«Вообще, возможно все. С Владимиром Владимировичем никогда не знаешь...»

Алексей Венедиктов Фото: «БИЗНЕС Online»

«Я ЭТО РАССМАТРИВАЮ КАК РЕЖИМ ОДОБРЕНИЯ»

― ... Где же вы, Алексей Алексеевич, в этом предсказуемом голосовании (я говорю о выборах президента) нашли политику?

― На самом деле конечно, можно признать, что таким образом три четверти проголосовавших одобрили предыдущую политику Владимира Путина. Как внешнюю, так и внутреннюю. И в этом смысле это, безусловно, политическое решение. Согласились с тем, что Владимир Путин делал с 12-го по 18-й год. И я это рассматриваю как режим одобрения. Вообще, если говорить серьезно, посмотрев, я не предугадал цифры, ошибся, я давал 70, ну как мне казалось к концу, что будет 70 процентов. Но я угадал точно явку. Что все эти усилия по явке привели плюс 2 процента. Ни о чем.

Мне кажется, что электорат Путина сейчас складывается из таких трех позиций. Первая — это люди, которые с любовью и восхищением голосовали за Путина. Часть людей. Это эмоция. Который им принес мечту. Мечта имеет название — Крым. Не Крым как территория, а Крым как идея. Вот это дань любви и восхищения. Она абсолютно иррациональна. Она эмоциональна. Не связана с понижением жизненного уровня. Или с постройкой железной дороги, которая не построена. Или проводкой газа, который не проведен. Это вот любовь и восхищение. Это раз.

Вторая часть людей, на мой взгляд, или вторая составляющая, потому что все намешано, связана с тем, что называю благодарностью Путину. Спасибо. Спасибо за то, что сделали Россию великой державой, мы теперь можем гордиться, а не стыдиться, когда мы говорим, что мы россияне. Мы теперь опять на равных с великими державами. Спасибо вам большое. Это второе — за спасибо.

И третья составляющая или третья часть — это те люди, которые на первое место ставят стабильность своего существования. Вот не надо ничего менять. Уйдите от нас все. Давайте никакие ни грудинины, ни не грудинины, ни в грудинины — никого не надо. Вот мы уже привыкли. Не трогайте нас. Мы сами будем выживать. Поэтому спасибо.

И в этом смысле эта «любовь», «спасибо» и не «трогайте» — они как-то перемешивались в руках. Это, кроме последнего, абсолютно не рациональное голосование. И мы вчера, когда с Женей Альбац по этому поводу спорили в штабе, она говорила, что избиратель ведет себя рационально. Я говорил: «Объясни, какая рациональность в избрании Трампа для избирателя?» Какая рациональность в голосовании за Марин Ле Пен — 38% французов. Какая рациональность? Это про другое. Это иррациональное голосование. И вот здесь у нас тоже было во многом иррациональное голосование. Но рациональность — в стабильности. Вот не трогайте. Это же тоже политика. Политика — это не когда сидят там 8 человек и договариваются о чем-то, ударить по Багдаду или по Дамаску или не ударить. Это не политика. Политика — это вот это.

― Политика — это в том числе и конкуренция, которая была не сильно заметна. Но я хотела бы все-таки, я зацепилась за слово Крым, которое вы произнесли. Крым был 4 года назад. Это что, до сих пор работает?

― Да, ты знаешь, это главная история, в которую мало кто верил, все говорили, что вот любовь к Крыму осыпается, крымский казус осыпается. Все прошло. И все политологи и великомудрые круглоголовые говорили, что крымский эффект прошел. Я с ними спорил, говорил, что не прошел, потому что любовь за 4 года, конечно, может осыпаться, но это у вас дома. А на самом деле это же была мечта. Крым — как мечта. И вдруг возникла эта мечта, и вдруг оказалось, что эта мечта реализована. Не географически, еще раз. И поэтому любовь. И мы видим, я уже говорил о том, что Крым для Путина на этих выборах важнее был Москвы. И когда в Крыму он получает, не помню сколько, 91, сейчас могу посмотреть, неважно.

Это второй референдум, Таня. Кто теперь будет требовать — давайте проведем референдум еще один в Крыму. Не проведем — вот же вам, я привел Крым в Россию, вот они и проголосовали.

― Первый референдум, хочу напомнить, проводился в присутствии вооруженных людей, очень вежливых, но вооруженных.

― Да, правильно.

― У них что один референдум, что второй как-то...

― А сейчас нет. А сейчас так же он проводился, как проводился в Липецке. Как голосование проходило. Банально. И 90% или сколько там, не помню я. Или в Севастополе 90. Но вокруг. И явка такая же. И что интересно, для тех, кто не заметил, такая вишенка на торте — Ксения Собчак в Крыму получила в среднем столько же, сколько по России — 1,64. То есть Крым банальная российская территория. Оказался в этом отношении. Но все остальное — Грудинина сожрал Путин, Жириновского сожрал Путин, я имею в виду электорат. Вот это такая история.

― Ну вот Юля из Нижегородской области вам возражает: «Выборы просто показали, сколько у нас зависимых от бюджета людей».

― Да конечно же нет. Огромное число людей со своим бизнесом голосовали за Путина. Ну вы можете в это верить, это ваше право, Юля. Вы как-то очень презрительно к людям, которые работают в бюджетных организациях относитесь. К врачам, учителям. К государственным предприятиям. Все ли ваши соседи заслуживают такого презрительного отношения? Вы зависимы от бюджета, поэтому вы голосуете за Путина. Да какая разница, Путина не будет, бюджет будет. Все равно. Понимаете, да? Путина не будет, а бюджет будет.

― Если мы убираем эмоциональную...

― Ее нельзя убирать. В этом история — ее нельзя убирать.

А НЕ ИЗМЕНИТЬ ЛИ НАМ КОНСТИТУЦИЮ?

― Теперь давайте посмотрим на Владимира Путина, опять президента. И вот этот Путин 4.0 или какой он там уже по порядку, он кто? Потому что я сегодня просто увидела твит Маргариты Симоньян и мне стало, я не определилась, мне смеяться или уже бояться. Потому что она говорит, что он был президент, а теперь он вождь. И его никто не уберет, всё, руки прочь. Мы его не отдадим. Это вот что?

― Это свидетельствует скорее о состоянии души Маргариты Симоньян. Чем о действительно Путине. Маргарита Симоньян уже собиралась с американским флагом ездить после избрания Трампа, но теперь...

― Хорошо.

― Мы любим вождей. Они любят вождей.

― Хорошо, эмоциональную Маргариту Симоньян. Владимир Жириновский — человек, который очень тонко чувствует. Что он там сказал про Конституцию?

― Последние выборы. А я тут недавно разговаривал со своими французскими коллегами, журналистами. Они говорят: «Вот смотри, Путин сказал, что не собирается менять Конституцию». Я говорю: «Ребята, вы хорошо слушали, что сказал Путин?»

― Что не будет конституционных реформ.

― Нет, нет. Он сказал, что я не собираюсь менять Конституцию пока. Зная Владимира Владимировича, слово «пока» — центральное. Не «менять», не «Конституцию», не «собираюсь». А — «пока». Владимир Жириновский может и прав, наверное, он предложит, чтобы был госсовет. Изменение Конституции. И следующий срок. Путин возглавил госсовет. Там, где Путин — там власть. То есть назначить его премьер-министром — власть уйдет туда. Назначить его председателем госсовета — власть уйдет туда. Назначить его патриархом — власть уйдет туда. Поэтому я разделяю не опасения, а взгляды на этот процесс Владимира Жириновского. Да, он понимает суть проблемы. И действительно с точки зрения Конституции ныне действующей это последний возможный срок Путина. Даже формально, даже полуформально, но никто не мешает: а) ее изменить или построить какую-нибудь надстройку в виде союзного государства Россия и Белоруссия. Назначить Лукашенко послом в Зимбабве. И там, грубо говоря, новое государство — новые сроки. Ну почему нет-то? Вот что мешает? А что мешает, что препятствует? Где вы видите препятствие к этому? Я, например, не вижу. Ну, можно, конечно, уйти в монастырь и питаться акридами, как столпник. Сидеть на столпе. Это тоже все... Вообще, возможно все. С Владимиром Владимировичем никогда не знаешь. Потому что никто в третьем сроке не помнил и не знал, не было в программе ни Крыма, ни закона царя Ирода, ни Донбасса. Этого не было в 12-м году. А оно получилось.

― ... Ну, вот у нас такой Путин, какой есть. Другого Путина у меня для вас нет. С этим антисиротским законом, с Донбассом, с Крымом, с Сирией. С прекрасным посланием федеральному собранию. Мы идем куда-то в сторону аятолл, Ирана?

― Если учесть, какую роль играют не церковь даже, а вот эти процедуры церковные, духовные скрепы, то, се, — да, похоже, что православный талибан тихо надвигается. Я имею в виду в сфере регулирования уже не общественной, а частной морали и частной нравственности. Или частной морали и частной безнравственности. Неважно. Ну да. Но я еще раз хочу сказать, что когда в 12-м году Путин был избран, я напомню, что ничего того, о чем ты сейчас сказала, в программе у него не было. Никто не знал, что это будет. Были какие-то там элементы, но все равно не казалось, никто подумать не мог о антисиротском законе. И про Сирию и так далее. Поэтому чего там будет, я не знаю. Но я, наблюдая его давно и стараясь внимательно, мне кажется, что ничего изменено не будет. А будет медленное сползание в эту сторону. Чуть больше изоляции, они очень плохо отработали дело Скрипаля. Да, они создают эскалативную, я имею в виду Кремль, историю. Может быть специально, а может быть нет. Даже не выразили соболезнование или сочувствие даже британскому правительству, на территории которого какие-то негодяи и уроды произвели химическую атаку. Просто уроды какие-нибудь. Пиндосы. Нет, никаких. Вот даже Литвиненко семье было выражено в свое время Путиным лично сочувствие. А здесь даже этого не было.

Ну, хорошо, в эту сторону. Внутри страны, безусловно, будет закручивание, у меня даже сомнений никаких нет. Мы видим по тем проектам, которые лежат в ГД. По Интернету. Закручивание, завинчивание. Поэтому я думаю, что все будет также продолжаться. Только хуже.

БЛАГОДАРНОСТЬ

― В плане внешней политики господин Макрон, президент Франции поздравил Владимира Путина. Вот сейчас миру еще 6 лет нужно жить с Владимиром Путиным.

― Ну, наверное.

― Если все будет в порядке и не начнется ядерная война. Как думаете, что-то изменится или так все будет ухудшаться?

― Я думаю, что будет ухудшаться, на каких-то там сюжетах будут какие-то договоренности. Потому что, конечно, Путин после получения одобрения, реального одобрения от большей части населения, от большей части пришедших голосовать на выборы, в любом случае, своей политикой увидел, что он поступает правильно. Даже если бы у него были какие-то сомнения, то теперь эти сомнения рассеялись. Он себя убедил, администрация его убедила. Это люди с улицы. Это ваши соседи, которые проголосовали. Это люди, с которыми вы здороваетесь на рабочем месте, в трамваях и троллейбусах и метро. Это люди, с которыми вы ходите по улицам и по магазинам. Это те люди одобрили то, что делал Путин. И он это понимает. Он понимает, что это не нарисованная история. Целиком, скажем. И не вынужденная история. Поэтому у него больше уверенности в проведении этой политики, безусловно. Если я правильно его представляю, именно так оно и есть. Именно так он это и понимает. Надо было вчера смотреть внимательно, как он говорил. Не что он говорил — а как он говорил. Он был благодарен. И вот эта история, главное слово было «спасибо». Не по бумажке и не заученное. Но «я вас благодарю, мы члены одной команды» — это не очень характерно для Владимира Владимировича. Он у нас как там? — вождь, да? А вот это все... А вот нет, «я вам благодарен». И вот я вам благодарен, что вы меня поняли. Вот о чем идет речь. Я думаю, это дает уверенности...

― Отец нации.

― Да неважно, Таня. Неважно, как это называть. Потому что для Маргариты Симоньян он вождь, а для меня это президент с теми полномочиями, которые есть у президента.

― Я имею в виду это скорее некий... поведенческий, если он благодарен, то он не будет бомбить Воронеж.

― Да, отец нации, отец не бывает благодарен. Вот в твоем вопросе. Вот я думаю, что он абсолютно честен и искренен, когда он сегодня мог сказать, что мы с вами члены одной команды. Мы, 75% пришедших или половина пришедших, вот эти 56 миллионов человек. 56 миллионов человек плюс 11 миллионов к 12-му году. Вот это важно было, я это объяснял, вот если бы он потерял голоса, значит, они меня не понимают. Нет, они меня понимают и поддерживают. Плюс 11 миллионов. И даже если представить себе, что энное число миллионов это со скрипом — все равно. 11 миллионов не набросаешь. Дополнительно. Не набросаешь. Люди поддержали. Это первое, что надо понять — надо понять, что страна поддержала политику Владимира Путина за прошедшие 6 лет. И всем, кто будет дальше заниматься политикой, поддерживая Путина или оппонируя Путину, к этому надо отнестись серьезно.

― То есть им надо просто в первую очередь завладеть телевизором.

― Да нет, ну чего телевизором. Слушайте, у нас 80% городского населения больших городов, совершенно в Интернете просто всю дорогу. И политические активисты всю дорогу — послушайте, Путин в Москве не получит 70%. Никогда в жизни просто. 70%.

В Москве он получил плюс миллион 200. Плюс миллион 200! Услышьте меня. Было два, стало три и два.

...Вот Центральный округ в Москве, где меньше всего получила власть, Собянин и так далее — Владимир Владимирович Путин получил 66% голосов. Понимаешь, это самая маленькая цифра по округам. У меня все есть по округам. То есть на самом деле это не Новая Москва. Да, конечно, в Новой Москве, там тоже есть цифры, да, он там получил 74-75 — на десять больше. Но 66. Он раньше там до 40 не дотягивал. 44 может быть. Это довольно интересная история. Довольно интересный феномен, политики к ним должны отнестись серьезно, а не только говорить, что давайте выбросим телевизор.

ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ КОМУНИСТОВ

― Хорошо. Тогда на каких политиков нам ориентироваться? За кем следить? Будет ли какое-то продолжение политическое у истории с Собчак или того же Грудинина?

― Да, да. Не знаю, и никто не знает. Потому что вообще возникновение господина Грудинина, затем кампания, которая велась вокруг господина Грудинина, она мне непонятна. Мне очевидно, что коммунисты проголосовали за Путина в этот раз. Мы видим красные регионы, но коммунистические, стабильно красные, которые сдвигались от Грудинина к Путину. За Грудинина голосовали другие люди.

― Естественная убыль голосующих, извините.

― Нет, просто не был коммунист в том смысле, это был представитель КПРФ. И у коммунистов не было кандидата. У настоящих коммунистов не было кандидата. Мы не могли замерить левых сегодня. Просто левые были не замерены. Поэтому, собственно говоря, и Бабурин мало получил. И Жириновский. Они все ушли к Путину. Их всех пожрал Путин. Потому что он консенсусный в отношении Крыма. Это 86. Стали 76. Тем не менее. Поэтому это загадка, что будет делать партия или она разрушена. Может быть, она разрушена. Партия коммунистическая. Может быть, в этом была цель. Путин ее не любил, Кириенко ее ненавидел. Может, в этом была цель.

...Мне понятно, что тактика Навального имела своей целью отнюдь не антипутинскую позицию. Ему нужно было разбить своих виртуальных оппонентов, доказав их ничтожность без него. Он это сделал. Он победитель. Первый победитель — Путин, который достиг целей своих, которые он ставил. Второй победитель — Навальный, который достиг своих целей, но не путем бойкота против Путина. Наоборот. Рейтинги Путина взлетели. До тех самых цифр, и нечего обижаться. Но зато Явлинский и Собчак, давай не будем Явлинского забывать, в Москве, где Прохоров получал 800 тысяч, Навальный — 600 тысяч, так вот Явлинский и Собчак получили в Москве, если мне не изменяет память, где-то 250 тысяч всего. Всё, их нет сейчас в тактике бойкота Навального.

― То есть вы думаете, что это получилось из-за тактики Навального, а не из-за того, как вели кампанию Собчак и Явлинский?

― Это из-за целей Навального. И он цели своей достиг. Но я ничего линейно не обсуждаю. Я говорю сейчас о Навальном. О них мы тоже можем поговорить. Про их кампании. Но Навальный своей цели временно достиг. Его оппоненты рядом с его 27%, если считать в процентах или в три раза меньше голосов суммарно, если считать в голосах в Москве, они потерпели поражение. Те люди, которые могли за них проголосовать в Москве, скажем, они не пришли. Для меня это очевидно. И таким образом цель показать, что он единственный лидер антипутинской коалиции, он просто сейчас про Путина забыл. Сейчас задача другая — (неразборчиво) кругом. А он да, он в этом победил. И надо похвалить его, это правильно выбранная цель и правильно выбранные средства для достижения этой цели. Это случилось, но все по цифрам видно. Я повторяю, можно взять по каждому округу, посмотреть участки, где Навальный получал много. Сколько получили суммарно... И так далее. И так далее.

То есть если мы говорим сейчас о Навальном, то следующий его шаг какой будет? У нас выборы мэра в Москве, выборы в Санкт-Петербурге, еще где-то. Посмотрим, как он будет действовать. Какие у него будут альянсы. Потому что политик, на мой взгляд, это вопрос альянсов. Никакой политик кроме Путина сейчас в России не может без альянса. Путин тоже пришел как альянс семьи Ельцина. Из спецслужб. И олигархов. Он тоже пришел как произведение альянса.

― ...По поводу того, что нас теперь ждет. Альянсы. Навальный по-прежнему будет слышать, что у него нет юридических оснований баллотироваться. Значит ему что, надо уходить на второй план? Вчерашний их разговор с Ксенией Собчак...

― Я не видел. Я только видел ответы в соцсетях.

― Показал, что тут альянс невозможен, коротко изложу я.

― Понятно.

― О каких альянсах вы можете говорить в ближайшее время?

― Первый альянс — это, конечно, альянс людей левых убеждений, которые периодически сталкиваются с националистами, периодически разбегаются с ними. Понятно, что компартия развалилась, она может существовать как структура, как фракция в Думе, но она как скрепа людей, извини за это слово, она развалилась. Нужен вождь, я же говорил, что в России вождистские, помнишь эту историю, мой конфликт с Григорием Явлинским. Когда говорил, что партия Явлинского фюрерского типа, вождистского типа. И даже мы ходили в комиссию по информационным спорам, где меня обвиняли в том, что я сравнил Явлинского с Гитлером. Да нет же, конечно. И в этом смысле Марго права Симоньян, да, Путин — он вождь для тех, кто его поддерживает. Вот что вождь ни скажет, вот в президенте так. Президент принимает решение, говорит, вот это правильное решение, это неправильное. Для тех даже, кто поддерживает президента. Неважно, Трампа, Макрона. Путина. А вождь — что бы он ни сказал, все правильно. То есть это некритическое отношение к действию главного лица. Вот что сказала нам Маргарита Симоньян. Мы будем теперь, говорит она, некритически относиться к тому, что делает первое лицо. Если он отравил Скрипаля — значит правильно. Если не он — тоже правильно. Вот же история вождизма в чем.

Так вот, в России вождизм, Жириновский — это вождистская партия. Явлинский, «Яблоко» — вождистская партия. То есть самые старые партии вождистские. КПРФ не была вождистская партия. Она была структурой, унаследованной от Советского Союза, но Зюганов постепенно начинал превращаться в этого вождя, бронзовея, каменея и так далее. Но сейчас он, на мой взгляд, даже если он сейчас восстановит контроль, — он всё. Это его неверный выбор Грудинина. Его. Они будут искать лидера. Удальцов, кстати, тоже, да, Удальцов, но у него тоже судебное решение. Он не может формально баллотироваться. Но может быть как-то закон будет изменен, смягчен, отменен. Тем не менее, да, должна быть реконструирована коммунистическая партия, здесь я вижу альянс между Удальцовым, Бабуриным и Сурайкиным. Я имею в виду их электорат. Левое крыло — сталинисты, троцкисты. А как была партия? Правое крыло — такие же буржуа, как Грудинин. Обогатившаяся. И в середине вождь, фюрер. Глава — Сергей Удальцов, например. Условный.

― И дальше мы приступаем к печати газеты «Не дай бог».

― Нет, это альянс. Ты спросила меня про альянсы.

― Да, извините.

― На этом социалистическом фланге, если не будет у них альянсов, они рассыпались в осколки.

«САМА ВИНОВАТА»

― Ксения Собчак.

― Подожди. Правый фланг. Подожди. Да, собственно говоря, попытка Ксении Собчак создать партию или, вернее, партия уже есть, мы понимаем, что это «Гражданская инициатива», уже имеющая лицензию. Для выборов в Думу она так и ставит вопрос. Но у нас до выборов в Думу еще выборы мэра Санкт-Петербурга и Москвы. Я бы напомнил. Еще муниципальные выборы в Санкт-Петербурге. Вот она одна, и это показала практика, — не может. Альянс ее с Навальным — не видится. Альянс ее с «Яблоком» — не видится. Это значит, что альянс Ксении Собчак или этой виртуальной партии, которой еще нет, с плохим названием «Партия перемен», п-п-партия п-п-перемен. Как нам, заикам, говорить. Невозможно. Она будет строиться, если будет строиться — с людьми. То есть публичными фигурами. То есть это не то, что давайте вокруг меня объединяйтесь. Есть база партии, и давайте, люди, которые на слуху, но приблизительно подобных взглядов, проевропейских, «Европейский выбор России», капиталистический выбор в стране, свобода и так далее — давайте объединяйтесь.

― Но это не вождистский тип.

― Нет, не вождистский тип пока. Но именно в этом вся история. Что если бы возникла, после выборов я был, когда была объявлена «Партия перемен», я сразу с досадой сказал себе в потолок, что куда же они торопятся-то. Потому что на самом деле сейчас после выборов как раз и надо было это объявлять. С тем, чтобы люди как бы не чувствовали себя, что их пристегивают к Собчак. Чтобы они не чувствовали себя пристегнутыми. Есть люди очень солидные, очень весомые, очень серьезные. Скажем, Евгений Ройзман, мэр Екатеринбурга. Если бы ему 19-го числа сделали предложение, и 19-го была объявлена партия. Вот Ройзман, Гудков, Рыжков. Еще какие-то люди. Нечаев, естественно. Евгений Григорьевич Ясин. Например. Люди вокруг, которые создали вот тогда нормальную программу, нормальную платформу. Пошли бы на местные выборы там, сям и здесь. И Ройзман в Екатеринбурге, условно Гудков в Москве, Собчак — в Санкт-Петербурге, кандидаты на мэра.

Я вижу сеть. Но это сейчас невозможно, потому что именно накануне это было объявлено в пятницу. Накануне выборов. А теперь вот со своими полутора процентами или 1,66 идти к Жене Ройзману, который в Екатеринбурге набрал 32,36 в свое время. Это бессмысленно. Тем более что в Екатеринбурге она проиграла Жириновскому. Помимо Путина и Грудинина. Вот если бы она всюду в трех столицах взяла третье место, как в Санкт-Петербурге. Даже с 4%. Обошла Жириновского. Она не сумела это сделать в Москве, она не сумела это сделать в Екатеринбурге.

Во-первых, виновата она сама. Первое — это ее кампания. Во-вторых, конечно, то, что в Москве ее не поддержал Навальный, а в Екатеринбурге не поддержал Ройзман — тоже часть этой истории. И посмотрим, как она это вынесет. Но вот этот альянс правых... Да, еще есть Григорий Алексеевич Явлинский. Который даже в Москве и даже в Санкт-Петербурге проиграл праймериз Собчак. Праймериз в кавычках, никакой это не праймериз, конечно, мне сейчас скажут «яблочники», набрал меньше голосов, чем Собчак. И это: а) унизительно, безусловно, потому что я вам напомню, что в Москве «Яблоко» набрало на выборах в думу 9,5%. А Григорий Алексеевич набрал в Москве 3,21, что-то такое. В три раза меньше, даже не в голосах, а в процентах. В голосах я еще не видел.

― В Санкт-Петербурге, где очень активное «Яблоко»...

― В Санкт-Петербурге очень активное «Яблоко». Не видел Пскова последнего, сейчас не буду искать. Хотя он у меня здесь. Там, где Шлосберг активный. Политика — это все равно альянсы. Это не альянсы — подчинитесь все мне. Это альянсы. Это коалиции. И, конечно, дальше вопрос — что будет делать Алексей Навальный, потому что в этой задаче показать, что его конкуренты в этом плане ничтожества политические. Будем сказать, не то что ему это удалось, но ему это удалось. Скажем честно. Он сам лишился людей, которые уже альянс с ним будут... Ему не надо эти альянсы. Дальше вот тактика какая. Мы об этом узнаем. Мы позовем Алексея, безусловно. Мне все вот эти отвратительные свары и своры, споры, которые я кусками видел — это все пройдет. Это все пройдет, поверь мне. И через два месяца, если потребуется политическая целесообразность, точно так же как он наблюдателей посылал от Грудинина, Собчак, от Явлинского. Вот это правильный альянс. И, кстати, вот один из случаев такого голосования одним человеком два раза был обнаружен наблюдателем по направлению от Явлинского. Но Навального. И вот мы, собственно, узнали об этом от него. Поэтому на самом деле это политическая история, она такая будет интересная.

НЕ ПРИСТАВАЙ!

― Еще одну тему хочу с вами обсудить. На этой неделе комиссия этическая комитета по этике ГД будет рассматривать дело депутата Слуцкого. Заседание будет закрытым.

― Я не член комиссии. Все этические проблемы надо рассматривать не в открытом режиме...

― Просто до выборов никто особо никак Леонида Слуцкого не трогал... Сейчас как-то эта тема вообще продолжится? Удастся отстоять журналисток?

― Я не знаю, во-первых, членов этой этической комиссии, мы видим большую корпоративную солидарность. Россия вообще корпоративное государство. И корпорацию, как правило, кроме журналистской... Защищают друг друга. Мы исходим из того, что корпорация будет защищаться. Я уже говорил, что я общался с Леонидом Слуцким, после этой истории не общался. Я с ним знаком и довольно тесно общался и со времен Страсбурга, когда я был журналистом. И он ко мне прислушивался, информационно не спрашивал мое мнение.

Еще раз повторю, от него требовалось извинения. Это извинение сквозь зубы 8 марта не может быть принято. Оно даже не то что вынужденное. Оно такое насмешливое. Это его личная вещь. А вот результат, который опубликует комиссия ГД, будет политическим. Оно будет политическим. И я думаю, что по этому результату очень многие и господин Володин, который уже огреб по репутации, я знаю, в том числе в своем окружении. И своих близких друзей. И члены комиссии, если они поддержат Леонида, огребут. Они понимают. И от своих близких женщин, чтобы было понятно. Чтобы было понятно. История такая.

Какое может быть решение этической комиссии? Да никакое. Осудить господина Слуцкого, заставить его принести извинения — нет. Порекомендовать уволить господина Слуцкого — нет. Не знаю. Бессмысленная история. Мне кажется, что эта история распадается на две части. Одна часть — то, что должен сделать сам Леонид Эдуардович. Это его будет выбор. Я не имею в виду его политическую карьеру. Я имею в виду его публичную карьеру. И вторая часть — что должно сделать руководство ГД. Это не связанные вещи. Они не связаны.

― Как вы думаете, вынудят руководство ГД хоть что-то сделать?

― Не знаю. Когда я говорил в программе у Дудя, что Путин сексист, как и я. Я еще раз повторяю, что я имел в виду. Я знаю: а) что Путин в курсе скандала, б) что отношение Путина к женщинам как сексиста уважительно-покровительственное. И ему это, конечно, не нравится. То, что сделал... Но я не его пресс-секретарь, я не Дмитрий Песков. Я думаю, что мнение президента до известных людей доведено. Я думаю. Но не знаю.

С Алексеем Венедиктовым беседовала Татьяна Фельгенгауэр
«Эхо Москвы», 19.03.2018