о произведении и его авторе?

— О композиторе Жиганове, его творчестве и о том, как они общались, отец подробно описывает в своих дневниках. По тем временам, надо честно сказать, опера эта носила несколько заказной характер, но многие песни, арии из нее отцу понравились. Однако в своих воспоминаниях и дневниках он пишет, что ему очень нравился жигановский «Кырлай», об этом можете особо упомянуть (симфоническая поэма «Кырлай», 1946 год — прим. ред.). Ее отец особо ценил и с восторгом писал, высказался в том ключе, что она как-то особо подчеркивает дух татарского народа. А насчет оперы «Намус», повторюсь, что-то не помню каких-то особых высказываний отца.

И еще: когда он был главой республиканского союза писателей, параллельно с ним Жиганов возглавлял республиканский союз композиторов. Ну и они поэтому были в контакте, что называется, по служебным надобностям, часто встречались на совещаниях, разговаривали. И вот в этом отношении отцу пришлось убедиться не только в творческих, но и в организаторских способностях композитора.

— Гумер Баширов прожил 98 лет, и жизнь эта была далеко не из легких. Он не делился с вами секретом долголетия?

— Я уже как-то говорил об этом вашим коллегам, но не грех и повториться на данный счет. Существует по меньшей мере два секрета его долголетия. Первый связан с участием в Гражданской войне, когда он в 17 лет вместе с другими бойцами по украинским степям проходил по 50–60 верст в день при полной амуниции, с винтовкой. Это его закалило физически. А второй секрет гораздо весомее и важнее. Часами прогуливаясь с отцом в саду «Эрмитаж», я как-то услышал от него фразу, которую запомнил сразу и навсегда: «Я так долго жил потому, что никогда никому не завидовал». Это просто сказать, но не так просто исполнить. А у отца получилось.