Александр Виноградов: «Где-то молотит промышленность, но это не обращается в рост доходов населения»

Несмотря на рост производства и зарплат, в России не растет благосостояние населения Фото: «БИЗНЕС Online»

Апрельские тезисы

Глядя на последние экономические новости, сложно отделаться от ощущения, что Россия — страна контрастов. Безусловно, в географическом смысле так оно и есть, равно как и в некоторых иных разрезах, но сейчас этот контраст дошел и до экономики. С одной стороны, в стране цветет и пахнет промышленное производство, наполняя священным трепетом сердца патриотических экономистов, относящихся к промышленному производству как к сакральному явлению, растет также и ВВП страны. С другой — не сказать что это как-то особо позитивно сказывается на домохозяйствах страны. И два упомянутых явления, и иные однозначно сочетаются между собой, формируя в чем-то уникальную картину.

Сначала о хорошем, а именно — об индексе S&P Global Russia Manufacturing. Индекс этот считается очень просто: предприятиям (точнее, их закупщикам) задается вопрос: «Как у вас изменилась ситуация за последний месяц?», после чего процент ответа «стало лучше» суммируется с половиной процентной доли ответа «никак». Очевидно, если индекс превышает 50, ситуация «в целом» улучшается, в противном случае — наоборот. Также можно сказать, что индекс этот обычно гуляет в довольно узком коридоре, выход его за границы 45–55 — нечастый случай. Считается он быстро, а потому служит хорошим индикатором ситуации, в данном случае позитивной. Мы увидели именно это: индекс достиг в марте значения в 55,7 пункта, поднявшись с 54,7 пункта в феврале, и это пик за без малого два десятка лет, с 2006 года. Кроме того, годовой ВВП России в феврале текущего года превысил уровень февраля 2023-го на 7,7%, вместе с тем по итогам января рост составил 4,6%. Сообщил об этом, впрочем, не Росстат, а обзор минэкономразвития РФ, но это не особо критично в данном случае. Важно то, что два показателя движутся вполне ровно, по крайней мере на текущий момент.

«Из роста ВВП отнюдь не следует рост благосостояния населения»

С другой стороны, недавно вышли удручающие данные по финансовому положению домохозяйств, это исследование, именуемое «Барометр экономического поведения домашних хозяйств», было выпущено НИУ ВШЭ. Согласно ему, доля финансово неустойчивых российских домохозяйств (у которых отсутствуют сбережения или есть признаки перекредитованности) за полгода выросла с 56,4 до 62,4%. Иными словами, где-то молотит промышленность, идет стройка, потребляется энергия и возится конечная продукция, но это не обращается в реальный рост доходов населения.

Вместе с тем безработица на низах с уровнем 2,8%, спрос на персонал вырос на 18% к предыдущему году, номинальная зарплата увеличилась на 16,6% за год, а реальная (за вычетом инфляции) — на 8,5% в годовом исчислении. Иными словами, одновременно с ростом выпуска и зарплат наблюдается и рост количества финансово уязвимых домохозяйств, а вместе с ними отмечен и рост числа заемщиков. ЦБ, согласно последней оценке, насчитал их по стране около 50 млн, с ростом на 10% к прошлому году, при этом общая сумма задолженностей выросла более чем на 20%. Так не бывает, по идее, но в России бывает и не такое.

Дело здесь в том, что из роста ВВП «в целом» отнюдь не следует рост благосостояния населения «в целом», даже если имеет место рост зарплат. Особенно это характерно для России, где присутствует такой мощный фактор, как государство. Российская казна поступает просто и рационально: она вваливает деньги в то, что ей в данный момент почему-то важно, и не особо стремится делать это в отношении того, что ей неинтересно. ВВП, соответственно, есть показатель, который отражает экономическую активность вообще, а не рост благосостояния граждан некоей страны. Ну а дальше начинается простая и понятная логика.

«Деньги идут на выполнение «основной задачи», на оплату техники»

Во-первых, сам по себе рост ВВП сейчас обусловлен прямым финансированием со стороны правительства, и продукция, производимая как результат этого финансирования, самоочевидным образом отнюдь не относится к потребительскому рынку. Т. е. на нем не появляется в значимом количестве поддержанных данным финансированием отечественных потребительских товаров, продукция, выпущенная в рамках «военного кейнсианства», имеет в корне другое предназначение.

Во-вторых, наблюдаемый рост средней зарплаты — локализованное явление. Еще раз: российское государство корпоративно и рационально одновременно вваливает деньги в то, что ему в данный момент нужно. Был период, когда оно яростно боялось ковида и деньги шли медикам, — теперь же они идут на выполнение «основной задачи», и на оплату техники, и на оплату труда всех, кто с этим хоть как-то связан.

В-третьих, инфляция. Она, как можно видеть, падать сама по себе не хочет, ее уровень утвердился выше 7%, и это несмотря на высокую ставку в 16%, очень серьезно стимулирующую сбережения, а не потребление. Она могла бы пойти ниже, будь на прилавках товарное изобилие, как раньше, но, поскольку фокус государства обозначен в одну сторону, а другим предложено жить как угодно, оно постепенно уменьшается, снижается количество смежных позиций на одной полке.

Кроме того, возникают сложности с импортом, ведь для него нужна валютная выручка, а с ней тоже нынче затруднения. Собственно, победные реляции российского начальства о сокращении доли нефтегазовых доходов в бюджете — ровно о снижении количества поступающей валюты и о необходимости изрядную долю оставлять различным посредникам. Ну и, кроме того, если нефтегазовые (рентные) доходы падают, то при сохранении структуры экономики (технологического оснащения в том числе) единственный вариант сохранить некий баланс — активнее эксплуатировать труд. Собственно, именно это и видно в высоком, экстенсивном спросе на него. Такой спрос подкреплен деньгами, безусловно, но превратить деньги в рост потребления нет возможности, вот цены и не падают. Опять же ситуация имеет все шансы усугубиться при продолжении угроз НПЗ, уже и до Татарстана долетело.

Отдельно по поводу выручки стоит, кстати, отметить два факта. Так, стало известно, что минфин РФ намерен потребовать от международных финансовых организаций вернуть вложения в совместные проекты, которые не были потрачены; валюта ищется в том числе и таким путем. Кроме того, с начала года дисконт Urals к Brent для целей расчета налогов был увеличен с $15 до $20, иначе говоря, продать ее становится сложнее, дисконты реальные выше для потребителя — и правительство вынуждено принимать это во внимание, поскольку в противном случае отрасль просто запестрит кассовыми разрывами.

Сюда же, кстати, идет и высказанная еще месяц назад в послании президента Федеральному Собранию идея о сокращении импорта до 17% ВВП — примерно то же самое было в позднем СССР. Причина, полагаю, проста — экономия валютной выручки. Уже, кстати, и не скажешь «СКВ» — юань свободно конвертируемым не является. Отметим также, что, по данным ЦБ, валютный баланс России потерял примерно $10 млрд в 2023 году, которые утекли из страны «при невыясненных обстоятельствах». Это примерно 20% валютной прибыли экономики за 2023-й — и, вероятно, именно эти деньги пошли на поддержание серых схем многочисленных посредников.

«Людям предложено гордиться ростом ВВП, ростом промышленного производства»

Что в итоге? Я уже приводил чудесную цитату, но не грех сделать это еще раз. Андрей Белоусов, «государственник», бывший помощник президента по экономическим вопросам, ныне первый зампред правительства, и его статья от 2006 года «Сценарии экономического развития России на пятнадцатилетнюю перспективу». Нейтральное название — и величественный тезис: «Социальный тренд: увеличение слоя населения, составляющего „средний класс“, его революционизирующее воздействие на стандарты потребления и модели несет риски для России — переключение спроса на качественные импортные товары, снижение роли низких цен как фактора конкурентоспособности и сужение ниш рынков, занимаемых российскими товарами; усиление социальной конфликтности и рост притязаний на увеличение оплаты труда, превышающий возможности компаний для повышения производительности труда».

Иными словами, задача повышения благосостояния населения не ставилась тогда и не ставится сейчас, при этом людям предложено гордиться ростом ВВП, ростом промышленного производства и ростом заработка тех, кто с этим всем хоть как-то связан. Вероятно, это максимум, который может быть в текущей ситуации, без радикального ее изменения. Вопрос лишь в том, насколько этой схемы хватит, ведь питается она из худеющего ФНБ и все более сложнодобываемой валютной выручки.