Александр Хованов: «Надо было вовремя засунуть эго в одно место»

Александр Хованов: «У меня было огромное желание воплотить детскую мечту — сыграть за родную команду в КХЛ. Три месяца генменеджеры «Миннесоты» и «Ак Барса» вели переговоры, решали, на какой срок состоится аренда. И в конце июня все произошло» Фото: www.ak-bars.ru

 «ЛИШНИЙ ВЕС БЫЛ, НО…»

— Александр, когда вам стало понятно, что вы возвращаетесь в «Ак Барс»?

— Первые разговоры начались в начале марта. Поговорили с агентом, сошлись на том, что можно вернуться, так как пандемия в Северной Америке не шла на спад. У меня было огромное желание воплотить детскую мечту — сыграть за родную команду в КХЛ. Три месяца генменеджеры «Миннесоты» и «Ак Барса» вели переговоры, решали, на какой срок состоится аренда. И в конце июня все произошло.

— Вы понимали, что вас могут отправить в «Барс» набирать форму?

— Да. Мне сказали: если что-то не получится в первой команде, отправят в ВХЛ.

— Почему адаптация в Казани затянулась? На предсезонном турнире в июле вы выглядели неплохо, но затем начались проблемы…

— Я быстро освоился в Северной Америке, но адаптироваться так же скоро в России не получилось. Были небольшие проблемы, в том числе с физическим состоянием. «Проседал» немного в середине игры, проводил неполные матчи. Не ожидал, что играть со взрослыми мужиками окажется так сложно. В последних матчах КХЛ я, конечно, добавил в борьбе и движении, но сейчас набираюсь опыта в ВХЛ. «Вышка» — хорошая лига, где тоже много борьбы.

— К чему вам пришлось приспосабливаться в России, кроме игры против взрослых?

— К площадкам большего размера. Чтобы использовать такое пространство, нужна хорошая химия с партнерами. В первое время у меня ее не было, и я не знал, как следует строить игру. Вроде владел шайбой, а моментов не создавал. Требовалось понять, кто куда бежит и как открывается.

«Я многое повидал в Америке, но у Нормундса такие упражнения, которые я испытал впервые в жизни» Фото: www.ak-bars.ru

— Можно ли сравнить ВХЛ и ее американский аналог АХЛ?

— Можно, но не по стилю игры. ВХЛ отстает в скорости и мышлении игроков. При этом высшая лига развивается, и мне есть с чем сравнивать — я играл там еще до того, как уехал в Канаду.

— Тренер «Ак Барса» Игорь Горбенко говорил, что у вас лишний вес. Это так?

— Он был, но уже в середине августа проблему удалось решить. У меня такой организм, что если две-три недели не позанимаюсь, то все сразу же откладывается. Мне надо вдвойне внимательно следить за питанием, распорядком дня, чтобы не выпадать из ритма. Если дам слабину, начнутся проблемы.

— В «Ак Барсе» за физподготовку отвечает Нормундс Силиньш. Как у него проходят занятия?

— Он профессионал. В команде более 20 ребят, и он знает, что нужно делать каждому. Мне сильно помогли его тренировки. Многому у него научился. Я многое повидал в Америке, но у Нормундса такие упражнения, которые я испытал впервые в жизни. С виду не так тяжело, но, когда заканчиваешь, осознаешь всю тяжесть. А если ощущаешь ее, значит, есть результат.

«Я агента не менял — у меня его в принципе не было, потому что я не подписывал каких-то договоров с Сергеем Исаковым. Имелась устная договоренность, что он мне помогает в России первые три месяца» Фото: www.khl.ru

«Я НЕ ОТКАЗЫВАЛСЯ ИГРАТЬ ЗА «БАРС»

— В октябре появилась информация, что вы требуете обмена в другую команду. Чуть ранее вы удалили из «Инстаграма» фотографии, связанные с «Ак Барсом». Что это было?

— В начале октября мы проводили выездные матчи с «Витязем» и «Нефтехимиком», и перед этим у меня состоялся разговор с Дмитрием Вячеславовичем [Квартальновым]. В команде было много заболевших, и он сказал, что есть шанс проявить себя. Увы, я ничем не запомнился в двух играх, и меня отправили в «Барс»… Касаемо «Инстаграма» — просто случился тяжелый период. Захотелось убрать фото, а потом пришел в себя и понял, что не стоило так делать. Это полный бред. Детское эго внутри меня сыграло. Не хотел никого обидеть. Я как любил «Ак Барс», так и люблю. Останется опыт мне на будущее. Следовало вовремя засунуть свое эго в одно место и перестать просить обмен.

— После осенней истории вы поменяли агента. Почему?

— Во-первых, я агента не менял — у меня его в принципе не было, потому что я не подписывал договор с Сергеем Исаковым. Имелась устная договоренность, что он мне помогает в России первые три месяца. Я посмотрел на его работу, и мы не сошлись в каких-то моментах. Нашелся другой человек. Я выразил свою позицию и сказал, что никаких претензий у меня нет, но я оформлю отношения с другим агентом. Сергей потом дал интервью (он сказал, что Хованов считает виноватым в своих бедах кого-то другого, — прим. ред.). Я, конечно, улыбнулся, но все равно было неприятно. Наверное, он обиделся на меня. Я обиды на него не держу. Он утверждал, что я считаю его виноватым, но это не так. Всегда в разговоре с ним я давал понять, что играет хоккеист, а не агент.

— Что за недопонимания были между вами?

— Недопонимания личные, связанные с контрактом в клубе и с «Ак Барсом» в целом. Он утверждал, что меня в скором времени поднимут в основу, но я осознавал, что никто меня не собирается возвращать в КХЛ. Зачем тогда говорить мне такое? Сейчас я работаю с Игорем Парашкиным, которого знаю с 15 лет.

— Вы отказывались выступать за «Барс»?

— Нет. Я не представляю, как 20-летний пацан, только приехавший в Россию, говорит руководству: «Я буду играть только в КХЛ».

— С одной стороны, вы не против играть в «Барсе», но с другой — требовали обмена в другую команду КХЛ. В этом не видно логики.

— С тем же юношеским максимализмом связано. Понимал, что мне по силам выступать в КХЛ, но нужно время, чтобы войти в игру. В «Ак Барсе» сильная команда, которая идет за кубком, и есть железобетонно четыре-пять центральных, которых нелегко вытеснить. Были команды, которые мне говорили, что у них я начну играть во втором-третьем звене. И меня это цепляло. Но теперь все мысли — об игре за «Барс». У нас сейчас состоятся три важные игры, а дальше — плей-офф. И, конечно, если меня поднимут в «Ак Барс», стану прикладывать максимум усилий.

— Главный тренер «Барса» Сергей Душкин недавно сказал, что вы пока не готовы к КХЛ. Как отнеслись к его словам?

— Ему с тренерского мостика виднее. На мой взгляд, я готов. Жажду получить свой шанс.

— Пока все идет к тому, что по окончании сезона вы вернетесь в расположение «Миннесоты»?

— Не думал об этом и даже не разговаривал ни с кем из их представителей. В начале сезона все так и задумывалось, но пока никаких переговоров с «Ак Барсом» о продлении не происходило. Если что-то конкретное будет — сядем и обсудим.

— К чему вы сейчас стремитесь?

— Выиграть с «Барсом» Кубок Петрова. Если поднимут в «Ак Барс» — там другие задачи.

«Когда я уезжал, в «Ак Барсе» был другой тренерский штаб. Тогда молодым ни единого шанса не давали. И если сравнить, как тогда развивали молодых игроков и сейчас, это небо и земля» Фото: www.ak-bars.ru

«ИГРАТЬ В КАНАДЕ БЫЛО ИНТЕРЕСНЕЕ»

— В 2017 году вы покинули Казань и отправились в Монктон. Какие были мысли, когда уезжали за океан?

— Мне оставался год до драфта. Стояла цель попасть в первый раунд. Я об этом всю жизнь думал и работал для этого. Потому ехал туда за этим. Провел 25 игр в сезоне, после чего меня на драфте выбрали в третьем раунде. В «Миннесоте» сказали, что переезд в Канаду был правильным решением.

— Что движет молодыми игроками, когда они выбирают между ВХЛ-КХЛ и заокеанскими лигами?

— Мечта играть в НХЛ. Также учитываются перспективы в России. Когда я уезжал, в «Ак Барсе» был другой тренерский штаб. Тогда молодым ни единого шанса не давали. И если сравнить, как тогда развивали молодых игроков и сейчас, это небо и земля. В то время желания играть пару раз за сезон в «вышке», а затем вновь опускаться в МХЛ у меня не было. Я сопоставил, что канадские юниорские лиги окажутся посильнее нашей молодежной, потому сделал выбор в их пользу.

— Но ведь МХЛ даже в чем-то превосходит «юниорку». В чем отличие нашей лиги от юниорской?

— На вопрос «кто сильнее?» никто не даст ответа, потому что никто еще не выяснил методику, как это понять. Мне играть в Канаде было интереснее, чем в России.

— В Монктоне красиво, не правда ли? Чем там занимаются люди? Это ведь очень маленький городок…

— Торговые центры там побольше, чем в Казани. Я все свободное время проводил там. В 10 километрах от города есть пляж, мы туда с ребятами ездили. Обычный средний город, где каждый занимается своим делом.

— Там очень трепетно относятся к хоккею. Ощущается ли это?

— Когда я приехал, там уже построили арену на 10 тысяч зрителей, и за два года она всего три или четыре раза не заполнилась полностью. Бывало, зрители собирались уже во время предматчевой разминки. Мы претендовали на Мемориальный кубок. Клуб сделал несколько мощных обменов, и в команде имелось два с половиной звена с игроками, которые уже задрафтованы в НХЛ, включая обоих вратарей. Тренером являлся Джон Торчетти, работавший одно время в ЦСКА. Город жил хоккеем, и это ощущалось. Когда побеждаешь, это обсуждают на радио и в газетах. В торговых центрах узнают и поздравляют.

— Трудно ли было привыкнуть к другому менталитету?

— Непросто. Помню моменты, когда начинал собирать вещи, чтобы уехать домой, но потом садился и понимал: надо перетерпеть. Ни с кем не поделишься мыслями, проблемами, потому что всем на это наплевать. В плане языка тоже тяжело, и это приличный барьер. Первый год я вообще английского не знал. На второй жизнь обязала учить. Я жил в семье генерального менеджера, и его жена мне помогала: она по профессии учитель, давала задания, чтобы я решал и читал много на английском. За полгода, наверное, я выучил его.

— Как получилось, что вы жили в семье генменеджера?

— Сначала я жил с русским парнем, у которого были родители в Канаде. На второй год они переехали, а за прошедшее время у меня сложились достаточно хорошие отношения с генменеджером — я был знаком с его семьей, и, когда назрел вопрос о проживании в Канаде, мне его жена позвонила и сказала, что они готовы приютить меня. Проживание, продукты и все прочее они брали на себя, от меня лишь требовали, чтобы я хорошо играл в хоккей. Я был не против стать частью их семьи. Все было здорово.

— В России такое можно представить?

— Нет. Вот говорят: «Чем отличаются наши менталитеты?» Этим и отличаются. В России так не принято делать, особенно высокопоставленному человеку. Возможно, так и не надо делать.

— Как происходил контакт с родителями в Канаде? Общались по видеосвязи?

— Да, ежедневно созванивались. Отец постоянно был со мной на контакте, вплоть до того, поел я или нет. Иногда это злило, конечно, но я понимал, что он просто переживает, чтобы я добился высоких целей в хоккее. Не зря же он столько сил в меня вкладывал.

— Общались ли вы с Кириллом Капризовым по поводу «Миннесоты»?

— Перед началом сезона в Америке я у него узнавал, как дела. Он сказал, что все хорошо и ему все нравится.

— Что именно ему нравится?

— Думаю, хоккейная составляющая. На каком уровне там все происходит — огромная разница по сравнению с тем, что есть в России. При этом условия «Ак Барса» наиболее близки к энхаэловским. Я бы даже сказал, что раздевалка в Казани лучше, чем в Миннесоте.

«Условия «Ак Барса» наиболее близки к энхаэловским. Я бы даже сказал, что раздевалка в Казани лучше, чем в Миннесоте» Фото: www.ak-bars.ru

«ДИСЦИПЛИНА ПОМЕШАЛА СТАТЬ ЧЕМПИОНАМИ»

— Вспомните тот день, когда огласили состав на МЧМ-2020. Как вы об этом узнали? Какие эмоции испытали? Все-таки попасть на турнир получилось с третьего раза..

— Да, началось все с молодежкой 1999 года рождения. Я был с командой две игры, но решили дозаявить Никиту Шашкова, а не меня. Я уехал обратно в Канаду. Уже на следующий год начиная с Кубка Черного моря Валерий Николаевич дал понять, чтобы я готовился к чемпионату мира. После этого я не то чтобы себя берег, но был аккуратен на играх и не шел в такой контакт, где можно получить травму. Спокойно готовился к МЧМ, не ощущал каких-то переживаний. На суперсерии я уже являлся капитаном. Мы играли против лиги Квебека и неплохо себя показали — я сам набрал очки, плюс команда хорошо сыграла. В декабре меня с ребятами из юниорской лиги вызвали для подготовки в Новогорск.

Как отреагировал? Думаю, каждый в детстве мечтает в первую очередь сыграть на МЧМ, потому что это такие специфические эмоции. На таком турнире всегда открытый хоккей. Престижно там сыграть.

— Вы говорили, что не попали на один из чемпионатов мира из-за того, что ваша тройка (Денисенко – Хованов – Свечников) по ходу сборов распалась. Это действительно так?

— На самом деле как было? Денисенко не взяли, у меня поднялась высокая температура после пятой игры в плей-офф, и мне на следующий день вырезали гланды, поэтому я не смог сразу же поехать на чемпионат мира. Мне было тяжело физически, так как за полгода до этого я еще болел гепатитом, а потом начал сразу же играть в хоккей. Без летней подготовки это непросто. Чувствовалась некая усталость, а после операции сил вообще не осталось. Конечно, я бы с удовольствием поехал выступать за свою страну. А что касается Андрюхи Свечникова — у него травма колена была. И получилось так, что наша тройка, которой мы играли на протяжении трех годов — U-16, U-17, U-18 — не поехала на ЮЧМ.

— В чем феномен Андрея Свечникова?

— Феномен?! Мне кажется, нет его. С детства уже, как я помню, с кем бы и против кого он ни играл, всегда был лидером и вел за собой команду. Он такой человек, что берет ситуацию под свой контроль и достигает цели. Нет такого, что ему все дается легко.

— Что произошло в матче с канадцами? Из-за чего упустили преимущество?

— Как я всегда говорю, когда у меня такое спрашивают, эти удаления были на протяжении всего турнира, и в финале они сыграли с нами злую шутку. Мы перед матчем разговаривали с пацанами, что не нужно удаляться, иначе сломаем игру. Так получилось, что эмоции захлестнули и пошли удаления, пропущенные голы, еще и удача повернулась в сторону канадцев. В конце вылети шайба на 5 сантиметров ниже, а не ударься об камеру — и это уже пять на три. Снять вратаря, сыграть шесть на три, и я думаю, мы забили бы тот гол. Получилось так, что камера встала на пути, а по правилам она считается аналогом стекла — если в нее попадаешь, то это не выброс. Стечение обстоятельств в тот день.

— Что такое играть с Канадой в финале на их же льду?

— Не знаю, как можно описать это словами. Наверное, все начинается с момента, когда приходишь в раздевалку и играют русские песни, которые тебя заводят, а вся раздевалка обклеена словами «один за всех, и все за одного». За время на турнире мы стали настоящей семьей, бились друг за друга. Когда выходишь на лед и видишь полные трибуны, это заводит еще больше. Понимаешь, что вот тот момент, когда надо выложиться на все сто, чтобы выиграть золотую медаль и закричать в камеру: «Мама, я чемпион мира!» Все об этом думали и ради этого работали.

— На ваш взгляд, как себя чувствовал Дмитрий Воронков, который схватил два удаления в неподходящий момент и после ощутил на себе волну ненависти?

— Нормально он себя чувствовал. К нему никаких претензий, он вообще суперски отработал тот турнир, в большинстве сыграл серьезную роль на пятаке, особенно в моем звене, когда мы выходили на лед. Да и в меньшинстве оставался ключевым игроком, который принимал на себя броски и ложился под шайбы. Любой мог оказаться на его месте в момент удалений. Мы просто поддержали друг друга. Я с ним разговаривал после этого: да, его хейтили, писали комментарии в «Инстаграме», и у него был осадок…

— Самое жесткое сообщение, которое приходило вам в личку?

— Наверное, летом, когда играли на домашнем турнире со СКА, был момент, что я бросил по воротам и не забил. После матча смотрю директ и вижу сообщение: «***, я поставил всю зарплату и проиграл! Верни мои деньги!» Когда пишут сообщения насчет ставок, это веселит. Могу показать пацанам, чтобы они поприкалывались.

— Вы следили за молодежкой в этом году?

— Да, я даже четвертьфинал и полуфинал посмотрел. Было интересно, как они сыграют с Канадой. Поменялась система игры — не то, что было у нас в прошлом году. Во-первых, самое важное в игре с канадцами — это в первые минуты сдержать их натиск, но наши в первой же смене пропустили гол… Нас Валерий Николаевич настраивал на то, чтобы не думали о том, как вначале забить гол. Акцент был сделан на игру в обороне. А во-вторых, с канадцами мы всегда жестко играли. У нас достаточно габаритная сборная была, и нам это сильно помогало.

— Какой хоккей ставит Игорь Ларионов?

— Он показывал нам, как играла «Красная машина». Прививал игру с шайбой первым номером: не было такого, что забрасываешь ее в зону и борешься за нее. Вся игра строилась через пас. Я считаю, что в этом году сборная так и играла, просто в реализации немного не хватило.

— Чем отличаются Брагин и Ларионов?

— Валерий Николаевич для нас был батей. Настоящий отец, за которого хотелось выходить и биться, неважно с кем играешь. Он в принципе такой человек, что к нему можно всегда обратиться и поговорить. После чемпионата мира он мне сказал: «Хован, в любое время суток я для тебя открыт. Звони, пиши — помогу, чем смогу!» А Игорь Николаевич — стратег, который видит и ставит игру по-другому. Он всегда думает перед тем, как что-нибудь сказать, и знает ответ на любой вопрос.

— Разговаривали ли вы с Сафоновым, Ахтямовым и Князевым, которых вызвали в сборную на МЧМ? Сказали напутственное слово?

— Они уже взрослые парни, ничего прямо такого не говорили, просто удачи пожелали. Сказали, чтобы возвращались с медалями, и все. Ну и кепки попросили привезти.

— Судя по тому, что Артем Лукоянов потом в ней красовался, просьбу они выполнили.

— Да, Илья Сафонов каждому привез.