«У нас день прошел и завтра новый, а для кого-то он последний. А мы обсуждаем, нужна им лопатка или нет»

Анастасия Суставова: «Я достаточно давно занималась благотворительностью, но всегда делала это очень тихо, нигде не светилась» Фото предоставлено Анастасией Суставовой

«Начинаешь работать с шести утра и, бывает, до трех ночи»

— Анастасия Ивановна, расскажите в качестве знакомства с читателем немного о себе. С чего вы начинали?

— Я достаточно давно занималась благотворительностью, но всегда делала это очень тихо, нигде не светилась. Более 10 лет, до начала СВО, мы помогали храмам, детдомам, мечетям, мамам нуждающимся, приютам различным. Помогали приюту «Умиление», марийскому детскому дому, для самбистов ежегодные мероприятия проводили вместе с учениками.

— Ваш проект называют среди гуманитарщиков как фонд «Матрешка». Это прямо реальный фонд с регистрацией и прочим?

— Нет, он не зарегистрирован. Мы подготовили документы все, но пока что просто физически не успеваем это все сделать. Приезжали в минюст, хотели зарегистрироваться, но там нам дали корректировки. Мы с ними уехали, а сейчас у нас отправка на отправке — не успеваем просто физически заняться этими бумагами. У меня есть юрист, он все бумаги подготовил, но для этого все равно нужно чуть больше свободного времени.

У нас открылся новый склад, а в старом тоже нужно все координировать. Здесь работы очень много — на том складе начинаешь работать с шести утра, и бывают такие дни, что до трех ночи остаешься. Получается, если выбирать между жизнями ребят, от которых заявки идут и идут, и бумажной волокитой, у меня всегда перевешивает жизнь ребят, конечно.

— А почему «Матрешка»?

— Потому что это наш российский символ — матрешка. Еще символично, что мы все в одной команде, точно так же как в матрешке.

Я раньше работала одна, а потом появилась команда. Сейчас ее нужно тоже вводить в курс дела: что, куда, как мы ездим и с кем отправляем. У нас сейчас порядка 10 человек трудятся в команде, плюс еще люди помогают. Этот десяток — те, кто трудится прямо без остановки. Один у нас ответственен за то, что ездит и только собирает все грузы, другой отвечает за варку буржуек. Но все мы друг друга взаимозаменяем. Например, за склад у нас отвечает Елена Чернышенко — я ей сейчас помогаю, потому что отправок много. С шести утра до девяти вечера мы здесь.

«Наш российский символ — матрешка. Еще символично, что мы все в одной команде, точно так же, как в матрешке» Фото предоставлено Анастасией Суставовой

— Как вы переключились с храмов на помощь военным?

— Нет, мы сейчас тоже помогаем храмам, но только в нашу деятельность теперь включилась СВО. В храме, которому я помогала в Дербышках, Успения Пресвятой Богородицы, была Марина, у нее мобилизовали сына. Я как-то приехала по делам к ним, а мне сказали, что они где-то плетут масксети. Поехала туда посмотреть на все это. Тогда мне Марина и рассказала, что нужна помощь. Помогала ей тем, что деньги давала сначала, счета оплачивала. С этого все началось еще в прошлом году.

Еще есть фонд «За победу», там работает Наташа — профессиональная портниха. Они шьют для нашего спецназа «Барс-26» (26-й отряд специального назначения «Барс» — прим. ред.). У нас они просто просили спонсорства, со счетами к нам приходили. Храм тоже обращался так: если нужно купить что-то, заказать, оплатить. У меня свой бизнес небольшой имеется, и я помогала деньгами оттуда. С начала СВО и сейчас я беру для бизнеса 1–2 контракта, только чтобы семью прокормить. Все время и силы уходят для фронта.

«У нас открылся новый склад, а в старом тоже нужно все координировать. Здесь работы очень много — на том складе начинаешь работать с шести утра и бывают такие дни, что до трех ночи остаешься» Фото предоставлено Анастасией Суставовой

«Помогают, как мы заметили, одни и те же»

— Как организована ваша гуманитарная помощь, как вы ее отправляете?

— Мы отправляли грузы через других волонтеров. Три месяца им помогали очень активно — сети плели, гуманитарку отдавали, инструменты закупали. Однако через них это все не доходило, и мы убедились, что работают недобросовестно. В итоге решили открыть свое и возить сами. Съездили на фронт, пообщались с ребятами, узнали текущие задачи и поняли, что тут кому война, а кому мать родна. Я общалась с мобилизованными, и многие рассказывали мне, что помощи они не получают, что им нужен честный фонд, который будет заниматься добросовестно и довозить грузы до адресатов.

— А почему не доходила до них гуманитарка?

— Не могу сказать, почему и какая у них там система работает. Моя задача — в том, чтобы просто помочь парням. Мы работаем точечно и постоянно, чтобы не лежало ничего на складе долго. Допустим, нужны сегодня ребятам облегченные магазины или инструменты. Отрабатываем заявку оперативно и привозим тем, кого знаем.

Просто так мы не можем помочь, если человека не знаем — кто он и что он, у других спросим о нем сначала. Действительно ли ему нужна такая помощь? Это нужно, чтобы каждый рубль приносил максимальную пользу. Не просто для галочки, что мы сдали и это где-то лежит.

«Моя задача — в том, чтобы просто помочь парням» Фото предоставлено Анастасией Суставовой

— А вы как-то отчитываетесь по своей помощи перед людьми?

— Да, конечно. Делаем полный отчет по поступлениям, даже чеки заверяем синей печатью — дело привычки, изначально так и начали вести фонд, не потому что нам кто-то замечание сделал, а по привычке уже. Нам вообще никто никогда не говорил никаких замечаний по нашей работе, только со стороны конкурентов, которые сами работают недобросовестно.

— А почему вы их называете конкурентами?

— Так они сами нас так называют. Потому что мы работу свою делаем честно, а они с нами начали конкурировать и тянуть на себя одеяло. Например, когда Донбасс обстреливали, обращались к нам волонтеры за помощью и продуктами. А у нас был практически пустой склад, потому что мы только что отгрузились. Попросили откликнуться других волонтеров — те откликнулись. А вот был один волонтер (не буду называть его имени, кто знает, тот поймет) — тот, например, никак не отреагировал на нашу просьбу. И это несмотря на то, что у него всегда полный храм гумпомощи, которую люди принесли. Там среди этих круп уже мышки дохлые лежат. Мы у него попросили для голодающих детей Донбасса помощи, а они не смогли помочь и поделиться гуманитаркой. Я живу за городом, в Чернышевке, и даже в мирное время мне с тремя детьми сложно куда-то обратиться. Даже до магазина, бывает, не всегда просто дойти. А мамы в Донбассе под прилетами, без воды, без еды и элементарных условий находятся. Мы просто попросили крупы, которой у него было в переизбытке, — ни одного пакета не дал. Сказал, что отвезет сам. Дали ему контакты, а он и сам не повез, и не позвонил даже.

В итоге с гумпомощью нам тогда помогли солдаты в Сватово. Мы туда приехали, выгрузились, освободили так половину «Газели», а ребята нам из своих запасов дали те же пол-«Газели» макарон, тушенки — все отправили это детям. Сегодня ни один наш солдат не оставит ни одного ребенка голодным, если об этом узнает.

— Много ли нерадивых волонтеров вокруг?

— Многие волонтеры у нас не вызывают доверия, из-за чего мы с ними не работаем. Вот сам по себе фонд «Матрешка» помогает только честным волонтерам. Например, канал «За победу»: мы знаем, что Наташа там с утра до ночи шьет на своей даче. Все там качественное, даже такие мелочи, как карабины, максимально качественные для бойцов стараются выбирать, чтобы в нужный момент не подвел. Вот таким мы стараемся помогать, точно так же как и другим. К нам приезжают сами бойцы — те, что в отпусках, — забирают у нас гумпомощь с собой. Потом ребята ролики нам записывают и благодарят. На фронте нас много кто знает.

— В какие подразделения отвозите?

— Вот 26-м «Барсам» мы просто помогаем — они сами забирают через своих людей. В полк 1231 возим, 1234, 430, 1233, 1232, 12128, в «Алгу», «Север» — им два ноутбука покупали на 133 тысячи. Мы больше денег стараемся тратить на технические средства. Инструменты берем, медикаменты, газ.

«Если к нам в команду попали, то от нас не уходят, потому что видят наши отчеты и прозрачность» Фото предоставлено Анастасией Суставовой

— Кто все это вам приносит?

— Люди, обычные благотворители. Они у нас все практически стабильные. Если к нам в команду попали, то от нас не уходят, потому что видят наши отчеты и прозрачность. Если нам, например, передали кремы, а потом ребята на фронте снимают отчет, благотворители это видят и, естественно, продолжают дальше помогать.

У нас есть директор строительной фирмы Александр — он стабильно нам дает деньги на бензин. Первое время мы собирали сами, а сейчас он нам оплачивает. Если не хватает денег на топливной карте или она не принимается — там же не везде она работает, — то наличкой дают в дорогу. А в остальном он нам стабильно закидывает по 20–25 тысяч рублей. Мы с народа эти деньги не собираем, как некоторые — им дали и на бензин, а они все равно собирают. Так неправильно.

Допустим, тот же волонтер, о ком я говорила. Ему фуру оплачивает администрация Пестречинского района, а он с народа деньги собирает, списывает 100 тысяч на бензин. А на эти деньги можно было бы купить рации по 4,6 тысячи рублей, новую версию Baofeng. Они пацанам сейчас везде нужны на фронте. Или отправить генераторы.

— А много ли в нашем обществе сейчас неравнодушных? Или чувствуется их нехватка, помогают одни и те же?

— Помогают, как мы заметили, одни и те же. Есть новые притоки благотворителей, по крайней мере у нас, в «Матрешке», слава богу. Те сборы, которые нам приходят от ребят, закрываются силами простых людей и благодаря профессиональной команде.

Недавно к нам обращался один командир — Денис из Москвы. Ему нужна была консультация по оптике — они выбрали бинокль профессиональный стоимостью 240 тысяч. Ребят отправляли в штурм, и он был нужен снайперу. Без бинокля могли возникнуть большие потери. Нужна была консультация, посоветовались со специалистом. Они пообщались и нашли подходящий вариант. Часть денег на бинокль вложила «Матрешка», часть — сам командир из зарплаты. Вся зарплата у него уходит на технические средства для ребят. Патриотичный командир, за свою команду он переживает. Благодаря нашей консультации у него получилось сэкономить 100 тысяч, существенные средства.

«Никакая грязь и никакие лживые комментарии в нашу сторону нам не мешают, все ради ребят, для ребят» Фото предоставлено Анастасией Суставовой

«Можно было пиар сделать, сначала к себе доставить, но это же все время»

— Насколько мотивированная у вас команда?

— У нас в команде все работают, все подключаются. Они все досконально честные и болеют этим делом. У Лены там муж, у Ларисы, у многих из команды родственники на фронте и друзья. Каждый рубль уходит в дело. Тот же самый гель мы упаковываем максимально герметично, чтобы не разлился. И у всех такое отношение — наш Динар с утра до ночи, работа или выходные, все свободное время на гуманитарку тратит. У нас сложилась такая команда, что она и сильная, и честная. Нас не пугает ничего, мы как танки — только вперед. Никакая грязь и никакие лживые комментарии в нашу сторону нам не мешают, все ради ребят, для ребят. Нас всех это мотивирует, мы только на мотивации здесь и держимся — дохода у нас от этого нет никакого.

— Думаю, что, когда ребята вернутся, по их лицам и реакции поймем, кто реально помогал, а кто нет. Все станет на свои места.

— Мы ведь сталкиваемся не только с критикой, но и тем, что нам вставляют палки в колеса. Идет прессинг. Было такое, что у нас отбирали гуманитарку. Казанский строительный колледж собрал для отряда «Шторм» огромную гуманитарку, а те приехали и у нас все забрали наглым образом. Пришлось собирать заново. Нам бойцы написали: «А где „гумка“? Нам „гумка“ нужна». Я им рассказала о ситуации и номер передала того человека, кто забирал. Та согласилась, что они ее забрали, не отказались, что они гуманитарку, грубо говоря, украли. Сказали, что груз доставят, но по итогу ничего не пришло. Ребята хотели потом прямо ролик запустить, что так непорядочно поступили. Но в итоге они это делать не стали во избежание общего серьезного конфликта. Вот с таким неадекватным отношением мы сталкиваемся.

— Крупные ли у вас вообще отгрузки?

— Минимум «Газель» отправляем, было даже такое что по три «Газели» за месяц. Все зависит от суммы сборов и помощи. Но все вот эти товарищи, которые палки в колеса нам вставляют, влияют негативно на нашу работу. По итогу это все сказывается на сборах, гумпомощи и силах моральных — это все делаешь с утра до вечера за бесплатно, а эти непонятно как себя ведут. Вроде должны быть заинтересованы в общей помощи…

К нам Маша Ефремова приходит и помощь берет, Вера, «Барсы». У нас вот здесь все медикаменты подготовлены. По ним у нас вообще прямая связь с госпиталями. Например, жгутов нам дали очень много и они у нас не лежат на складе. Чтобы зря не лежали, стараемся их отдать другим волонтерам. Нам их подарили, и мы их спокойно делим их с другими волонтерами. И 430-й полк, и «Барс-26», и Резеда, и фонд «Ценим жизнь» — все берут, чтобы это было у всех госпиталей и ребят. У нас такой подход. Но это не значит, что мы одеяло на себя тянем. Мы, наоборот, создали чат, в котором на сегодняшний день более 100 волонтеров со всей России, что облегчает нам всем задачу.

Допустим, заказали наши ребята спальные мешки, написали об этом всем волонтерам. Мы можем их повезти, и в то же время кто-то из другой команды начнет выполнять этот заказ, потому что между нами связи нет. Поедут, получается, 10 волонтеров и все привезут спальные мешки. Чтобы такого не было, мы и создали «Союз благотворителей». Там обсуждаем советы — например, как от мышей избавиться, которые ребят замучили, решаем вопросы мест закупок или даже объявляем сборы.

Когда вторую роту отправили на фронт, в союзе благотворителей оперативно создали сбор. Волонтер, который на фронте был, оперативно в итоге закупил все медикаменты и передал помощь. Если бы не было союза, у нас бы так не получилось. Плюс еще произошла бы путаница — сейчас мы знаем, о том кто, что и кому везет.

Нас знает командир один московский — Денис. Он, прежде чем связаться с нами, проконсультировался на фронте, и все ему хорошие отзывы о нас сказали. Подарил он нам в итоге «птичек» — три FPV-дрона, прямо ребятам на фронт. Мы не стали замыкать их на себе, чтобы они сначала нам сюда пришли, и мы показали от себя их передачу на фронт. Он работает в районе Сватово, а наши ребята рядом с ним стояли. Мы просто его попросили, чтобы он отправил «птичек» напрямую к ним. Нам не надо, чтобы сначала прислали нам, потом мы это все зафоткали, мол, какие мы молодцы. Нет. Главное, помочь ребятам.

— Получается, отправляете гуманитарку, даже не держа ее в руках.

— Да. Вот мне в Москве дали четыре покрышки с дисками. И я их просто сразу Денису и передала. У него там парни в Москве есть, им это нужно было для фронта. Можно было, конечно, пиар себе сделать, сначала к себе доставить, но это же время все. А это не в наших целях и задачах.

«Все, что мы везем, то у ребят наших и будет» Фото предоставлено Анастасией Суставовой

«Не знаю, как до них, домоседов, достучаться»

— Какие еще трудности есть, помимо нерадивых коллег?

— Финансы, конечно. С ними нужна помощь. И чтобы мы могли прийти в администрацию, дать заявку и нас бы поддержали и помогли. Нам было бы очень приятно. Они же помогают официально, а мы — неофициально. Мы бы, естественно, предоставили все фото и видеоотчеты. У нас сегодня в команде порядка четырех человек, которые СВО прошли. Сейчас к нам уже пятый человек с СВО присоединяется и будет возить. Буквально на днях приедет на погрузку и поедет к ребятам на фронт.

— А вы обращались в администрацию, эти организации большие?

— Устно обращались. Вот в местную администрацию обращались, что помощь нужна. Сейчас решили письмом обратиться в разные организации, но пока на это не было времени. Нужно было организовать один склад, второй, понять задачи, что на фронте требуется, промониторить все.

Есть такая таблица у нас, в которой универсальные позиции, которые всегда будут актуальны на фронте, — это те же самые шампуни, гели, газовые баллоны, горелки, мед, медикаменты и так далее. Сначала мы пытались это промониторить, чтобы покупать максимально выгодно, ведь каждый рубль на счету. Это заняло время, но сейчас мы все решили — работает один склад, второй в Екатеринбурге открылся, потому что я туда жить переехала с детьми. Но свое дело здесь все равно не оставим.

Там сразу, как только узнали, что мы приехали, атаман Свердловской области нам позвонил и договорился о встрече. Начали приглашать нас на мероприятия, связанные с СВО: всякие консилиумы, планерки, союзы различные. Они все нас поддерживают.

— А что чаще всего просят наши ребята?

— У меня знакомый связист приехал. Говорит, что нужен провод, называется «Полевка», чтобы наладить связь, как в ВОВ. Кусачки нужны, на рации заявки давали. Они рассказывали, что ездят закупаться всего раз в две недели в Сватово — сами готовят и варят. А если уж в полях, то нужны элементарно коврики даже, чтобы сесть. Сейчас готовятся окапываться в другом месте, будут устраивать свое жилище — значит, инструменты нужны. В общем, все, что необходимо для жизнедеятельности.

Я начинаю писать в дербышкинской группе со своей стороны: «Ну давайте, помогайте. Не сидите на диване». У людей почему-то такая позиция, что вооруженный конфликт где-то не здесь: «Ничего не знаем, главное, что идет сериал по телевизору мой. Нас же не касается. Государство есть — пусть оно им помогает». А ребята там голодные, в дождь и грязь…

— Что нужно делать, чтобы открыть глаза таким людям?

— Вот ролик волонтеры запустили в группу Дербышек. Так там столько негатива пошло! Не знаю, как до них, домоседов, достучаться. У них нет родственников, которые там на СВО. Некоторые пишут, пока мы в беседе общаемся: «Вот и вечер прошел». Да, для кого-то этот день прошел и завтра настанет новый, а для кого-то из ребят он последний. А мы тут сидим и обсуждаем, нужна им лопатка или нет. Есть же такое, что у человека, когда ему говоришь, сначала отрицание и только через какое-то время принятие. Вот это отрицание не про нас.

Все, что мы везем, у ребят наших и будет. Меня возмущает, какие у нас шикарные праздники организуют, таких артистов зовут за миллионы рублей. Ну пусти ты половину этих денег на благотворительность. Либо там же, на мероприятиях, организуй благотворительность, привлеки предпринимателей! Общество не понимает. Можно же тот же самый праздник организовать в поддержку ребят СВО. Все придут — пусть какие-то штучки самодельные продают. Можно же что-то придумать. Но это все, видимо, невыгодно, и никто не хочет этим заниматься. А когда начинаешь правду говорить, обижаются, все рычаги включаются.

— Как думаете, как долго будет продолжаться СВО? И вообще как долго собираетесь помогать?

— Мы думаем, до последнего будем помогать, пока все с фронта не вернутся. Я помогаю, и у меня только они перед глазами стоят.